Альберт Максимов - Путь Сашки. Книга третья

«Путь Сашки» Книга третья

В этом мире есть только два пути: или тебя будет ломать более сильный, или ты будешь ломать того, кто тебя слабее. Но если оба пути тебе неприемлемы? И тогда ты выбираешь третий, свой собственный путь. Но можно ли выжить, выбрав его? Куда приведет в этом жестоком мире твой путь, ПУТЬ САШКИ?

Глава 1

Барон Компес, командир личной сотни ларского графа опешил, когда узнал от рыцаря Ястреда, одного из своих заместителей, что в отряде рыцаря появился Эйгель, мальчик — посыльный — бывший гендованский баронет, младший брат барона Севир, доставленного под конвоем накануне из Гендована.

О роли Рисмуса, барона Севир в оскорблении и попытке убийства брата его сюзерена он знал еще с весны, когда из Гендована пришло известие, что Ксандр Ларский, чьи поиски по всему Атлантису безуспешно продолжались полтора года, наконец — то найден. Знал также, что бывший баронет во время тех ужасных событий находился в замке вместе со своим преступным братом и, кажется, был даже заодно с ним. Но он знал и о роли юного баронета в последовавшем спасении виконта. Именно баронет успел вовремя сообщить герцогу Гендована, что виконт Ларский отдан храмовникам, и тем самым, получается, спас жизнь брата его графа.

А теперь такая неожиданная новость. Что делать? Как отнестись ко всему этому, барон не знал. Но, в конце концов, хоть этот мальчишка теперь и не баронет, и даже не дворянин, хоть он отказался от брата — преступника, но в момент совершения этого неслыханного злодеяния он был с ним вместе. А он, барон Компес, командует не простым воинским отрядом, а личной сотней графа. Поэтому он отказывается принять в свою сотню этого мальчишку. Так он и сказал Ястреду.

Рыцарь, молча выслушав вердикт своего командира, отправился к виконту. Он знал, что того связывают с Эйгелем непростые, несколько странные отношения. И он помнил о случае, произошедшем еще в Брейдене.

Тогда, спустя полторы недели после чудесного (а как еще иначе назвать?) спасения Сашки, то есть милорда Ксандра Ларского, от герцога прибыл офицер с десятком солдат — стражников с приказом арестовать Эйгеля и отправить его в темницу гендованского замка, в которой уже находился схваченный Рисмус, барон Севир.

Сашка, уже начавший вновь, хоть и с трудом, ходить, узнав об этом, пригласил офицера, гендованского баронета.

— Баронет, почему вы хотите арестовать Эйгеля?

— Он нанес оскорбление вам и в вашем лице Ларску.

— Оскорбление нанесено мне, значит, мне и решать, что делать с ним.

— Нет, приказ герцога — отправить негодяя в Ларск к графу. Вопросы отношений между властителями таковы, что эти вопросы должны решать коронованные особы. Вы — нет.

— Вот как? А почему герцог приказал схватить Эйгеля? Герцог, а не мой брат?

— Баронет Эйгель, как и его брат, барон Севир вассалы герцога.

— Рисмус — тот, да. Но Эйгель не вассал. Он и не баронет. Уже с неделю назад в Храме Клятв Эйгель отказался от родового имени и родства, теперь он обычный простолюдин и служит в ларском войске. Как известно, наемники подпадают под юрисдикцию тех властителей, где они служат. Ваш герцог не может решать его судьбу. Решать судьбу наемника, пусть даже мальчика — посыльного, теперь право Ларска. Право моего брата.

— Но у меня приказ и я его обязан выполнить.

— Тогда сначала вам придется скрестить со мной меч.

— Но я не могу это сделать, и вы еле стоите, милорд.

— Но ведь стою.

Находящийся рядом Ястред, внимательно слушавший всю беседу, вмешался в ее ход:

— Простите, милорд, — и обращаясь к гендованскому офицеру, сказал:

— Баронет, вы хотите больших осложнений с Ларском? Не забывайте, что дочь вашего сюзерена является супругой брату милорда.

— В таком случае, я подчиняюсь обстоятельствам.

Больше ларцев гендованцы из — за Эйгеля не тревожили. Вот поэтому Ястред и пошел к Сашке.

— Пригласи этого барона Компеса.

— Слушаюсь, милорд.

Сашка, до сих пор не привыкший к новой своей роли, скривился. Все эти почтительные слова со стороны тех, кого он хорошо знал, неприятно резали слух.

— Милорд я не могу допустить, чтобы в личной сотне графа служил человек, чей старший брат будет вскорости казнен.

— Барон. Это мое решение. Эйгель будет находиться в вашей сотне в отряде Ястреда.

— В таком случае, я должен получить подтверждение его светлости графа.

— Барон, правом, данным мне братом, напоминаю, что моими устами говорит граф. Я принял решение. Если желаете, можете попытаться его оспорить у моего брата.

— Я это сделаю, милорд.

Барон сразу же отправился к Дарберну.

— Ваша светлость, ваш брат приказывает взять юного Эйгеля, брата гендованского барона Севир в вашу личную сотню.

— Вот как? И кем же?

— Мальчиком — посыльным.

— Слово моего брата — мое слово. И я не буду отменять это решение. Брату виднее. Хотя… не мешало бы разобраться во всем этом. Пригласите этого баронета. Бывшего баронета…

Спустя час Эйгель стоял, опустив голову перед ларским графом. Тот долго смотрел на подростка, не начиная разговора. Дара раздирали противоречия. Он не мог понять причин решения Сашки.

— Твой брат уже в темнице моего замка. Ты это знаешь?

— Нет, милорд.

— А за что его схватили и завтра казнят, знаешь?

— Да, милорд.

— Он не погибнет от меча, как полагается благородным. Его ждет бесчестная смерть. Смерть, которая полагается рабам. Но его не просто посадят на кол. Это слишком быстрая смерть. Он умрет по — хаммийски. Будет корчиться день, два, три. Сколько протянет. Жаль, что я не могу его казнить несколько раз. Очень жаль… Это он отправил моего брата храмовникам?

— Да, милорд.

— Ты присутствовал при этом?

— Да, милорд.

— И что делал?

— Ничего, милорд. Я молчал.

— Не просил за моего брата?

— Нет, милорд.

— А когда он приказал дать пятьдесят плетей брату, тоже молчал?

— Нет, милорд… Это я приказал начать исполнение. И двадцать плетей из пятидесяти были моими.

— Даже так? Яблоко от яблони… И как тебе, понравилась экзекуция?

— Я… не смотрел. Только слушал. Я хотел сам его бить, замахнулся, но не смог и убежал за угол. Но все слышал. И… я злорадствовал.

— А когда ты узнал, что он не раб, а виконт, что он мой брат?

— Уже после того, как милорд Ястред его освободил. От господина Хелга.

— И сразу же помчался в Храм Клятв?

— Нет, через три дня, как мы прибыли в Брейден.

— Но успел. Ловкий мальчик. И ты думаешь, раз успев сообщить в Гендован о том, что моего брата увели храмовники, ты теперь чист?

— Нет, милорд.

— Вот как. Картина полного раскаяния… Маленький негодяй. Нет, ты не маленький, ты большой негодяй. Мерзавец почище своего братца. Такой же, только похитрей и поизворотливей. Думаешь, что раз отказался от прошлого и показал раскаяние, то все забудется?.. Я редко клянусь, но сейчас я тебе точно обещаю, что завтра ты получишь по заслугам. Я надеюсь, что буду в течение нескольких дней слышать твои хрипы и стоны.

Лицо Дара искривилось.

— Барон!

— Да, милорд.

— Отведите этого мерзавца в подвал. Передайте начальнику стражи, пусть посадят к его брату, а на завтра готовят второе место на помосте.

— Слушаюсь, милорд.

— И пусть потом, когда начальник стражи все выполнит, он зайдет ко мне…

Командир личной сотни графа Ларского повел Эйгеля по коридорам замка, спустившись на его первый этаж. Здесь Компес, оставив мальчишку под присмотром стражника, зашел в одну из комнат. Вскоре он возвратился вместе с высоким бородатым мужчиной. Барон ушел, а мужчина стал рассматривать Эйгеля, стоявшего опустив голову.

— Да…, — наконец произнес мужчина. — Демус, — обратился он к стражнику, — отведи это отродье к гендованскому барону и посади его на цепь.

— Рядом с ним, ваша милость?

— Да, в другом конце камеры. Теперь им не суждено расстаться.

Стражник грубо схватил Эйгеля за шею и потащил сначала вдоль по коридору, а затем свернул по лестнице вниз, в подвал замка. Там он передал мальчишку двум местным надсмотрщикам, сообщив о приказе начальника стражи. Один из них подтолкнул Эйгеля к двери в камеру, которую уже отпирал второй. Второй, войдя внутрь, зажег факелы, торчавшие в стенах темницы, а первый надсмотрщик толкнул Эйгеля через порог.

Мальчик удержался на ногах и застыл. Справа на полу сидел его брат, прикованный за руку и ногу. Тем временем второй надсмотрщик уже толкал Эйгеля к левой стене, с которой свешивались толстые ржавые цепи. Такие же цепи были вделаны и в пол. В камеру вошел первый, неся в руках нехитрый кузнечный инструмент. Эйгеля, надавив ему на плечи, посадили на грязный пол. Первый надсмотрщик подхватил с пола одну из цепей, умелым движением вдел ногу Эйгеля в кольцо и забил большую заклепку, обхватив кольцом ногу. То же самое он проделал и с его рукой, вдев ее в кольцо цепи, приделанной к стене. Погасив факелы, надсмотрщики ушли, громко лязгнув замком. Камера погрузилась в темноту.