Александр Зорич - Группа эскорта
— Нет.
— Значит, будешь жрать на три минуты больше. Не опаздывать.
Есть у меня любимый кошмар, ребята: что какие-то гады решили вернуть меня в армию. Раньше он снился мне часто, теперь — раз в полгода, но чтоб он вот так сбылся наяву…
Кстати, похмелья — ноль. И это при том, что ночью, если кто не просек, я был вообще за гранью! А похмелья — ноль. Воздушный поцелуй вам, изготовители «Слезы Комбата»…
Умылся в полный профиль — так, чтобы можно было использовать оба полотенца. Не простаивать же инвентарю!
И всё делал не торопясь. С удовольствием.
В результате, когда я уже покончил с кашей, но еще не принимался за творожную запеканку со сметаной, в столовую вбежал неистовый парень, только что будивший меня проверенными сержантскими методами.
Встал надо мной.
Навис надо мной.
Парню всего-то лет двадцать.
Кушаю. Не торопясь. С удовольствием. Очень хорошая запеканка. И сметана приличная — густая, свежая. Как здорово — хорошенько поесть в Зоне. В ожидании того благословенного момента, когда вертушка доставит тебя в старинный город Брянск…
— Ты ох-хренел, брат?
Молчу.
— Ты совсем ох-хренел?! — шипит военсталкер.
Ох, как же надоело это повсеместное хамство! До скулосведения! А потому отвечаю ему с подчеркнутой вежливостью:
— Одну минутку! Доем, выпью кефирчика и отправлюсь к вашему руководству.
Ребята, я не асоциал, вы поймите меня правильно. Я просто не люблю, когда со мной обращаются как с рабом на галерах.
— А ну-ка бего-ом! — орет он у меня над ухом. И чувствуется, вот-вот попробует стукнуть меня по затылку. Тогда мне очень захочется ответить. Итог я предсказывать не берусь, но поставил бы на себя.
Поворачиваюсь к нему, внимательно разглядываю — оп-па, действительно сержантские лычки — и говорю как можно тише и спокойнее:
— Я своё отслужил. Ты мне не начальство и голос повышать не смеешь.
Он судорожно выдергивает из кобуры «макарыча» и приставляет дуло к моей голове. Как видно, Зона делает козлов еще козлее.
Мне сделалось страшно, ребята. Без дураков. Ведь это псих, и если он по дури нажмет на курок, мелкие брызги моих мозгов без труда спишут на несчастный случай. Или на то, что это я псих, а у него — разумная самооборона.
Мне очень захотелось встать и пойти к помещению 11. Но я пересилил себя. Тогда я отвернулся от сержанта и отломил вилкой еще один кусочек от запеканки. Недостаточно большой, чтобы кто-то мог подумать, будто у меня появились причины торопиться.
— Серега, парень просто не знает. Угомонись, Серега, — услышал я голос Гарда из коридора.
— Да он, по ходу, шизанутый. Он вообще не понимает, куда попал! — обиженно рявкнул сержант.
— Уверен, что он все понимает. Не хуже нас с тобой.
Гард сел за стол напротив меня.
— У меня к тебе просьба, Тим.
— Какая?
— Пожалуйста, глотни кефирчика. Прямо сейчас. У нас тут очень хороший кефирчик, просто захлебись, какой хороший.
Я глотнул.
— Теперь послушай: с тобой не очень-то вежливо разговаривали. Однако у нас есть веская причина поторопить тебя. Без дураков, Тим.
Я встал и вышел в коридор, оставив пол тарелки офигенно вкусной запеканки и полстакана кефира.
* * *В 11-м помещении меня ждали трое.
Озёрский — с лицом белее бордюра в гвардейской дивизии.
Высокий, тощий (хуже покойного Снегирева!) усатый хрен в военсталкерской форме с погонами капитана. Этот нервно мерил шагами комнату, словно парень, которого менты безо всякой вины запихнули в «обезьянник».
Мужик в белом халате, хлипкий коротышка: скуластое лицо, аккуратная черная бородка, попсовые очочки на носу, зато взгляд какой! — яростный, как апперкот сильно раздраженного бойца с восьмиугольника.
Озёрский сонно прикрыл глаза. Из сигареты в его руке сочился дымок, сейчас же растворявшийся в табачном тумане, завесившем потолок. Он сидел за столом, перед ним стояли рамка с голодисплеем, клавиатура, флажки Украины, Белоруссии и России на круглых подставках, десяток чашек с опивками кофе и две пепельницы, наполненных выше крыши.
— Все-таки соизволил явиться, — глумливо, но без злобы бросил мне капитан. Взгляд у него был тяжелее экзаменаторского.
— Тим? — проснулся Озёрский. — Садитесь. Я представляю вам двух других участников нашего совещания. Начальник охраны Международного Исследовательского центра капитан Осипенко Юлий Авангардович. Профессор Гетьманов Павел Готлибович…
Коротышка кивнул.
— У нас есть к вам два вопроса и одно… хм… — Озёрский неопределенно повел в воздухе рукой, начертав сигаретой знак бесконечности.
— …распоряжение, — сказал за него Гетьманов.
— …и одно предложение, — поправил его Озёрский.
При этих словах я напрягся.
— Боюсь, вы застали в Зоне не самые спокойные времена…
— Время, Геннадий Владимирович! Вы помните, когда поступил сигнал? — с истерическими нотками в голосе прервал его белохалатник.
Но Озёрский, как видно, был тут за старшего; он поморщился и продолжил столь же спокойно:
— Взгляните.
Маленькой лазерной указочкой Озёрский «кликнул» точку на голодисплее. Высветились «новости Зоны» за прошлый день.
Артефакты, новые свойства артефактов, купить снарягу, продать хабар, пожар в баре «Сталкер» и… я даже присвистнул от изумления. Три десятка трупов за сутки, со вчерашнего утра.
Вот мои старые знакомцы: Чебыш, Вано и Санитар. Значит, и впрямь зацепил одного из бандитов Гард. А второго, надо думать, накрыло с вертолета.
— Обратите, пожалуйста, внимание вот на это место.
Увеличение.
Так. У них действительно должны были появиться серьезные вопросы ко мне. Серьезней некуда.
«17.30. Темный сталкер Арлекин. Город Припять, кинотеатр «Прометей». Убит в перестрелке с анонимом А-101».
«17.32. Темный сталкер второго разряда Гомонай. Город Припять, у памятника Прометею. Убит в перестрелке с анонимом А-101».
«18.22. Темный сталкер Маг. Город Припять, речной порт. Убит в перестрелке с анонимом А-101».
«18.48. Глава клана темных сталкеров Варвар. Город Припять, речной порт. Убит в рукопашной схватке с анонимом А-101».
— Аноним А-101, это, если верить вашим словам, сталкер Клещ, — холодно уточнил коротышка. — Не так ли?
— Всё верно.
— В каких отношениях вы с ним состоите? — гораздо резче спросил капитан.
— Собственно, это наш главный вопрос к вам, — чуть смягчил его Озёрский.
А у меня в голове — полный хаос. Мысли сплетались в узлы, соединялись в самых идиотских сочетаниях…
Мысли мешали думать! Оказывается, так тоже бывает.
«А ну как посадят в тюрьму, не разбираясь, как пособника и соучастника? Ну, Клещ, ну, матерый человечище, ну силён… Озёрского я из Карьера вытаскивал с помощью того же Клеща, у него отношение другое. А вот капитан, наверное, в шоке: чужак в Бункере! А ну как засланец? Хлопнут на хрен, тело бензином обольют, и всё, и вилы. Капитана я ведь из Карьера не вытаскивал. И Гетьманова…»
— Я повторяю свой вопрос: в каких отношениях вы состоите с Клещом? — принялся давить голосом главный охранник.
Скажу как есть, и гребись оно колом.
— Так просто и не скажешь…
— А вы постарайтесь! — нажимал капитан.
— Ну, сначала мы чуть не убили друг друга. А еще двоих, моих товарищей из Ордена, Клещ натурально убил на моих глазах…
— Цель?
— Цель простая — забрать хабар. Потом мы договорились и разошлись мирно.
— Вы договорились с убийцей ваших товарищей? — едко уточнил Гетьманов.
А ведь выходит именно так. В пересказе все еще мерзей, чем в жизни.
— Да.
— В чем состояла суть ваших договоренностей? — это опять офицер.
— Не стрелять друг в друга.
— Что?!
Тут меня зло взяло.
— Вам не стоит так со мной говорить. Вы не следователь, а я не подследственный. Извольте держать себя в рамках.
— Что?! Да ты, ур-род, у киллера в дружках ходишь. А мне будешь нотации читать? А?!
И он все-таки звезданул мне в скулу.
Стул отлетел в сторону, затылок поцеловался с полом.
— Юлий Авангардович! Что вы себе позволяете? — крикнул ему Озёрский.
— За охрану объекта отвечаю я! — благим матом заорал капитан.
А я медленно перекатился по полу, хорошенько прицелился и пнул гада сапогом по яйцам. Совещание у них тут, мать твою за ногу!
— У-ы-ы-ы-ы!
Башкой Авангардович въехал в железный шкаф для бумаг. Сверху на него посыпались папки, катушки скотча, прочие канцелярские принадлежности… О, сползает на пол.
— Ур-рою… — выл он, нашаривая кобуру.
В комнату влетел сволочь-сержант при полной выкладке, как перед боевым выходом, и сейчас же намылился лупануть по мне ногой.
— Стоять! — скомандовал Озёрский. — Сержант Малышев, фляжку мне сюда, живо!
