Елена Старкова - Поцелуй Морты
Внезапно у Димы перед глазами возникла яркая, как вспышка, картина: мама, солнце, голубая даль моря. Мама – красавица, мама-русалка с длинными шелковистыми русыми волосами, озорными зелеными глазами и фигурой античной богини. Они поехали отдыхать на юг без отца. Было много солнца, чудесные, как в сказке, дни и вечера. Они с мамой забрались на скалу, которая выступала, словно нос корабля, далеко в море. Волны с шумом бились о ее заросшее зелеными водорослями подножие, разбрасывая вокруг клочья белой пены. Мама села на самый край скалы, свесив ноги, словно дразня прибой. Дима, ему тогда было девять лет, пристроился рядом, и она крепко обняла его за плечи.
– Смотри, – сказала мама, обводя рукой горизонт, – все это твое! Пора тебе узнать, что ты не совсем обычный человек и тебе дано бесконечно много. Скорее всего, меня не будет рядом, чтобы уберечь тебя. У меня тоже есть дар, но я не пользуюсь им, живу как обыкновенная женщина. Поэтому жизнь моя будет недолгой… – После этих слов Дима заплакал и прижался к ней крепко, как только мог. – Не плачь, мой любимый мальчик! – продолжала мама. – У меня есть любовь, есть твой папа и ты, вы мое счастье. Когда-нибудь ты вспомнишь наш разговор. Запомни, у тебя есть все, и никто не может дать тебе что-то такое, чего бы у тебя не было. Это правда. Ты не такой, как все. Ты особенный…
Дима тряхнул головой, и видение исчезло. Между тем Нугзар протягивал к нему руку в жесте странствующего проповедника.
– Ты не такой, как все… – повторил он с уважением. – Ты особенный…
– О чем это вы?
– Эти людишки даже не задумываются над тем, что обречены на смерть. Они, как бараны, которых ведут на убой. Травоядным ведь тоже не хватает воображения понять, что через минуту они расстанутся со своей глупой, никчемной жизнью и станут просто мясом для шашлыка…
Нугзар стоял на краю крыши как черное изваяние, глаза его фанатично горели, и Дима вдруг подумал, что никогда в жизни ему не приходилось встречать более красивого мужчины. Не было в нем ни намека на смазливость: это была строгая красота дикого горца, суровая и необузданная, такая же угрюмая, как взгляд его черных, сверкающих, как антрацит, глаз.
– Кто шашлычник в нашем случае? – насмешливо спросил Дима. – Неужто вы?
– Не шашлычник… – Нугзар скривился в пренебрежительной улыбке. – Не шашлычник, а пастух! Могу сказать совершенно точно, что мы с тобой не бараны! Послушай! Я предлагаю тебе союз. Союз сильных… Я многое умею, и тебе многое дано! Вместе мы можем управлять всеми этими людишками с пользой для себя… Понимаешь, наш тандем породит самую неограниченную власть, которую только можно себе представить! Я научу тебя изменять ход истории, властвовать над стихиями! А жить мы будем долго, неограниченно долго! Я знаю, как обмануть Смерть!
Дима замер. Смерть? Та самая – красивая, обаятельная, сексуальная, пребывающая в Вечности, куда не каждый может зайти, а тем более вернуться обратно? Непохоже, что она может позволить кому-то себя обмануть. А это означает, что Нугзар просто лгун, а если не лгун, то сумасшедший, и между ними не может быть ничего общего…
– А мне неинтересно жить неограниченно долго! – заявил Дима, глядя Нугзару в глаза. – Особенно в тандеме с вами… – Он вдруг почувствовал необычайный задор, и его охватила невесть откуда взявшаяся уверенность, что ничего плохого с ним не случится.
Нугзар дернулся как от удара. Он явно не ожидал стать предметом издевательств. Чувство собственного достоинства у горячих кавказцев – главный мотиватор их поведения и причина многих необдуманных поступков. Нугзар на глазах превратился в разъяренного зверя.
– Неужели ты так непроходимо глуп? – вскричал он, топнув ногой и жестикулируя, как итальянец. – Обладая такими способностями, можно стать властелином мира!
– Своими способностями я распоряжусь как-нибудь сам! Вы мне не нравитесь, и то, что вы говорите, мне тоже не нравится!
Нугзар смотрел на Диму таким взглядом, будто собрался пронзить насквозь, мало кому удавалось выдержать его и не отвернуться. Но на этот раз ему попался достойный противник. Поэтому Нугзар отступил назад и расплылся в издевательски добродушной улыбке.
– Тогда ты сдохнешь, как все бараны, – с сожалением сказал он, – на шампуре!
В руках Нугзара появилась черная лента, испещренная тайными магическими знаками. Он неторопливо намотал ее на ладонь, затем сжал пальцы в кулак и резко взмахнул рукой. Невероятно, но в тот же момент раздался так хорошо знакомый Диме свист клинка, с силой рассекающего воздух.
Дима оглянулся – до края крыши оставалось совсем немного – всего пара шагов. Кажется, шансов остаться в живых у него совсем не много. Ему стало страшно, но вдруг что-то произошло: время словно замедлило свой бег. Послышался шелест крыльев, и Дима почувствовал, что его обдало теплым ветром.
– Это ты? – радостно крикнул он кому-то незримому.
Нугзар остановился, будто врезавшись в стеклянную стену, но тут же сделал резкий выпад. Дима успел отскочить, невидимый клинок проткнул воздух в миллиметре от его лица. А на том месте, где он стоял, возникла похожая на голограмму фигура Родиона. Он издевательски подмигнул Нугзару и медленно, словно дым, растаял в полосе лунного света.
Нугзар крикнул что-то грозное на незнакомом языке, взмахнул кистью свободной руки, словно стряхивая невидимые капли. В тот же миг Дима почувствовал, что его подхватил сильный порыв ветра и он летит в пустоту.
«Я падаю», – отстраненно успел подумать он.
Перед ним мелькали, как в ускоренной съемке, окна главного здания МГУ. Он весь сжался в предчувствии неминуемого удара о землю. И вдруг резкий, болезненный толчок в бок изменил траекторию его падения: он влетел в окно общежития, разбив при этом окно вдребезги, словно каскадер на съемках боевика.
Секундой позже Дима чувствительно приложился головой о пол, к счастью, гораздо дальше, чем легли на него осколки разбитого окна. В глазах потемнело, а когда он пришел в себя, услышал странный скрип. Он лежал на полу, прижавшись к нему щекой, а прямо перед глазами стоял черный игрушечный джип. Дима перевернулся на спину, пытаясь определить источник непонятного звука, и увидел над собой качавшегося в петле паренька. Он сучил ногами, будто выискивая в пустоте под собой несуществующую опору. Красное от удушья лицо самоубийцы показалось Сидоркину удивительно знакомым.
– Стас! – закричал он, вставая.
Времени на раздумья не было. Дима, оглянувшись в поисках чего-то острого, схватил лежавший на полу осколок оконного стекла, влез на подвернувшийся стул и принялся резать веревку над головой повешенного. Стекло крошилось в руке, но уже через несколько мгновений веревка оборвалась под тяжестью тела.
Раздался глухой рев – в комнату уже затекала и приближалась к ним Тьма, неотвратимая, как морской прилив. Дима закричал от страха и злости и, повинуясь интуиции, накинул веревочную петлю на зыбкое тело темной сущности. Едва успев подхватить Стаса, он бросился с ним на стену: та послушно распахнулась, и оба исчезли в открывшейся за ней черной пропасти…
В ту же самую секунду дверь в комнату Стаса отворилась, а на пороге – все в том же черном спортивном костюме и бейсболке – появился Нугзар. Он сразу же понял, что птички упорхнули, и пришел в еще большую ярость. В середине комнаты, сбившись в тугой черный ком, недвижимо лежала Тьма, вокруг нее был обмотан обрывок веревки, на которой повесился Стас. Из разбитого окна в комнату дул сильный ветер, в воздухе кружился обрывок тетрадного листка. Нугзар протянул руку, и он послушно опустился к нему на ладонь. Это была предсмертная записка Стаса: больше так не могу, мама, прости!
«Люди не придумали ничего глупее этих предсмертных записок…» – подумал Нугзар и разорвал бумагу на мелкие кусочки: они разлетелись по комнате, словно конфетти.
Нугзар нагнулся над Тьмой, которая лежала неподвижно без единого звука, словно этот обрывок веревки лишил ее всех жизненных сил. И это было так на самом деле – веревка висельника очень могучий артефакт, за обладание которым колдуны готовы заплатить любые деньги. Проворчав какое-то ругательство себе под нос, Нугзар протянул ладони к лежавшей на полу Тьме и стал перебирать руками, словно вытягивая на себя что-то невидимое. Веревка зашевелилась, поднялась над Тьмой и взмыла в воздух. Вскоре петля упала на пол в шаге от Нугзара. Освобожденная Тьма сразу же затрепетала и растеклась по полу. Нугзар движением руки отпустил ее, Тьма просочилась под дверь и исчезла.
Сделав шаг к выходу, Нугзар задел ногой черную игрушечную машинку, та бесшумно покатилась по полу, перевернулась. Нугзар наклонился, чтобы подобрать игрушку. При этом она раскрылась, как слайдер. В углублении были видны остатки белого порошка. Он положил несколько крупинок на язык. Хм… А наркотики этот недоумок Стасик употреблял качественные…
