Павел Данилов - Меценаты зла
– Компьютерами никто не пользуется, вот я и забыл показать, – оправдался Матвей. – Информационный центр находится в здании кинотеатра. Заходишь и сразу направо. Но если хочешь что-то узнать – лучше иди в библиотеку или музей.
– Неужели никто не увлекается моделированием? – сделал большие глаза Кирилл. – Физикой конденсированного состояния, пикоманипулированием, обычной математикой, в конце концов?
Матвей скептически хмыкнул.
– Да на хрена это здесь кому-то нужно? – спросил он. – Если только от безделья…
– Вот именно, – с улыбкой кивнул Кирилл. – А то мозг протухнет.
– Книги читай, – посоветовал Матвей. – Я этим только и спасаюсь.
– Спортом занимался, пойду отдохну немного, – начал прощаться Кирилл, – Счастливо.
– Пока, – кивнул Матвей и прошел мимо застывшего, словно статуя, Психа.
После тренажерного зала и беготни по бункеру хотелось в душ. Громов спрятал электронный ключ в карман и вошел в дом. Не разуваясь, он протопал в ванную комнату, которую в Бункер-сити называли гигиеническим модулем. Раздевшись и бросив в стиралку только белье, Кирилл с наслаждением лег в ванну и включил гидромассаж. Струи горячей воды ударили с четырех сторон, разминая мышцы и суставы. Громов в блаженстве задремал.
Щелкнул дверной замочек и в комнату ворвались двое. Кирилл успел приподняться на руках, и тут же плюхнулся обратно в воду – луч парализатора ударил в грудь.
* * *Сознание возвращалось урывками. «Надеюсь, я не останусь дауном после такого разряда, – была первая оформленная мысль. – Если вообще выживу».
Спустя несколько минут Кирилл смог поднять веки и слегка пошевелить глазными яблоками. Громов увидел Ангелину и ее подругу, чьего имени так и не узнал. Девушки сидели на полу, не отрывая от него взгляда.
– Очнулся, – расплылась в улыбке рыжеволосая, словно увидела любимого мужа после долгой командировки.
Затем Ангелина сняла маечку, обнажая небольшую красивую грудь, и добавила:
– Может это поможет тебе прийти в себя.
В ответ Громов не смог даже промычать. Гортань и язык застыли окаменевшей колодой, словно после троекратной анестезии. В знак протеста он смог лишь закрыть глаза.
Вечность перетекала в вечность, секунды складывались в бесконечные минуты, а цепкий капкан паралича и не думал разжиматься. Кирилл снова открыл глаза и дьявольским усилием сместил голову на несколько сантиметров.
Он лежал на одеяле, заботливо расстеленном на полу. И ноги и руки были предусмотрительно связаны в двух местах.
– Знакомься, это Кэт – мать твоего будущего ребенка, – сказала Ангелина.
– Привет, – подмигнула Кэт и, обведя рукой гигиенический модуль, добавила: – Не лучшая обстановка для свидания, зато оригинально.
Ангелина со скучающим видом играла его скуксившимся мужским достоинством.
В дверь постучали.
– Долго еще? – недовольно спросил Жак.
– Занято, – захихикала Ангелина. – Я тру Кириллу спинку.
Громов попытался что-то сказать, но онемевший язык оказался неподъемным. Получилось лишь сдавленное мычание.
– Слышишь, как стонет от удовольствия? – не преминула заметить Ангелина.
– Понял, – с дурацким смешком произнес француз, и Кирилл услышал его удаляющиеся шаги, а затем и легкий хлопок входной двери.
Под натиском Ангелины, первым в себя пришел именно мужской признак. Кирилл проклинал природу, которая не дала мужчинам никакого контроля над собственным органом. Глаза и он, даже после паралича, очухались первыми!
Юбка полетела в сторону.
– Расслабься и получай удовольствие, – посоветовала ему Кэт. – Мы же не какие-нибудь старые жирные уродины.
Громов лежал и думал, что так над ним еще не издевались. Лучше бы уж били. После долгого воздержания лоно Ангелины приносило огромное удовольствие, но от этого вся ситуация не переставала быть унизительным изнасилованием.
Не прошло десяти минут, как он застонал по-настоящему. Ангелина сразу же упала рядом на спину и подняла ноги и таз вверх, не давая семени вытечь.
Кэт, не брезгуя и не медля ни мгновения, заняла место подруги.
«Хоть вообще форму не снимай. И купайся только под ионным душем и в лучах ультрафиолетовых ламп», – с тоской подумал звездолетчик.
Почему-то Кирилл вспомнил своих бывших сокамерников: Джона и его сына Эдда. Как они там? Живы ли еще? Стали правительственными рабами или искалеченные заживо гниют в каменных мешках темниц? Вряд ли их там парами насилуют красивые сочные женщины.
Лоб и грудь Кэт покрылись испариной, из подмышек вытекли первые капли пота. Девушка глубоко и сосредоточенно дышала, словно выполняла какое-то сложное упражнение на мудреном тренажере.
Ангелина уселась на край ванны, натянув юбку и короткую майку. В руках она вертела небольшой парализатор, сделанный в виде черной трубки с кнопкой пуска и регулятором мощности. Стрелка показывала на максимальное значение.
Кирилл чувствовал, как мышцы понемногу наливаются силой. Гортань и язык тоже оттаяли, но говорить он не торопился. Он мог бы изогнуться и попробовать скинуть Кэт, но боялся травмы в самом деликатном месте, и знал, что девушки все равно выполнят задуманное.
Вскоре он снова застонал против воли, и Кэт, хватая воздух ртом, упала на спину. Полежав с поднятыми ногами пару минут, она начала одеваться.
– Доброго дня, милый, – сказала Ангелина, – мы искренне благодарны тебе за порцию солнечного семени.
– Я вам сам аборт сделаю, – с легкой улыбкой пообещал Громов.
Спокойствие, с которым он это сказал, напугало Ангелину и Кэт больше, чем любой крик или череда гневных угроз. Они развязали ему руки в одном месте и поспешно выскочили из гигиенического модуля.
Полчаса ушло, чтобы полностью освободиться от веревок. Забравшись в душ, он быстро помылся и натянул чистое белье и форму. Собрав в охапку веревки, он направился прямиком к дому старейшины – в администрацию.
– Скажите Ростиславу Генриховичу, что пришел Кирилл по срочному делу, – протараторил звездолетчик едва успевшему открыть рот охраннику.
– А веревки зачем? – тупо спросил тот.
– Для наглядности.
Старейшина, услышав громкий разговор, отворил дверь сам.
– Что случилось? – спросил он.
– Беспредел! – заходя в кабинет, ответил Кирилл. Он бросил веревки на стол и произнес: – Меня только что изнасиловали Ангелина и Кэт!
Губы старика сами растянулись в снисходительной усмешке. Сейчас Кирилл ему казался недалеким мальцом.
– Вы улыбаетесь? – с затаенным гневом спросил Громов. – Я требую, чтобы мне дали оружие для самозащиты!
– Стрелять в женщин? – поинтересовался Ростислав Генрихович.
– Будь у меня оружие, они бы не смогли меня вырубить, – соврал Кирилл. – А лучше бы у них была совесть! Откуда у Ангелины парализатор?
– У нее его заберут, – как истинный политик ответил старейшина. – И тебе что-нибудь дадим. Но если используешь не по назначению – пеняй на себя.
– Я, в отличие от некоторых, с головой дружу, – недовольно буркнул Громов, хотя внутри ликовал.
– Однако забываешься, с кем говоришь, – не выдержав такого тона, заметил охранник за спиной.
Ростислав Генрихович выставил вперед ладонь, призывая к молчанию.
– Я понимаю твое негодование, и не одобряю действий Ангелины и Кэт. Но постарайся успокоиться и проявить снисхождение к слабым женщинам.
– Слабым, – хмыкнул Громов. – Хорошо, я обещаю их не трогать.
– Артур, – обратился старейшина к охраннику, – проводи Кирилла к арсенальной.
Охранник скривился, но приказу подчинился молча.
Громов шагал за Артуром в нескольких метрах позади, зажав моток веревок подмышкой. «Удар ногой в голову, взять оружие, вырубить оставшегося охранника, всех связать, захватить старейшину и весь арсенал, – размышлял Кирилл. – Да только что дальше? Лифт-то никто не починит, даже под дулом базуки «Коллапсар».
Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору, застеленному гладким ковром. После двух поворотов они оказались около ничем не примечательной двери. Возле нее на небольшом кресле сидел мужик лет шестидесяти с книжкой в руках.
Артур открыл рот, но сторож его перебил:
– Ростислав уже распорядился, можешь возвращаться на пост. А я сейчас что-нибудь принесу.
– А он?
– Провожу.
– Я хотел бы выбрать сам, – с мольбой сказал Кирилл, когда Артур скрылся за поворотом. – Некоторым я вообще пользоваться не умею.
– Звездолетчик должен уметь обращаться с любым оружием, – наставительно ответил мужик, словно сам был Старым Космическим Волком. – Сейчас вытащу какой-нибудь шокер или парализатор. С ними и ребенок совладает.
«Если выберусь – можно поступать в театральный, – мрачно заключил Громов, – играть второстепенные роли на дешевых спектаклях».
