Николай Степанов - Змееносец
— По-моему, в тот год был страшный неурожай, — неуверенно ответил маграф.
— Да, но причиной его стало нежелание черни работать на полях. И их тоже можно понять — какой смысл вкалывать, если все, что они соберут, уйдет в закрома зажравшихся местных дворян, а остатки подчистят грабители? В те годы именно разбой был самым популярным занятием у знати. Тот, кто сам не сумел организовать работы на своих землях, нападал на соседей, те — на других. Потом такое началось…. Ты желаешь возвращения к старому?
— Нет, — сразу ответил Зулг.
— Вот и я не желал.
— Не проще ли было сразу после восстания навести порядок в тогдашней армии? Сменить ненадежных командиров, подкорректировать устав, ужесточить дисциплину. Да мало ли… — Паренек на досуге любил читать мемуары знаменитых полководцев древности. Помимо описания сражений там попадались и ценные замечания по обустройству армейских подразделений.
— В Жарзании испокон веку были слишком сильны традиции. Восемьдесят лет назад я не догадался их сломать, а потом уже было поздно. Пришлось идти другим путем. Потому-то я и создал в лице крепко стоящего на ногах торгового сословия противовес власть имущим чародеям. До недавнего времени это являлось неплохим сдерживающим фактором.
— А теперь нет?
— Возникли проблемы. Здоровье у меня уже не то, что раньше, сам видишь, вот я и прозевал момент, когда наша заносчивая знать вдруг пошла навстречу торговцам. Спесивые господа, которые раньше среднее сословие ни во что не ставили, неожиданно резко прекратили притеснения и даже сами взялись обеспечивать охрану караванов. Причем почти бесплатно.
— И что в этом плохого? — пожал плечами маграф.
— Все плохо! — с раздражением в голосе воскликнул Франуг. — Погнавшись за легкой прибылью, многие торгаши уволили своих воинов и боевых магов. Из-за этого в стране резко увеличилось число нищих и недовольных, а сами купцы, став компаньонами вельмож, остались без защиты. Моя вторая армия практически распалась, превратившись в толпу голодных и обозленных людей. И эта ситуация ухудшается с каждым днем.
— Но должен же быть выход!
— Выход есть, только реализовать я его не успею.
— Какой?
— Как ни странно, сейчас нынешнюю власть в Жарзании могла бы спасти небольшая победоносная война.
— С кем? Насколько я знаю, у нас подписаны мирные договоры со всеми соседями.
— За полгода можно поссориться с любым. Зато представляешь, сколько добровольцев направится в армию, сколько из них погибнет, уменьшив число недовольных властью? Опять же военный налог заметно снизит активность тех же вельмож. От него ведь не откажешься — сразу запишут в изменники. Это лучший выход из сложившейся ситуации, Зулг. Избыток силы нужно вовремя направить в боковое русло, пока его не перехватили твои враги. — Кронмаг ударил ребром ладони по столу.
— Война — это не слишком жестоко?
— Нет, но, пожалуй, уже поздно. Да и не справишься ты с этой задачей. Если дворяне в ближайшее время решат лишить своих компаньонов накопленного богатства, их некому будет остановить. Противовеса больше не существует.
— Пусть только кто-нибудь попробует нарушить закон! Небольшой отряд латников — и права будут восстановлены.
— Латников в столице три сотни. Допустим, жалобу на противоправные действия титулованных магов пришлют из одного города. Согласен, полсотни моих бойцов за пару дней с единичным случаем разберутся. Но дело как раз в том, что при хорошей организации дела притеснения начнутся одновременно по всей стране. И новый кронмаг ничего не сможет сделать.
— Почему?
— Его поставят в такие условия, когда любое действие лишь ухудшит положение. Посуди сам: в стране помимо Жарзана, где тоже не все гладко, еще восемь провинций. В каждой с полсотни городов. Сколько людей потребуется, если спланированные дворянами беспорядки начнутся хотя бы в одном из каждых десяти городов? — Дед устало откинулся на спинку стула и закрыл глаза, — А тут еще эта непонятно из каких глубин всплывшая легенда.
— О пришельце из другого мира? — воодушевился молодой человек.
— Даже ты знаешь, — вздохнул правитель и закашлялся.
Они сидели за длинным прямоугольным столом, накрытым желтой скатертью. Желтые цвета вообще доминировали в гербе рода Фиренгов. И облако, и две молнии, и пятна на огромной, увенчанной короной гюрзе, запечатленной на гербе древнего рода, придавали необычайную яркость геральдическому знаку, висевшему за спиной Франуга. Ожидая окончания приступа, маграф внимательно разглядывал картинку. Сам он видел поющих змей всего два раза. Как-то еще ребенком он был с отцом в интересном ущелье на территории соседней Гетонии. Мальчику тогда очень хотелось увидеть королевскую певунью, но так и не довелось.
— Среди обнищавшей черни сейчас упорно ходят разговоры о скором прибытии мессии, — продолжил правитель. — А ведь воспользуются этой сказкой другие. Разумеется, против того, кто будет в ближайшее время сидеть на моем месте.
— В легенде говорится о могучем чародее, который явится из другого мира и восстановит справедливость в Жарзании.
— Опасное слово — «справедливость», — ухмыльнулся в бороду Франуг. — Никто толком не знает, что это такое, но именно им любой ловкач старается прикрыть свои злодеяния. А толпа готова совершать любые глупости, стоит ей пообещать справедливое устройство мира. Проверено на личном опыте.
— Ты не веришь в легенду? Говорят, ее нашли в древнем схроне в горах Бирзани. Бумага вспыхнула черным пламенем, стоило лишь прочитать пророчество…
— Пойми, эта небылица специально придумана для того, чтобы одурачить наш доверчивый народ. Зулг, если ты до сих пор веришь в сказки, тебе точно рано во власть. По закону после моей смерти стать кронмагом имеют право всего четыре человека. Если же в Жарзании поднимется крупная буча, появление какого-нибудь легендарного парня с безупречной репутацией сразу позволит сменить правящую династию. И я нутром чую, что дело идет именно к этому.
— И что мне делать?
— Тебе? — Кронмаг оценивающе посмотрел на внука, покачал головой и произнес твердым голосом: — Отказаться от власти.
— В чью пользу? — спросил парень, хотя задать ему хотелось совершенно иной вопрос: почему дед в него не верит?
— Лучший вариант, если согласится гермаг Дамутории. Он хоть и в годах, но обладает некоторым влиянием и сумеет перетянуть на свою сторону гермагов Зангарса и Сиргалии. Плюс Жарзан. Фактически это половина всей страны.
— А что, он может отказаться?
— Худший для тебя вариант, если откажутся все трое.
— Почему? — опешил Зулг.
— Это будет означать, что они тоже почуяли неладное. И тогда ты будешь принесен в жертву в качестве платы за многие годы унижений. Мне-то они уже ничего сделать не смогут.
— Но я не хочу!
— Тогда думай. Пора начинать жить своим умом, маграф Зулг. Вы с отцом и так все эти годы уютно отсиживались за моей спиной. Жили себе, не высовываясь, на юге Дамутории. Под боком море, мягкий климат, никаких тебе козней…
— Ты же сам не желал видеть отца во дворце. А теперь еще ему и пеняешь?! — не сдержался наследник.
— Я кронмаг, имею право, — усмехнулся правитель. — Опять же, кто знает, сколько бы твой отец прожил, если бы появлялся в Девятиграде чаще?
— Ты считаешь, что его… Не может быть! Так они и меня… Дед, есть хоть один преданный человек, на кого я смогу опереться после твоей смерти?
— Двое. — Правитель снял с пальца кольцо с желтым камнем. — Если к тебе когда-нибудь подойдет человек с таким же перстнем, можешь доверять ему, как себе самому.
— А кто он?
— Один из потомков моего сподвижника. Из тех, кто помогал в первые годы правления. Когда-то по молодости мы поклялись друг другу страшной клятвой. Настолько нерушимой, что, узнай я сейчас, что обладатель такого же кольца из рода Савайров в беде, бросился бы на помощь, несмотря на недуг. После моей смерти это бремя ляжет на тебя.
— Савайр? Я даже не слышал про него. Где его искать и чем он может помочь?
— Искать его бессмысленно. Но если он узнает, что кто-то из нас в беде, сам явится. — Кронмаг отдал кольцо внуку.
— А он как узнает?
— Если попадешь в переделку, из которой не сможешь выбраться, поднеси перстень к губам, дыхни на него три раза и скажи: «Нужна помощь». Потомок моего соратника сразу узнает, где ты находишься и что с тобой произошло. Говорят, можно обойтись и без этого, дескать, кольцо и само знает, когда человек в опасности, но я бы не рисковал зря.
— А вдруг Савайр не захочет или не сможет?
— Бездействие приведет к мучительной смерти. Так что, внучок, если когда-нибудь кольцо запросит о помощи, не мешкай.
Зулг поднес ладонь к глазам и внимательно осмотрел подарок.
