Андрей Уланов - День револьвера
– Просыпается, – с довольным видом произнес демон.
Рокот пропал – заодно я понял, что воя и скрежета когтей твари тоже не слышно – толчки же стали реже и заметно сильнее. Бух! Бух! Бух! Ай! Последний «бух» был особенно хорош – я подскочил на фут, не меньше, и весьма ощутимо приложился копчиком при приземлении.
– Ч-что это?
– Не «что», а «кто», – поправил меня демон. – Это старый Хрюндинг, каменный великан. Он пришел сюда с далекого севера, еще в конце позапрошлой Эпохи.
– В смысле, еще до Декларации Независимости? – уточнил я.
– В смысле, еще до последнего потопа, эй-парень.
Снаружи у монстра из Нижних Миров снова прорезался голос. На этот раз вой был выдержан в иной тональности: в нем явственно слышались дикая злоба, ярость и – как мне показалось – отдельные нотки неуверенности. Звук становился все выше, под конец перейдя в почти невыносимое визжание – и разом оборвался. Дальше последовало рычание, лязг, придушенный взвизг… а затем пещера качнулась у меня перед глазами, словно я выхлебал не меньше галлона виски.
– А это ч-что было?
– Полагаю, – задумчиво сказал Малкольм, – это было все.
Вновь донеслись уже знакомые «бух-бухи», но на этот раз они становились все слабее. Похоже, что старый Хрюн или кто-он-там-еще сделал то, что счел нужным, и теперь уходил прочь.
Я почесал затылок. Умных мыслей в голове это действие не прибавило.
– А можно еще раз и сначала?
– Да все проще простого, эй-парень! – отозвался гоблин. – Старый Хрюк приперся в эти края из-за своего ревматизма. Ночью, когда холодает, он и так спит хуже обычного, а уж когда у него над самым ухом начинают адский концерт, дедуля вконец свирепеет. Хрясь-бум-бабах и все такое. Я доступно излагаю?
– Угу, – кивнул я. – Только… откуда у каменного великана может появиться ревматизм?
– По воле Господа, – сказал демон.
Секунд пять я честно пытался переварить эту фразу. За это время Малкольм успел подняться и выйти в «коридор», из которого почти сразу же донесся…
– НЕТ!
…скрежет отодвигаемого в сторону валуна.
– Че орешь-то?
Толстяк выглядел спокойным, и это зрелище немного успокоило меня самого. Конечно, выход из пещеры один, однако гобл вполне мог бы удрать в глубь горы, в надежде, что для обеда монстру хватит и двух человек, с мулом на десерт.
– Он открыл вход.
– Открыл, точняк, – подтвердил гоблин. – У старины Малка в рукаве много чего имеется, но вот просачиваться сквозь камень он разучился веков пять назад.
Вздохнув, я повернулся к Лиссе.
– Ну а ты что скажешь?
– Скажу, что я почти оглохла. – Китаянка погладила кисточку на левом ухе, словно желая убедиться, что та на месте. – Не думала, что когда-нибудь скажу доброе слово про наших демонов, но, по крайней мере, они вопят… гармоничнее этой твари.
– Да, в церковный хор её бы точно не взяли, – поддакнул я.
Снаружи было тихо и этим внаглую пользовалось любопытство, чем дальше, тем больше перебарывая благоразумие. В самом деле, раз уж камень все одно не защищает нас, почему бы не выйти поглядеть? Хоть одним глазком…
Благоразумия хватило еще на пару минут. Затем я встал, подхватил ремень с кобурой и начал осторожно пробираться к выходу из пещеры.
– Я с тобой.
– Мисс… то есть Лисса… не думаю, что это хорошая идея. В смысле, там сейчас неподходящее место для женщин.
– Запретные Земли – тоже, однако я уже здесь.
– Ну-у…
Зачатки джентльменства вопили, что китаянку нужно срочно утащить в глубь пещеры и приковать там к стене её же безопасности для. Очнувшееся после нокаута благоразумие возражало, что, во-первых, вдвоем веселее, а во-вторых – еще неизвестно, кто кого утащит и прикует.
– Хорошо, – сдался я. – Только «винчестер» прихвати.
– Зачем? Я не умею с ним обращаться.
– Напомни, чтобы я дал тебе несколько уроков, – прошептал я, – и… ты хоть что-нибудь видишь?
Лично я после эльфийского светильника с трудом различал луну в небесах да полдюжины самых ярких звезд.
– То же, что и днем. – Кажется, это была ирония, хотя уверенности я не испытывал – китайская логика пока что была для меня загадкой почище гоблинской.
– Можно поподробнее?
– Песок. Кактусы. Яма, – вытянув руку, Лисса указала в темноту справа от нас. – Большая.
– А где Малкольм?
– Возвращается к нам. И несет, – Лисса чуть наклонила голову, вглядываясь во тьму, и уже менее уверенно закончила, – ногу.
– Ногу?! Чью?
В этот миг демон вступил в полосу света из пещеры, и я получил возможность самостоятельно разглядеть его добычу. Ростом примерно с меня, толщиной примерно с Толстяка, узловатое, как старый корень, и заканчивающееся футовыми когтями…
– Это НОГА?!
– Скорее, лапа, – ответил Малкольм. – Когда есть возможность, я стараюсь выбрать кусок пожирнее, но после старого Хрюндинга это удается нечасто. А сегодня он, похоже, был особенно раздражен.
– Пожирнее… – повторил я. Где-то внизу, в районе желудка, у меня начало возникать жутковатое подозрение… плавно переходящее в тошноту.
– Впрочем, – продолжил демон, – это бедро тоже выглядит неплохо. Жестковато, но если как следует проварить в святой воде…
Оглянувшись на Лиссу, я увидел, что китаянка цветом лица сейчас вполне может сойти за белую женщину – и медленно, старательно зажав рот, побрел за ближайший кактус. Конечно, за ним вполне мог прятаться брат-близнец пришибленного монстра – но это сейчас меня волновало меньше всего.
* * *– Главная проблема Зла, – заявил гоблин, – заключена в том, что Зло никак не может понять, насколько подлым и коварным иной раз бывает Добро.
Воображение живо нарисовало мне картинку, как подлое и коварное Добро на цыпочках крадется к ничего не подозревающему Злу, затем прыгает, с радостным воплем всаживает ему нож в спину, валит на землю и остервенело пинает ногами.
– И вчерашняя ночь в этом отношении показательна. Заманить в ловушку и навалиться многократно превосходящими силами – это типично для вашего так называемого Добра.
– Странно, – пробормотал я, – думал, это любимая тактика гоблинов.
– Эй-парень, а ты не думал, у кого мы её позаимствовали?
– Хватит! – судя по повышенному тону и рывкам юбки в районе хвоста, на вторые сутки знакомства Лисса начала разделять мое отношение к Толстяку. – Перестань бредить о вещах, которые стократ выше твоего убогого понимания. Почитай проповедь Будде!
– Да неужели? А ты, значит, вообразила, что знаешь больше?
– Воображать мне не требуется, – холодно произнесла китаянка. – Хватит и того, что я повидала.
– Эт-та, намекаешь, что тебе вчера триста лет исполнилось?
В ответ Лисса начала произносить длинную – очень длинную – фразу на каком-то не встречавшемся мне доселе языке. Судя по редкости глухих согласных, это был не гоблинский, однако походило на то, что гобл его прекрасно понимал – а значит, это был и не китайский. Ну а из экспрессивности речи, а также живейшему интересу Толстяка явно следовало, что все произносимое девушкой являлось отборнейшими ругательствами. Послушав минуты три, я сдался и прибавил шаг, пытаясь одновременно насвистывать старую походную песню техасских пионеров: «We go out at dawn, from the desert blows wind…».
– Эй-парень, а ты-то что думаешь об этом?
– О чем «этом»?
– Ну, Добро, Зло и всякая такая прочая, как вы, люди, говорите, философия.
– А-а… – Я на миг задумался. Да, пожалуй, так будет лучше всего. – У меня очень простая философия. Видишь этот «винчестер»? – Для вящей наглядности я перекинул карабин с левого плеча на правое.
– Ну, вижу.
– Так вот, он запросто может быть и Добром, и Злом. Весь вопрос – по какую сторону ствола находишься ты сам. Так что давай, шевели копытами… проводник.
Чертова сковорода в небе уже почти добралась до зенита – и жарила вовсю. Наверное, тут бы и ангелы на облаках вспотели… впрочем, в раскаленной синеве не было и намёка на облако. Интересно, вяло подумал я, тут сезон дождей бывает? Чего бы я сейчас не отдал за хороший ливень. Смыть пыль и пот, а главное – пить, пить, пить…
Хотя, если даже тут и бывает «мокрый» сезон, можно держать пари – это нечто столь же пакостное, как и теперешняя жара. Пара недель непрерывного капанья с небес, когда кажется, что сам воздух можно разливать по бочкам. А вокруг, на земле – где не лужа, там грязь.
Ничего. Уже сегодня мы сможем заночевать на равнине. А потом и вовсе перейти на ночные марши, пережидая полуденный зной где-нибудь в тенистой прохладе… если, конечно, сумеем её отыскать.
До приезда в Приграничье я искренне полагал, что Запретные Земли кишмя кишат жуткими монстрами, которых на каждый тамошний дюйм приходится малость побольше, чем ангелов – на кончик иглы. В эту легенду свято верит подавляющее большинство людей в стране, да и за ее пределами, наверно, тоже. Здесь же мою веру развеяли в прах за неполные десять минут и два стаканчика виски.
