Геннадий Эсса - Огненный шар
Пока Жан протирал глаза, Ник произвел еще один выстрел и снес мачту.
– Кто мою кашу перевернул? – закричал Жан, поднимая пустой котелок.
– Кто-кто – шведы. Иди с ними разберись.
Рядом над головой просвистело несколько пуль.
– Вот утопленники, еще и стреляют, – сказал Жан. – Ин, у тебя готовы мушкеты?
– Готовы давно, но надо вести прицельный огонь, а здесь такая качка.
Корабль с левого борта вновь открыл пальбу по противнику. С правого фланга его поддерживал другой. Противник попал под перекрестный огонь, растерялся и стал поднимать якоря, чтобы сменить позицию.
– Я им за кашу отомщу, – злился Жан.
– Заряжай! – снова закричал Ник, но оглушительный удар в борт, чуть ниже их орудия, откинул его в сторону.
Ник отлетел и ударился головой о мачту, потерял сознание. Ин кинулась к нему.
Жан подбежал к пушке и сам стал ее наводить на противника.
– Зарядил? – спросил он Павла.
– Стреляй, готово!
Пущенный снаряд оборвал у противника якорь. Он рухнул в воду, и корабль закружил на месте.
– По командирскому мостику попадешь? – подбежал командир. – Надо их командование уничтожить.
– Да они уже все дома сидят. Там остались только их манекены, – сказал Жан. – А вообще-то попробую, может, кто и задержался. Заряжай, Пашка!
Ин привела в чувство Ника. Он открыл глаза и тихо спросил:
– Что это было?
– Тебя чуть не убило. Ты чудом спасся.
Он через силу улыбнулся, протянул руку, чтобы Ин помогла ему подняться.
– Кто там, у орудия? Ничего не вижу.
– Да Жан там, посиди немного, передохни. Он шведам за кашу свою мстит.
Ник опустил руку и облокотился на мачту. Она со страшно скрипела, и он поднял голову. Конца ее не было видно. Огромные приспущенные паруса и сотни канатов расходились в разные стороны.
«Да, с таким флотом надо держать только победы» – подумал Ник и на мгновение закрыл глаза, ощущая острую боль во всем теле.
Ин побежала к орудию. Корабль весь трясло от непрекращающейся канонады. Она добралась до Жана, который все еще наводил орудие на капитанскую рубку.
Снова просвистело несколько пуль, и Ин закричала, что было сил:
– Паша! – Ее голос, казалось, был громче пушечных выстрелов.
Жан повернул голову и увидел, что Пашка медленно опускается на колени, судорожно хватаясь руками за борт корабля.
– Паша, милый, – подхватила его Ин под руки. – Что с тобой?
Преодолевая боль, подбежал Ник и помог Ин опустить Павла на палубу.
– Что с ним? – кричал Жан.
– Убили его, убили, – в истерике кричала Ин, обнимая его за голову.
– Наводи орудие аккуратней, – приказал Жану стоявший рядом командир.
– Ну, теперь я не промахнусь, – в очередной раз разозлился Жан, утирая слезы с грязного лица. – Видно, не все домой еще ушли. Ловите, гады!
Снаряд разнес капитанский мостик вместе с рубкой в щепки.
Жан бросил орудие и, пригибаясь за бортом, подполз к Павлу.
– Куда? К орудию! – крикнул командир.
– Пока сам постреляй, видишь, мне некогда, – сказал Жан.
Пашка приоткрыл глаза, взглянул на склонившихся ребят. Его губы медленно шевелились.
– Пашечка, я здесь, – плакала Ин. – Не покидай нас.
Жан сжал руку Павла, Ник расстегнул пропитанную кровью рубашку.
– Я так хотел увидеть наш будущий город, – прошептал он. – Видно, не судьба. Бейте врага, отомстите за нас всех! – Он закрыл глаза, его сердце остановилось.
Ин упала на его грудь и громко заплакала.
– Ну, что, все? – подошел командир. – К орудию, ребята.
Бой продолжался до тех пор, пока не потопили этот чертов корабль, который вел сопротивление до последнего.
Жан от усталости просто рухнул на палубу.
– Я больше не могу, – шептал он. – Все, с меня хватит. Домой хочу, к папочке.
– А уже ничего и не надо. Врага больше нет, – сказал командир. – Идем все домой.
Ин не отходила от умершего Павла. Она обняла его за плечи и, обливая слезами, качала на руках.
– Это какое-то сумасшествие, – шептала она. – Такого же не бывает? Как же судьба несправедлива к людям…
– Бывает, – сказал подошедший командующий, – бывает, молодые люди. Это война. А вы молодцы! Государю доложу, он будет доволен.
– Теперь куда? – спросил Ник.
– Идем в Кронштадт, на базу, – сказал граф. – Там нас будет встречать сам государь. Тело в воду, – скомандовал он подошедшим морякам.
– Не дам, – схватила Павла Ин. – Не дам в воду. Он должен быть похоронен, как человек.
– Он должен быть похоронен, как моряк, – обернулся граф. – Здесь свои законы. Море – это наша жизнь и наша могила. Это закон! Мы только к завтрашнему вечеру прибудем на базу, поэтому подчиняйтесь законам нашего государства.
– Убери руки, – сказал Жан моряку. – Мы сами его похороним.
Они втроем подхватили Павла, отнесли на корму, где спускали в воду погибших, положили на палубе и обступили его со всех сторон.
– Прости нас, Пашка, – сказал дрожащим голосом Ник. – Ты совсем немного не дожил до победы. Прости нас. Мы тебя никогда не забудем.
– Если я когда-нибудь буду в этих местах, обязательно приеду на этот остров Котлин и опущу в балтийскую воду венок за тебя, Паша, за всех наших предков, что отвоевывали наши границы. Спи спокойно. – Ник присел к изголовью и поправил его растрепавшиеся от ветра волосы. – Жаль, что мы с тобой так некрасиво расстаемся.
Жан с Ником отошли в сторону, дав возможность Ин попрощаться с Павлом.
– Я тебя не забуду, – шептала она сквозь слезы. – Занесло же меня в эти времена. Как жаль, что я с тобой так мало была. Прости меня, милый! – Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
Жан и Ник подняли тело Павла и поместили в специальный деревянный желоб, по которому спускают в море умерших.
Ин до последнего держала его за руку и разревелась еще больше, когда его рука постепенно покидала ее руку.
Они втроем стояли у кормы и смотрели, как его тело медленно уходит под воду.
Ник обнял Ин, прижал к себе.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Успокойся и не плачь.
Жан встал рядом, с другой стороны, взял ее за руку.
– Мы все вместе, – сказал он. – И это уже здорово!
Глава17
Гонимые ветром корабли взяли курс на остров Котлин, а затем в Кронштадт.
Жан стоял у орудия, и его волосы, слипшиеся от крови, блестели на солнце. Он смотрел вдаль, где за горизонтом была российская земля.
Ин уснула на коленях у Ника тут же, на палубе, где отдыхали моряки и солдаты.
Командующий обошел корабль, посматривая на своих подчиненных, и поднялся на капитанский мостик.
– Видел бы сейчас меня отец, – вздохнул Жан. – Он бы с ума сошел. Сказал бы, что вот опять в очередную историю влип.
– И часто у тебя так получается? – спросил Ник.
– Насчет историй? Да постоянно. Меня нельзя одного отпускать. Я вечно что-то да придумаю.
– Поэтому в поезде ты ехал не один.
– Где они, мои друзья-товарищи, дома, наверное, уже сидят, а отец слезами обливается, пока я тут вот воюю.
– И у меня тоже, наверное, переполох. В полицию заявили, розыск объявили, – задумчиво произнес Ник, подставляя лицо солнечным лучам.
– Тебя еще искать могут?
– А ты как думал?
– И мне домой захотелось. Подлечу свою голову и на дискотеку сорвусь, – мечтал Жан.
– А ты так иди. Скажешь, воевал за государя со шведами. Был ранен в бою. Глядишь, еще тебе царь и орден даст: будешь там хвастаться.
– Да зачем мне этот орден? Главное, что с вами познакомился и неплохо душу свою отвел.
– На уроке истории должно быть теперь у тебя только отлично. Всем расскажешь, что и как…
– Ты что, хочешь, чтобы меня сразу в психушку забрали? Кто же поверит? А орден не помешает, я согласен, – неожиданно сменил свое решение Жан. – Если не даст государь, сам себе куплю. Знаю за что. А у тебя будет домашний арест, Ин. Никуда не выпустят, – обратился Жан к девушке.
– Много ты знаешь. У меня родители нормальные.
– Отдохнула? – спросил Ник.
– Куда мы теперь?
– В Кронштадт плывем.
Ин уселась рядом с Ником и положила голову ему на плечо.
– Как мне жаль Пашку, – с сожалением сказала она. – Такой парень был, работящий, смелый…
Жан отвернулся и уставился на воду. Плечи его слегка подергивались – он плакал.
Ник подошел к нему, обнял за плечи.
– Ну, чего ты?
– Я так расслабляюсь, – прошептал Жан. – Умыться бы. Ин, ты устрой нам мытье на досуге.
– Может, тебе ванну? – засмеялся Ник.
– Хотя бы рожу умыть. С государем целоваться же придется.
– Размечтался, – ответила Ин. – Ты лучше скажи, где стрелять так научился?
– В лагере прошлым летом. По бутылкам камнями.
– Ну, серьезно.
– Потом в тир ходил – по куклам, но это было давно, в детстве.
