Алексей Корепанов - Тайны Древнего Лика
Но настал день, о Лучезарный, когда не смог я молчать и воззвал с порога храма твоего к сообщинникам моим, чтобы услышали они меня и покинули эти края, потому что задумал ты обрушить на мир гнев свой и наказать всех живущих за прегрешения прежних поколений, ибо давно уже сказано: «Отцы ели кислые плоды, а у детей оскомина: грехи отцов — на детях их».
Алекс Батлер сделал невольное движение, услышав эти слова, а Флоренс продолжала монотонным голосом, делая паузы после каждой фразы:
— Послал ты мне видение, о Лучезарный, и было ужасно это видение… Бушевали в небе яростные огни, огни гнева твоего, о Лучезарный, и огненные камни сыпались вниз, и горело все вокруг, и в пар превращались воды, и глубокие провалы возникали на месте лесов, и сотрясалась земля, и раздвигалась, и падали в бездну строения… Ярче лика твоего полыхали те безжалостные карающие огни, и умирало все живое в день, когда решил ты покарать нас, о Лучезарный, и великий твой гнев обращал весь мир в мертвый пепел…
И рыдал я, о Лучезарный, в подземелье храма твоего, и оплакивал близкую и неминуемую гибель мира, и оплакивал ныне живущих под небесами, принимающих кару твою за прегрешения отцов и всех тех, кто жил здесь когда-то — и сто, и тысячу, и десять тысяч циклов тому назад, всех — от начала времен… Копились, множились, нарастали грехи, и переполнили наконец чашу терпения твоего, о Лучезарный… «Всякому прощению есть предел», — как сказано в древние времена…
Но и в праведном гневе ты не утратил милосердия, о Лучезарный! Тяжкое бремя взвалил ты на плечи мои, — но и вознаградил меня, и дал возможность спастись и мне, и сообщинникам моим!
Вняли сообщинники мои страшному предсказанию моему, и было горе великое и отчаяние. А потом все мы, от мала до велика, принялись рубить деревья и вязать плоты, чтобы к закату уплыть по реке и добраться до города великих жрецов Гор-Пта, что стоит на зеленой равнине у моря. Там, в глубинах Древнего Лика, могли обрести мы спасение свое…
Вижу, знаю, о Лучезарный, что смерть соберет обильную жатву, небывалую жатву, и обратятся в прах леса и поля, и запустение будет царить в нашем мире… И придут другие из небесных высот, и будут забирать сокровища, и вторгаться в святыни…
Вот, вижу, чужие в глубине, и нет у них веры в тебя, о Лучезарный! И вижу, вижу — вновь возгорается бледное пламя…
Флоренс замолчала, вытерла вспотевший лоб и уронила руку — казалось, этот монолог отнял у нее все силы.
— Дьявол, неужели это про нас?… — растерянно сказал Свен Торнссон и ожесточенно запустил пальцы в свои светлые локоны. — Пророк какой-то марсианский…
— Было сказано: «чужие в глубине», — произнес Батлер, расстегивая комбинезон у горла, словно ему стало трудно дышать. — Мало ли здесь могло побывать чужих?
Пилот подался к нему, пистолетом выставил указательный палец:
— Придут другие с небес, заберут сокровища! С небес, Алекс! Разве это не про нас?
— Возможно, другие давным-давно уже пришли и забрали, — возразил ареолог. — Задолго до нас. Возможно, кто-то и поплатился. Марсиане, пережившие катастрофу внутри Сфинкса, или их потомки могли добраться до Земли. А потом наведаться на родину. До Земли они, несомненно, добрались — об этом не только плитки с сиррушем говорят. У местного Нострадамуса есть прямо-таки библейские высказывания. Уловил?
— Я не знаток Библии, — признался Торнссон.
Батлер озабоченно взглянул на Флоренс — она по-прежнему сидела, привалившись к стене, и глаза ее были закрыты.
— Фло, как ты себя чувствуешь?
— Нормально. — Нанотехнолог слабо повела рукой. — Как будто без лифта поднялась на тридцатый этаж. Сейчас отдышусь…
— И какие же это высказывания? — поинтересовался Торнссон.
Ареолог перевел взгляд на пилота.
— Про отцов, которые ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина. И насчет дня гнева…
— Не помню, чтобы Фло говорила про виноград.
— Она сказала: «плоды», а в Библии — «виноград». Суть не меняется. Они переселились на Землю, Свен, сомнений быть не может. Гор-Пта… Пта, так же как и Гор, — один из богов Древнего Египта. Бог-творец. Между прочим, единственный из египетских богов, кого изображали в виде мужчины в плотной облегающей одежде, с посохом в руке. Бог-путник, странник. Пришелец! В марсианском комбинезоне, с лазерным посохом… Город Гор-Пта… Гор — владыка небес, Пта — демиург, создатель. Да тут столько всяких параллелей и аналогий напрашивается! — Батлер возбужденно заерзал на полу. — Здесь был город Гора и Пта, это были их боги, боги марсиан. Именно марсианское потом стало древнеегипетским… Я не знаю, каким образом уцелела исповедь этого Нострадамуса и как оказалась в наших головах… Вообще, тут много чего неясно, но ясно одно: этот Лик — не просто мертвая маска, что-то здесь до сих пор функционирует. Никакой мистики — просто аппаратура, которая нам и не снилась. Супераппаратура! И она как-то на нас воздействует…
— Убираться нужно отсюда, — подал голос Торнссон. — А то превратимся в каких-нибудь зомби.
— Да уже превратились бы… — Батлер встал. — Ну, что, давайте искать выход, пока нас не сочли без вести пропавшими.
— Может, уже и сочли, — буркнул пилот и тоже поднялся на ноги.
— Господи, подскажи нам верный путь! — вырвалось у Флоренс.
Торнссон подал ей руку и повернулся к ареологу.
— Никакой мистики, говоришь? А как же этот служитель Лучезарного? Он же каким-то образом видел будущее — я не думаю, что он все это просто сочинил со скуки.
— Ясновидение — это не мистика, — ответил Батлер. — Явление хоть пока и не объясненное, но, в принципе, объяснимое, гипотез разных хватает. Если рассматривать наш мир как единый информационный океан, где сосуществуют прошлое, настоящее и будущее, то ясновидящие — это люди, которые умеют ловить рыбу в этом океане… Или даже не так: не умеют, а обладают даром ловить рыбу, то бишь информацию. Судя по исповеди, у марсиан этот дар был такой же редкостью, как и у нас…
— Ты, случаем, не был школьным учителем? — полюбопытствовал Торнссон. — На все-то у тебя есть ответы.
— Если бы на все… — вздохнул ареолог.
— Знал бы ты ответ на вопрос: «Где выход отсюда?» — тебе бы цены не было, — сказала Флоренс.
Выглядела она уже вполне нормально, только на лбу под челкой вновь выступили капельки пота.
— Сейчас поищем, Фло, — бодро произнес ареолог, но чувствовалось по его голосу, что бодрость эта наигранная. — И вот что, коллеги… — Он посмотрел на пилота, а потом остановил взгляд на Флоренс. — Что нас ждет впереди — неизвестно, случиться может всякое. Возможно, мы самим своим присутствием как-то влияем на здешнюю технику. Не исключено, что мы можем потерять друг друга… каждый из нас может оказаться в одиночестве, а рации тут не работают… Так вот, не впадать в панику, не отчаиваться — и надеяться… До последнего.
— Да ладно тебе, Алекс. — Торнссон положил руку на плечо притихшей Флоренс. — Психологическую подготовку одинаковую проходили, «караул» кричать не будем. Да, Флосси?
— Кричать точно не буду, — негромко ответила нанотехнолог. — Буду молиться…
— Давай надеяться на лучшее, Алекс. — Торнссон оглядел рукав своего комбинезона. — Интересно, где это мы здесь так перепачкались?
— Считай, что это смазка от местных машин, — сказал ареолог. — Ладно, коллеги, жизнь пока не кончилась. Продолжим нашу увлекательную экскурсию. И, кстати, знаете, что меня радует?
— Что нет дождя? — предположил пилот.
Батлер отрицательно покачал головой:
— Не угадал. Радует меня то, что мы до сих пор живы. Это значит, что здешние защитные механизмы или не запрограммированы на поражение, или ресурс у них исчерпался. Или мы им вообще не по зубам. Значит, у нас есть хороший шанс продолжать оставаться живыми и дальше.
— Как ты умеешь поднять настроение! — с деланным восхищением воскликнул пилот. — Ну, прямо домашний психолог! Да, Флосси? — Он все еще продолжал держать руку на ее плече.
Флоренс с некоторым усилием улыбнулась:
— Хвала великому утешителю. Вернемся домой — и я обязательно приглашу тебя в гости, Алекс.
— И меня не забудь пригласить, — сказал Торнссон. — Я умею делать отменные тройные бутерброды, меня мама учила. Берешь обыкновенный гамбургер…
— Вот только о еде не надо, — запротестовал ареолог. — Неизвестно, когда нам удастся поесть. Если только не наткнемся здесь на какой-нибудь продовольственный склад. Хотя там, наверное, все давно засохло. Ну, ладно, вперед!
Он машинально поправил кобуру и, сделав несколько шагов, остановился перед проходом. Там было тихо и темно, и в такой ситуации весьма пригодились бы фонари. Но фонари исчезли неизвестно где, как и когда, вместе со шлемами.
— Осторожно, — посоветовал подошедший сзади Свен. — Сначала проверяй ногой, а потом уже делай шаг.
