Сильные не убивают - Яна Каляева
Договориться с Хтонью, ха? Может, пацан и договорился… просто не так, как промысловику Пузырю мечталось.
— Я все рассказал, все! — завывает Себастьян. — Возьми деньги, возьми вещи, только разреши мне уехать! Клянусь, я никогда…
Его вопли усиливают головную боль. Домой хочу. Хватит с меня на сегодня.
— Да достал уже деньгами своими… Пожертвуй их, я не знаю, в фонд помощи ветеранам милиции. Все, проваливай с Кочки и, эта, не греши больше…
Держась за стенку, выхожу из допросной и тащусь к выходу. Уже у поста дежурного меня догоняет Борхес — пузо и борода подрагивают в ритме бодрого шага.
— Да не беги ты… Выйдем-ка во двор на пару слов. Соль, я, как понимаешь, слышал все. Так вот. Мне без разницы, кто ты и что. Пока ты честно со мной работаешь, я буду честно к тебе относиться. Но то, что этот ушлепок наболтал…
— Я услышала об этом всем в первый раз.
— Да понятно, иначе не стала бы допрашивать его здесь. Кое в чем он прав — на Камчатке недавно рухнули в Хтонь три промысла, и никто не знает почему. Цены на мумиё растут поэтому как раз. Соль, если вдруг правда окажется, что ты… что Хтонь тебя призовет, или как там оно происходит…
— Я не знаю об этом ничего.
— Неровен час, узнаешь… И тогда попробуй все-таки остаться, значицца, с разумными. Разумные должны держаться друг друга. Сейчас Ленни кликну, он тебя домой проводит.
Глава 11
Кому и айну — невеста
— У нас сегодня важный день, — на челе Ленни лежит печать обреченности. — Надо всем выйти к обеду при параде, а то мама… мама не поймет. Ну что вы меня не слушаете совсем?
Мы как раз слушаем. Токс оторвалась от своего станка, а я… тоже от очень важного дела… от маджонга в новеньком смартфоне, вот. Отвечаю:
— Я, конечно, ужасно храбрая девочка. Могу выйти против банды контрабасов или там против съехавшего с катушек вольного мага. Но храбрость ведь еще не означает безумия. Конечно же, я не смею совершить такого, чего мадам Кляушвиц не поймет. А что у нас стряслось? Борхес таки раздуплился сделать предложение?
— Нет, его и так неплохо кормят… Хуже. У нас особенная гостья. Айну из холмов.
Борхес, действительно, не особо заморачивается — приходит, заваливает Катрину комплиментами и жрет от пуза. Каждый раз перед его визитом мадам Кляушвиц решает — при моем участии, если я не успеваю увернуться — важнейшие вопросы современности: не полнит ли ее этот шейный платок и не опозорит ли она себя, если раз в жизни подаст к ужину покупной майонез вместо домашнего. Однако бурное развитие отношений происходит, похоже, исключительно в голове Катрины. И все равно оно не занимает ее настолько, чтобы забыть о главной жизненной миссии кхазадской матери…
— Гостья? Очередная невеста, что ли, по твою душу?
Ленни смотрит на меня кротко, словно ягненок:
— Обязательно надо было это говорить, да?
— Прости-и… Изо всех сил буду вести себя прилично, — и все-таки не удерживаюсь: — Честное снажье, ска врот!
Ленни мученически улыбается и удаляется. Токс возвращается к станку. Под лампой что-то вроде разобранного широкого кольца. Спрашиваю:
— Что делаешь? Еще какую-то крутую фишечку для меня?
Токс щелкает меня по носу:
— Не все в этом мире вертится вокруг тебя, маленький друг. Я пытаюсь создать копию своего тюремного браслета. Ленни уже скопировал код алгоритма себе на компьютер; может, удастся взломать его, поставить на копию и понять, как работает браслет.
Вот оно что! А мне они ничего не сказали об этом. Конечно, не обязаны были. Но все равно как-то обидно. Как будто… меня это не касается.
— А что с индикаторами, Токс?
— Без изменений. Четверть серой полосы. Полагаю, пожертвования на ремонт школы ничего не дали… Возможно, потому, что эти деньги должен был выделить муниципалитет, а помочь чиновникам распилить бюджет — сомнительное доброе дело. Боюсь, мы достигли предела того, что могут решить одни только деньги. Но и регресса нет, все это благодаря тебе, маленький друг…
Да что же ты будешь делать… Похоже, деньги не решают всех проблем — ни в одном из миров. Хотя как раз деньги у нас теперь водятся.
После встречи с незабвенным Себастьяном-не-Перейра я отлеживалась дня три. Кожа интересно меняла цвет из фиолетового через желтый обратно в здоровенький оливковый. Для ускорения сращивания ребер мне что-то вкололи в больничке — тоже на основе мумиё, но не такое убойное, как в первый раз. Рожа восстановила изначальную форму сама.
После этого внепланового отпуска я ходила за тягой дважды. В первый раз — вдребезги неудачно: слишком долго возилась с хитроумным замком, и контрабасы успели все слить. Зато во второй раз удалось увести целых шесть пакетов. Все-таки «Эскейп» был оружием победы — правда, ровно до тех пор, пока остается неожиданностью и ни у кого нет от него защиты. Потому мы решили не частить с выходами, благо наши материальные проблемы были решены на недели вперед. Тем более что Борхес все-таки всучил мне деньги, изъятые у не в меру вольного мага Себастьяна. Я купила новый смартфон и после некоторых колебаний поставила все же контрацептивную серьгу… Это же само по себе еще ни к чему не обязывает, а молодые мужчины вокруг пахли все более притягательно… не настолько, чтобы предпринимать какие-либо действия, но мало ли, как фишка ляжет.
— У тебя есть одежда, подходящая для торжественного обеда? — спрашивает Токс.
Чертыхаюсь и прыгаю к шкафу. Маечки, шорты, драные джинсы, толстовка в каких-то подозрительных пятнах… Мечусь кабанчиком к «Голым не останешься» на соседней улице и спешно покупаю белую рубашку с черными брючками. Синтетика противно скользит по телу, удушливо разит дезинфекцией, зато выгляжу я теперь так, словно только что сбежала из церковного хора.
А вот Токс одевается в элегантное серое платье и собирает волосы в простую, но эффектную прическу. Морда у Ленни красная — похоже, непросто ему дышится в накрахмаленной рубашке и пиджаке, который, наверно, был ему впору на школьном выпускном — сейчас в стратегических местах выпирают валики жира. Стол заставлен богатым сервизом в розово-золотых тонах, и перед каждым из нас — по дюжине столовых приборов. Раньше мы обходились ложками и иногда вилками, но столовое серебро само себя не продемонстрирует дорогой гостье…
Черт,
