Добравшись до горы - Алексей В. Мошков
Юную сироту стали готовить к далекому пути. К удивлению Тианин, у нее отняли шелковое белье, бархатные платья, роскошные меха и кожаные сапожки. Пришлось снять с себя жемчужные ожерелья, золотые серьги, браслеты и перстни с драгоценными камнями. Несколько дней ее кормили одним черствым хлебом, заставляли ходить по обледенелым камням босиком или в тяжелых деревянных башмаках и носить при этом грязное рубище. От всего этого нежная кожа девушки огрубела, стала сухой и шершавой. Неухоженные ногти отросли, сделались ломкими и обзавелись черной каемкой грязи. Волосы сбились колтуном и утратили блеск. В бездушных зеркалах Ледяного замка теперь отражалась не надменная изнеженная красавица, а жалкая замухрышка.
Прежде, глядя на свое отражение, Тианин не могла налюбоваться собственной красотой, а теперь заливалась слезами, которые лишь ухудшали кожу лица, что некогда сияло мягче лунного света. Она не знала, что это только начало предстоящих ей испытаний. А пока что ее огорчали сущие мелочи. Спальню с огромной, устланной перинами и мехами, кроватью заперли. Изменившейся до неузнаваемости красавице-полукровке отвели тесную каморку, где постелью служила брошенная прямиком на каменные плиты пола рогожка. Пища стала скудной. Благовоний и увлажняющих мазей не давали совсем. В довершение всего ей стали поручать грязную работу: мыть пол, чистить кастрюли и стирать белье. Принцесса стремительно превращалась в золушку.
Ночами Тианин плакала от отчаяния, не понимая, чем она вызвала немилость госпожи Мизарди, а днем пыталась выяснить это у Патри и других фурий, которые прежде преданно служили ей, а теперь понукали, не брезгуя и тычками, если новоявленная служанка была не слишком расторопной. Несчастная полукровка и не подозревала, что ее преображение было частью замысла коварной паукообразной твари, которая никому и никогда не делала добра, не потребовав за это непомерной платы. И пришел день, когда Мизарди сочла, что ее воспитанница наконец-то должна приступить к тому, ради чего ее растили здесь. Однажды утром в каморке скрипнула дверь, и на пороге появилась Патри. Хитро улыбаясь лисьей мордочкой, она сообщила долгожданную новость:
— Мизарди велела передать тебе, моя юная госпожа, что после завтрака ты отправляешься в путь. И она надеется на то, что ты не забудешь всех оказанных тебе милостей и не подведешь нашу повелительницу.
Девушка лишь покорно кивнула. Фурия отвела ее в столовый покой, где был накрыт столь роскошный завтрак, что бедная сиротка даже разрыдалась. Она глотала изысканные яства пополам со слезами, запивая легким вином, которое укрепляло силы. Патри куда-то ушмыгнула, покуда ее госпожа завтракала, и теперь вернулась с двумя великанами-стражниками. В лапках фурия держала облезлую шубку из овчины и пару валяных сапог. Без всяких слов полукровка поняла, что ей предстоит отправиться в путь. Когда она облачилась, Патри сунула ей узелок с пирожками, обмахнув слезы с мордочки рыжим хвостом. Стражники вывели полукровку из замка и проводили до перевала, где через два дня ее подобрали застигнутые снежной бурей бродячие актеры во главе с гномом-фокусником Брухом.
Рядовой Штольц оправдывал доверие своего командира. Он был точен в исполнении приказов, вовремя доставлял его распоряжения командирам подразделений, облегчая старому вояке управление войсками на маневрах. Ни офицеры, ни рядовые не сомневались: среди них находится сама чистая принцесса. Ведь ее присутствие настолько воодушевляло солдат, что, казалось, напади сейчас на страну настоящий враг, они его разгромят в пух и прах. И никому не приходило в голову, что враг уже среди них, незримый, вкрадчивый и лживый. Лишь старый Брендан чувствовал приближение чего-то мучительного, но относил это к пробуждению страсти в его собственной, вроде бы давно уже охладевшей к женским чарам душе.
Днем в круговороте дел, штабных совещаний, войсковых смотров главнокомандующему еще удавалось убедить себя, что его вестовой — только лишь рядовой Штольц, не более. Хуже приходилось ночью, когда оседала пыль, поднятая марширующими колоннами, когда лагерь засыпал и только часовые зорко вглядывались в ночь, когда гасли светильники, зажженные над картами и свитками донесений, когда глоток вина освежал горло и туманил мысли, и невозможно было забыть, что рядом — только руку протяни — бравый денщик превращается в прекраснейшую на свете девушку, сбрасывает пропыленные кожаные доспехи, распускает волосы и погружает обнаженные руки в лохань с подогретой водой. И струйки воды стекают по локтям на маленькую крепкую грудь, когда она моет лицо и шею…
Если воображение начинало брать верх над рассудком, Брендан срывался с места, выбегал из шатра и начинал обходить посты, порой подолгу беседуя с часовыми, расспрашивая их о семейных делах и тяготах службы. Эти внезапные ночные проверки поначалу удивляли и настораживали офицерский и рядовой состав, потом стали вызывать насмешки, но старый воин не слышал за собой сдавленного хмыканья и фырканья в кулак. Он мерил шагами полевой лагерь своей армии, а мысленно все еще оставался в шатре. Он представлял, как Тианин причесывается сейчас перед зеркалом, медленно расправляя черепаховым гребнем чудесные свои волосы, как трогательно просвечивает сквозь полупрозрачную ткань ночной сорочки ее снежно-белая кожа. И ему хотелось плакать от умиления и страсти.
Это хрупкое равновесие между дневным забытьем и ночным безумием не могло сохраняться бесконечно долго. Тем более что от актрисы-полукровки, столь искусно играющей чистую принцессу, не могли укрыться пылкие взоры стареющего воина, которые он исподтишка бросал на нее, сам того не подозревая. Прежде Тианин не имела представления о том, как она совершит то, ради чего покинула Ледяной замок, прибилась к бродячей труппе и согласилась играть свою нынешнюю роль. Теперь же у нее забрезжили пока еще смутные планы. А что остается ей, круглой сироте, воспитанной чудовищем в мерзлой пустыне на краю мира? Если она не выполнит приказа Мизарди, та от нее мокрого места не оставит. А ей хочется жить, соблазнять и… повелевать. И самый короткий путь к величию лежит через сердце мужчины.
Едва Тианин почувствовала, что главнокомандующего неудержимо влечет к ней, то обратила против него все оружие, каким только обладала. Легкий флер ее очарования превратился в отточенный
