Анна Китаева - Одержимые Зоной
— Мда-а…
Кайман придавил в пепельнице бычок, откашлялся.
— Ты, наверное, очень дорого за свою работу берешь? — напрямик спросил он.
Можай усмехнулся.
— От работы зависит, — сказал он уклончиво. — Так зачем вам нужно на Болота? Доктор не любит, когда к нему без приглашения приходят. Мало ли кто у него может там гостить…
— А правда, что он кровососов лечит? — не удержалась Мышка.
— Правда, — подтвердил Можай. — Он всех лечит. И людей, и мутантов. Кто к нему за помошью пришел, тому Док поможет. А у вас, значит, кто-то заболел?
— Нет. Мы ищем одного человека…
Кайман принялся обстоятельно пересказывать проводнику историю Мышки и ее брата. Можай прикрыл глаза и откинулся в кресле — неподвижный, словно статуя Будды. Можно было решить, что он задремал, но девушка не обманулась его поведением. Примерно так же выглядел Кайман, когда внимательно слушал или серьезно думал.
Вопросов проводник не задавал, дослушал историю до конца, включая неудачу на «Скадовске», и проронил:
— Понятно. Знал я немного Таньку Бюрершу, отчаянная была тетка. Да и Серега Пономарь тоже, по слухам, неплохой мужик был. Что ж, надо вам помочь.
— Значит, отведешь к Доктору? — спросил Кайман. Проводник качнул головой.
— Так сразу я вам не скажу. Попозже вечером я с ним свяжусь, спрошу, можно ли. Правда, думаю, он мне не откажет.
— Ага.
Кайман оживился. Мышка поняла это так, что он счел слова Мо-жая согласием. Черт их разберет, этих мужчин, изъясняются на каком-то косвенном наречии. Без переводчика и не поймешь.
— А чем ты за работу берешь, хабаром или деньгами? — поинтересовался сталкер.
Можай степенно хлебнул из чашки, поморщился, поставил остывший чай на стол и щелкнул кнопкой чайника.
— Не вижу разницы, — благодушно сказал он, закуривая очередную сигарету. — В рамках хабарно-денежных отношений это взаимозаменяемые понятия.
— Каких-каких отношений? — обалдел Кайман.
— Ну как, по схеме «хабар — деньги — хабар», — пояснил Можай. — Чего непонятного?
— А… Ну ладно. Посмотри тогда на хабар, который мы принесли.
— Симба, сидеть! — успокоил хозяин напрягшегося пса. Сталкер принес от входа рюкзак, вынул контейнер, открыл его.
Мягкое малиновое сияние подсветило окутывавшие Можая клубы дыма, погасло, сменилось оранжевым…
— «Яйцо ганзера»? — проводник приподнял бровь. — Неплохая вещь.
— Вещь отличная, — убежденно сказал Кайман.
— Ладно. Можешь его оставить здесь, — разрешил Можай. — В принципе, будьте готовы завтра выходить. Я тебе ближе к ночи перезвоню, скажу точно. Симба, проводи гостей.
Пес неспешно поднялся, подошел к двери, склонил тяжелую лобастую голову, пронаблюдал, как сталкер с девушкой забирают оружие, и вышел наружу вслед за ними. Отойдя от баржи на десяток шагов, Мышка обернулась. Дверь была закрыта, и никого рядом.
— Как по-твоему, это пес закрыл дверь? — спросила Мышка. Кайман пожал плечами.
— Может, сквозняком захлопнуло? — предположил он.
— А я думаю, это Симба, — не согласилась Мышка.
— Я тоже так думаю, — признался Кайман, почему-то понизив голос.
Глава пятая. Форсирование преград
23
Сталкер Кайман, дорога на Болота
С самого утра у Каймана было прескверное настроение без малейших на то причин. Вроде бы все складывалось удачно. Они с Мышкой еще на рассвете покинули «Скадовск», встретились с Можаем и без задержек двинулись в путь. Симба рыскал по кустам, появляясь то слева от них, то справа. Можно было не смотреть на ПДА — мелкое зверье само убиралось с дороги, а тварей покрупнее псевдопес чуял раньше, чем их засекал прибор. Об аномалиях пес-мутант тоже предупреждал хозяина то повизгиванием, то каким-то покашливанием, и проводник понимал его с полузвука. Поэтому продвигались быстро.
Казалось бы, шагай да радуйся, а Кайман тихо злился. Все его раздражало, любой пустяк действовал на нервы. В рюкзаке что-то лязгало, а когда он специально остановился и попытался выяснить, что же это, лязгать перестало — зато через сотню метров стало отчетливо булькать. Потом невесть каким образом материализовался камушек в левом ботинке с туго зашнурованным голенищем. Стиснув зубы, Кайман дотерпел до привала, вывернул ботинок чуть ли не наизнанку, и, разумеется, камушка там не оказалось. Ну не ёшкин ли кот, а?
Отдохнуть расположились на камнях, в виду каких-то сельскохозяйственных развалин. Сам Кайман нипочем не стал бы устраивать здесь привал, потому что рядом с развалившимся до основания сараем стоял новенький синий трактор, и воздух над ним то и дело искрил, словно от электросварки. Но Можай сказал, что он это место знает, а если вдруг что — Симба подаст сигнал. Кайман нехотя согласился с проводником, однако настроения это ему не улучшило.
Масла в огонь подлила Мышка. Девчонка ерзала на камне, пыхтела, отказалась от еды и неожиданно заявила, что хочет прогуляться. В том смысле, что ей надо отойти в кустики. Можай флегматично пожал плечами, а Кайман сказал, что пойдет с ней, — причем сказал таким тоном, что Мышка не решилась возразить.
До ближайших кустов дошли молча. Скрывшись с глаз проводника, сталкер без долгих предисловий взял Мышку за шкирку.
— А теперь рассказывай, — желчно сказал он. — Куда тебе понадобилось на самом деле?
— Ну-у…
Девчонка не поднимала глаз и ковыряла носком ботинка подвернувшийся пенек. Вид у нее был разнесчастный. Кайман не стал ждать, что именно она соврет.
— Ты уже час только и знаешь, что зыркать в свой наладонник, — нажал он. — Так что это за кустики такие особенные, которые у тебя на ПДА отмечены?
Мышка тяжко вздохнула.
— Сама не знаю, — призналась она. — То есть не знаю, что там такое. Меня попросили туда заглянуть. Выяснить, что там, в этой точке.
— Попросили? — Кайман не ожидал такое услышать. — Кто?
— Ну-у… — Девчонка наконец подняла на него глаза. Взгляд у нее был возмутительно невинный. — Дядя Дима. Он сам туда не может попасть, понимаешь?
— Какой еще дядя Дима?! — окончательно обалдел Кайман.
— Дядя Дима Шухов, — уточнила Мышка. — Черный Сталкер.
Вот тут Кайман и сорвался. Он долго и некрасиво орал на Мышку. Он даже, кажется, топал ногами, и с ужасом понимал, что его несет — а он не в силах остановиться. Он с трудом удержался от того, чтобы замахнуться на девушку, и тут на его плечо легла тяжелая рука, и Можай неодобрительно сказал:
— Чтобы так орать, не надо было уходить в кусты. Тебя слышу я — и все, у кого есть уши, в радиусе километра. Ты слетел с нарезки, сталкер? Что с тобой?
— Он попал под выброс восемь дней назад, — вмешалась Мышка. — Шаман сказал, после «хрустального вензеля» иммунитет к пси-воздействию дней десять держится. Может, это, ну… последствия?
— Шустрые вы ребята! — хмыкнул проводник. — Выброс, «хрустальный вензель»… Ладно, доберемся к Доктору, он тебе мозги пощупает. Если захочешь.
Кайман медленно приходил в себя. Пожалуй, в словах девчонки был определенный смысл. Весь его сегодняшний депрессняк, раздражение и злость получали объяснение. Точно, это его ушибленная выбросом и восстановленная с помощью артефакта психика возвращается к обычному состоянию. Ну, и кочевряжится по ходу дела… Кайману стало стыдно. Мог бы и сам додуматься, рептилия безмозглая! Хотя эта мышь белая, лабораторная, тоже хороша. Нет бы сказать ему с самого утра про свою догадку! И с Черным Сталкером — та еще история… Когда девчонка успела с ним встретиться? И главное, почему промолчала? Ничего, он из нее еше вытащит подробности. Но не сейчас, не при проводнике.
— Покажи ПДА, — буркнул сталкер. — Где там эта точка?
Девушка неохотно протянула ему наладонник. Координаты указывали на место буквально в двадцати шагах от кустов, где они находились. Понятно, почему Мышка не выдержала. Они, словно нарочно, все приближались и приближались к отмеченному месту, в двух шагах от него остановились отдохнуть — и после привала стали бы удаляться.
— Дура, — сказал Кайман уже беззлобно. — Трудно было сказать, что ли?
— Женщины… — протянул Можай.
Проводник вложил в одно слово столько сарказма, что Мышка покраснела.
Сталкер повернул Мышкин ПДА экраном к проводнику.
— Сделаем крюк? — предложил он.
— Да уж придется, — проворчал Можай. — Интересно увидеть место, куда Черному Сталкеру вход заказан. Я бы никогда не подумал, что в Зоне такое есть.
Они вернулись за рюкзаками, которые охранял терпеливый Симба, и снова направились в сторону искомой точки — на этот раз напрямик, не через кустики. Перевалили через взгорок и остановились в растерянности.
Перед ними было пустое, ровное место. Ничего там не было — то есть ничего приметного, что отличало бы этот клочок равнины от соседних. Кочки, жухлая трава, мелкие камушки. Совершенно однообразный пейзаж на нескольких десятках квадратных метров выглядел обычнее некуда.
