Максим Кораблев - Игра на выживание
Дым был очень уж густой и тревожный, так что отец-настоятель сразу же после утреннего молебна направил туда Сидора.
Главный охотник и добытчик общины до соседей не дошел – забравшись на дерево, дабы оценить, насколько весеннее половодье повлияло на торфяное болото, он разглядел группу из двух дюжин особей, вид которых поверг Сидора в трепет.
Руки у незнакомцев были неестественно длинными, и здоровенные кулаки волочились едва не по самым болотным кочкам; были они то ли сильно сутулы, то ли – слегка горбаты. Одеты в необработанные шкуры и мех, зверовидные и очень неприятные морды, вытянутые по-волчьи или по-медвежьи, раскрашены или же покрыты пятнами, похожими на трупные. В руках – узловатые дубины.
Хотя расстояние до этой группы, шедшей явно со стороны хутора соседей, было велико, когда подул ветер, бредущий впереди вожак вдруг вскинулся и посмотрел Сидору едва ли не в глаза. И столько было злобной тоски и нечеловеческой пустоты во взоре этих маленьких красных буркал, сверкавших угольками из-под низкого скошенного лба, что наблюдатель скатился с дерева и кинулся наутек, совершенно себя не помня.
Отец Агафангел, выслушав доклад трясущегося Сидора, немедленно закрыл ворота, выпустил во внутренний двор свору свирепых кудлатых псов, поставил ключника на колокольню с пулеметом и ринулся к рации.
На связь немедленно вышел Тамплиер.
Он сообщил, что десяток Робертовых головорезов как раз направился в Край Великих Озер на первую по весне экспедицию по отстрелу опасного зверья.
– Свяжитесь с Робертом, пусть немедленно оповестит всех, – срывающимся фальцетом орал в эфире не на шутку встревоженный Тамплиер, безбожно картавя и путаясь в самых обычных фразах.
– Батюшка, у вас самое укрепленное место по ту сторону залива. Штаб просил бы вас принять всех, кто находится в ближайшей округе. Сколько у вас людей от «баронов»? Вот и замечательно. Передайте им немедленный приказ – всем пятерым брать ноги в руки…
С Робертом связались довольно быстро – он как раз выдрался из неимоверно раскисшего от дождей торфяника где-то между первой и второй заимками «изгнанников». Здесь все те немногие, кто пережил зиму и нашествие голодных сумчатых волков, как раз дозрели до идеи возврата в Китайский Квартал или же решили идти дешевой рабсилой в хуторки. Уяснив ситуацию, Роберт немедленно направил насмерть перепуганных «изгнанников» к побережью, сам же он ускоренным маршем двинулся к северу. Радиоаппаратуры у хуторян не было, так что Роберту пришлось оповещать всех пешком, утопая в грязи и кормя обезумевших насекомых. Проходя через хутора, он требовал немедленной эвакуации.
Кое-где его слушались – зарывали готовое к севу зерно, прятали неподъемное имущество. В двух крепких хозяйствах, где уже приступили к вырубке и корчеванию будущих полей, похмыкали, вытребовали боеприпасов и остались. Остались, поругивая батюшкину паству, каковая зимой соорудила самогонный аппарат и теперь вообще может увидеть на болотах стаю бесов или косяк летящих на метлах баб. Говорят, в общине без баб и при наличии самогонки ох как тяжко…
Раньше Роберт в этих краях не был. Нужды не было – с мелким зверьем справлялись гарнизоны, посылаемые «баронами» к Агафангелу, а крупный зверь, словно глубоко и серьезно уверовав в неуязвимость или полную несъедобность христиан, эти земли обходил стороной. Имелся, правда, проводник. Но толку с Сидора пока особого не было – оттепель и десятидневный мелкий дождь до неузнаваемости исказили знакомый ландшафт, понатыкав там и сям новых омутов, лужи мелких озер, кишащих личинками насекомых.
– Это пущено не из лука и не из арбалета, – протянул Роберт, вертя в руках странное оружие. Левая его щека, небритая и иссеченная колючками, нервно подергивалась, выдавая нешуточное волнение, хотя движения командира штабных сил быстрого реагирования, как всегда, были расслабленными и плавными, словно он шел глубоко под водой, раздвигая видимые только ему одному водоросли.
– Луков, говоришь, у них не видел?
– Уж больно здоровенные были ручищи – что дубовые ветви. Чтоб такие, да эдакими вот щепками кидались… – с сомнением протянул Сидор. Вверху со ствола на ствол перемахнул мелкий пушистый зверек, и на головы им обрушился омерзительно теплый водопад. Сидор принялся отряхиваться, словно собака. Роберт же словно бы и не заметил душа. Он поковырял большим пальцем оба измочаленных конца палки, в которых были видны еле заметные углубления.
– Они и не кидались этой штуковиной, вернее, кидались, но с помощью рычага. Как эти, как там их, австралийские аборигены, или пигмеи, не припомню точно. А называется такая штукенция…
Он не успел договорить – их тихим свистом подозвал Кононенко, закончивший вскрытие. На ладони, перепачканной густой черной кровью, лежал белый наконечник. Был он величиной с ладошку младенца, широкий, грубо зазубренный, с шипом сзади. Роберт аккуратно, чтобы не перепачкать пальцев, взял его у Сергея и вложил этот шип в одно из углублений на конце смертоносной палки.
– Костяной. Он специально приделан так хреново, – лишенным всяких эмоций голосом произнес Кононенко, оттирая руки пучком лиловой травы, – чтобы наконечник оставался в ране.
– Если зверь палку выдернет – все равно… – пробормотал Сидор, глупо улыбаясь и нервно сжимая запотевший от лесной влаги ствол ружья. От специфически врачебного тона Кононенко у него почему-то заболели зубы и показалось, словно бы вокруг запахло хлороформом и цементом для пломб.
– А вот эта прорезь – чтобы стрела в воздухе шипела.
Роберт спрятал в боковой карман ранца наконечник, резал ножом стрелу на мелкие куски, глядя куда-то в зеленое месиво над головой, откуда падали и падали жемчужные капли. Остальные просто молчали, ожидая дальнейших приказов. Только Сидор, словно бы очнувшись от спячки, вздрогнул всем телом и принялся прямо у тропы, проложенной неведомыми зверями, рыть могилу. Земля была податливая, корни трав цеплялись за нож, словно бесчисленные пальцы земляных карликов. Яма мгновенно наполнилась мутной, дурно пахнущей водицей. Над плечом у него раздалось хриплое дыхание. Кто-то принялся помогать Сидору, бестолково, суетно, то и дело норовя столкнуть его в полуоткрытую могилу или отхватить малой саперной лопаткой кисти рук.
– Хватит, – сам себе сказал Сидор и поднялся. Помогавший ему немолодой уже мужчина с блестевшей от пота и дождевых капель лысиной с чавканьем вогнал лопатку в пористую кору ближайшего дерева и двинулся в заросли.
– Куда? – спросил его голос со стороны притихшей группы, сгрудившейся на тропе вокруг мертвеца.
– Камни, – буркнул лысый проводник, возясь в папоротнике, словно грузный зверь. Вслед за ним устремились двое, сминая сапогами траву. Пока они волокли, пыхтя и ругаясь, глыбы ссохшейся глины, которые норовили ежесекундно рассыпаться, словно были склеены густой жижей, покойника положили в яму. Сидор принялся читать молитву. Остальные, швыряя комья грязи, кто сапогом, кто руками, диковато косились на сосредоточенного Сидора, отчего тот поминутно сбивался и начинал сначала. Роберт, стоявший в каком-то отупении несколько в стороне, едва не застрелил собственного часового, вынырнувшего вдруг из туманного сырого воздуха, дрожавшего над тропой.
– Придурок, я же мог тебя… ты что, условные сигналы все забыл? – накинулся на него Роберт.
– Да ладно тебе, ладно. Не убил, и ладушки… Смотри лучше, что мы с Васьком в кустах нашли, – сказал дозорный, протягивая Роберту недлинный костяной крючок. Величиной он был с дамский зонтик в сложенном виде. Древесный остов, такой же неряшливый, как и выпущенный посредством него снаряд, и изогнутый хвостик, словно бы из пожелтевшей пластмассы…
– Копьеметалка, – пробормотал Кононенко. – Я такие по «ящику» видел.
– Папуасское оружие, – сказал Роберт, скребя пятерней подбородок. – Ко всему этому не хватает бумерангов, бубнов и людоедства.
– Этого-то не сожрали. – Сидора изрядно трясло и знобило, хотя от его куртки поднимались струйки теплого пара, а на лбу блестел липкий и горячий пот.
– Знал его, что ли? – без всякого выражения и заинтересованности спросил часовой, продолжая вертеть в руке копьеметалку.
– Да нет, видел пару раз на хуторе у Толстого. Толстый, как хозяйство поставил, пришел к изгнанным на заимку и давай тамошних калачами заманивать. Они зимой померзли, поголодали, шизуха несколько схлынула. Этот вот пошел на хутор батрачить. К нам приходил насчет самогонки.
– И дали? – Роберт решительно спрятал в ранец метательную снасть.
– Отец Агафангел у нас мужик хозяйственный, пока пяток ножей и десяток выделанных шкур не стребовал, нипочем не давал.
– Хорош трепаться. Кононенко – дуй к Ваську, пойдете по тропе головным дозором. Дистанция до нас – метров сто, не больше. Сигналы прежние. Сидор – ты с ними. Дорогу показывай, но под ногами не путайся. Если заваруха – залегай, где стоишь, и жди нас. Кононенко, где можно углы срезать – сходите с тропы.
