Василий Головачев - Заповедник смерти
За поляной, под пологом из гигантских фикусов и сейб, виднелись какие-то строения – целый поселок из пирамидальных палаток и конусовидных домиков. Сквозь щели в некоторых из них пробивался неяркий желтый свет, мелькали темные фигуры, доносился приглушенный говор людей и шум, напоминающий шум разгрузки корабля в порту.
Улисс хотел что-то сказать, но в это время из леса на поляну выползло что-то длинное и серое, похожее на гусеницу. Оно достигло провала в центре поляны и... не упало, а повисло над ним! Вокруг забегали люди в комбинезонах, тоже не падавшие в пропасть.
Недоумевающий Кристофер повернулся к Улиссу, тот предупреждающе сжал его локоть.
– Не сообразил? Они покрыли поляну черной краской, чтобы сверху она казалась пропастью, дырой. Ловко придумано! С самолета никто ничего не увидел бы.
– Что они делают?
– Вероятно, готовятся к отходу. Вот что, обойдем эту «пропасть» справа. Видимо, Копман занимался здесь не только исследовательской работой, но и контрабандой, вот и понадобился такой большой транспортный узел.
В этот момент серая «гусеница» на поляне стала превращаться в чудовищного «кита», раздуваясь все больше и больше, пока не превратилась в дирижабль!
– Эх, вот когда накрыть бы это гнездо! – процедил сквозь зубы Улисс. – Где твоя рация? Моя, к сожалению, накрылась, я на нее лег. Пора давать сигнал десанту.
Торвилл пошарил в заспинном кармане и похолодел.
– Я... у меня... ее нет.
– Как нет? Я же тебе давал.
– Я, кажется, ее... забыл.
Улисс застыл на мгновение, потом похлопал сгорающего от стыда альпиниста по спине.
– Ладно, обойдемся. Может быть, капитан Эрнандес успел сообщить о воздушном контроле границы кому следует. Да и лаборатория должна иметь рацию.
– Прости, я...
– Брось переживать, это моя вина, что не проверил.
Они обошли поляну справа и подошли к лагерю с другой стороны, там было сравнительно тихо.
– Стой здесь и жди. – Улисс отобрал инфраочки и проверил обоймы в пистолетах. – Вернусь через десять минут. Поднимется шум – не паникуй, ночь для нас союзник непобедимый, но едва ли они осмелятся шуметь, им это очень невыгодно.
Джонатан беззвучно канул в темноту, через минуту его силуэт мелькнул у входа в одну из палаток, сквозь щели которой пробивался слабый свет.
Торвилл прижался спиной к дереву и замер, сжимая в потной руке пистолет, все еще переживая свою ошибку. Он не знал, что будет делать, если Джонатана схватят, но надеялся, что решение придет само. Откуда-то появилось странное спокойствие и способность к мгновенному анализу ситуации, как во время подъема на скалы. Вероятно, организм сам регулировал степень концентрации душевных и физических сил и «включал форсаж» в момент наивысшей опасности.
В течение последующих минут Кристофер слышал только глухой шум загрузки дирижабля на поляне, никого не видя возле ближайших палаток. Потом из сельвы, не близко, но и не далеко, долетел клокочущий животный вой и оборвался на низкой ноте. Кристофер вздрогнул, облился жарким потом. То ли собственная память, то ли память предков нарисовала картину охоты с собаками так ярко, что в душу вцепились когти тоски и безысходности. По их следу шли собаки!..
Улисс появился через десять минут. Он нашел Кристофера и, сдерживая дыхание, стиснул его плечо горячей рукой.
– Все правильно, Крис, это хозчасть лаборатории. У них тут целый парк дирижаблей. Просто и остроумно: грузят награбленное ночью на дирижабль – и поминай как звали. Об Анхелике оба моих «приятеля», которых я разбудил, ничего не слышали, но рассказали, что сама лаборатория в полумиле под землей, вернее, в пещерах, ты был прав. Охраняется, как банк Рокфеллера. Улавливаешь?
– Как мы туда попадем? С пистолетами против пулеметов?
– Ничего, пройдем.
– За нами, по-моему, погоня с собаками, я слышал вой.
– Вой или лай?
– Вой, но он... собачий. Не смейся, я знаю, старый дом моего отца стоял рядом с полигоном, на котором полицейские натаскивали овчарок...
– Понятно. В таком случае мы не успеем добраться до лаборатории... если только меня не обманули. Но минут десять форы у нас есть. Бегом за мной!
Они помчались с максимально возможной скоростью в глубину сельвы, в направлении, выбранном Улиссом со слов работников лаборатории. Выбежали на дорогу – плиты и гравий, видимо, еще одна из древних индейских дорог, построенных тысячи лет назад, но сохранившихся под сводами сельвы благодаря сухому и жаркому климату. Прибавили скорость. Некоторое время бежали молча; Торвилл стал понемногу отставать, на один прыжок Улисса ему приходилось делать два.
Снова где-то сзади коротко провыла собака. Кристофер догнал товарища и уже не отставал.
Они уцелели благодаря случайности, когда тропинка вильнула влево.
Улисс не заметил поворота, запнулся за корень и свалился куда-то вниз, вслед за ним в яму ухнул Торвилл. Они замерли, обратившись в слух. Совсем недалеко от них кто-то спросил по-немецки:
– Кто здесь?
Второй голос отозвался тихо, как будто из поднебесья:
– В чем дело, Курт?
– По-моему, что-то упало в кусты неподалеку. Я думал, это ты уснул и свалился.
– Я и в самом деле вздремнул. Поменяемся?
– Давай.
Послышались скрип, шорохи, позвякивание.
Улисс подтолкнул Торвилла, и тот первым выбрался из ямы. Всмотревшись, разглядел изгородь из колючей проволоки, калитку, за которой располагалась будочка. За будкой стоял гигантский засохший бук, в ствол которого были вбиты металлические костыли, образуя лестницу.
Разведчики осторожно подались назад. Они не добежали до колючей проволоки всего с десяток шагов. «Если бы не яма – конец!» – подумал Торвилл с прежним холодным, рассудочным спокойствием.
– Нам надо за проволоку, – прошептал он на ухо Улиссу.
– Это и я понимаю, – отозвался тот. – Бандит не соврал, мы у цели. Попытаемся обойтись без шума, хотя положение у нас аховое: ни вперед нельзя, ни назад – заметят. У тебя пистолет с глушителем?
– Может быть, лучше стрелять ампулами?
Улисс беззвучно затрясся от смеха, Кристофер нервно рассмеялся в ответ без звука, про себя.
– Ампулой стрелять лучше днем, сейчас можем не попасть в тело, игла – не пуля. Но попробуй. Я беру того, который на дереве, ты второго в будке. Целься наверняка.
Кристофер нерешительно помялся. Улисс понял его колебания.
– Не хочешь стрелять в человека? К сожалению, я могу не успеть снять обоих, они же снайперы и обучены стрелять на шорох. Если поднимется шум, все равно придется стрелять.
На Кристофера подействовал не столько последний довод, сколько мысль о том, что он оказался плохим помощником Джонатану.
– Хорошо, беру нижнего.
Они подползли к колючей проволоке, долго всматривались в темноту, примеряясь каждый к своей цели, потом Улисс тихонько свистнул, подавая сигнал. Выстрелы прозвучали почти одновременно – сухие щелчки, задавленные плотной растительностью сельвы. Сидевший на дереве охранник свалился на землю молча, а прохаживающийся у будки тихо вскрикнул, но выстрелить в ответ уже не успел – шоковый препарат срабатывал мгновенно.
– Порядок, малыш. Подстрахуй на всякий случай, я открою калитку.
Торвилла вдруг затрясло, и он с трудом заставил себя собраться.
Джонатан открыл проход в изгороди, повозился в будке, потом забрался на дерево.
– Влезь посмотри, Крис. Тут у них инфраоптика почище моей – тепловой бинокль или что-то вроде него. Хорошо, что лентяй наверху спал, когда мы появились, иначе они бы нас ухлопали в два счета.
Улисс подвинулся, давая место Кристоферу. В стволе бука было дупло, оборудованное под сторожевую нишу, в нем свободно умещались два человека.
– Хорошо устроились, надолго. Смотри – рация, галеты, инфраочки, винтовка с оптическим прицелом. Стрелять умеешь?
– Когда-то умел. Как ты снял хозяина? Ниша с земли не видна.
– Он стоял на суку под дуплом и смотрел в нашу сторону. Опоздай мы на секунду... Так, это не рация, к сожалению, а телефон. Жаль, я думал, удастся дать сигнал. Знаешь что, у меня идея: у нас есть шанс использовать свое преимущество. Преследователи будут идти по следу...
– Понял. Оставаться здесь мне?
Улисс кивнул, виноватым тоном пробормотал:
– Я бы остался, но тогда у нас не хватит времени..
– Иди. Все равно я не умею делать того, что умеешь ты. Где встретимся?
– Здесь же. Я попытаюсь выяснить, где у них центр управления, резиденция самого Копмана, здесь ли Анхелика, потом найду радиостанцию и выйду в эфир открытым текстом. Потом вернусь за тобой. Будут нажимать – беги за мной и ищи вход под землю.
Улисс спустился вниз, махнул рукой наблюдавшему за ним в прибор ночного видения Торвиллу и исчез. Кристофер вздохнул, сел поудобнее, направил вниз ствол автоматической винтовки с тем же клеймом «Сделано в США» и стал ждать. Он уже не имел права сомневаться, колебаться и страдать – всему свой миг и свой час. Для него наступил час самой опасной игры, который подсознательно был рядом всегда, игры, где призами были жизнь и смерть. Наступил час проверки формулы: человек стоит того, что он может. В той, другой жизни, оставшейся в Альпах, в горах, казавшихся чуть ли не родным домом, Кристофер боролся только с камнем и не чувствовал гнева и ненависти, когда горы оказывались сильнее тех, кого он спасал. Здесь он боролся с равными себе по силе, но превзошедшими его по жестокости, подлости и человеконенавистничеству, и в сердце не должно было быть места жалости к убийцам-маньякам в тогах ученых...
