Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам
Пакиир возглавил другую тройку ТайГетен. Он свирепствовал в толпе, мстя за тех невинных, что заживо догорали в храме у него за спиной и, вне всякого сомнения, за Олмаата. Звено Фалин окружило группу невооруженных ula, пустивших в ход ногти и зубы. Брошенный метательный полумесяц вонзился в лоб одному из бунтовщиков. Второй лишился ноги после короткого взмаха парных клинков, а третьему сломали шею сильным ударом под подбородок.
— Гоните их обратно в их грязные норы! — крикнула Катиетт.
И вновь бросилась в бой. Ее открытая ладонь врезалась в грудь iad, которая, широко расставив ноги, стояла и плевала в сторону горящего храма. Эльфийка опрокинулась на спину. Катиетт приземлилась обоими коленями ей на грудь, ломая ребра, круша грудную клетку, легкие и сердце. Изо рта девушки хлынула кровь, брызги которой попали и на лицо Катиетт.
— Это был твой последний плевок, efra.
Катиетт прыжком стала на ноги. Толпа уже пятилась назад. Невзирая на колоссальный численный перевес, собравшиеся спасались отчаянным бегством от своих немногочисленных, но смертельно опасных противников. Она поудобнее перехватила клинки и бросилась вперед. И тут позади нее раздался крик. Кто-то выкрикивал ее имя. Катиетт резко развернулась.
По ступенькам, прихрамывая, спускалась Пелин. Кровь текла из ран у нее на лице, пятная ворот рубахи. Но девушка нашла в себе силы, чтобы двигаться. Пелин кричала им, вкладывая в слова весь гнев, на который была способна.
— Что вы творите? Прекратите. Остановитесь!
Катиетт оглянулась и увидела, что ее братья и сестры по-прежнему заняты своим делом, убивая всех, кто осмеливался оказать им сопротивление. Она перевела взгляд на Пелин и поняла, как холодно у нее на душе.
— Я делаю работу Инисса, — сказала она.
Пелин подошла к ней и остановилась на расстоянии полушага. Обе замерли посреди вымощенной каменными плитами площади, усеянной трупами и освещенной мерцающими отблесками догорающего храма. Шум поспешно разбегающейся толпы эхом отражался от стен других храмов, застывших в молчаливом осуждении того, что натворили эльфы.
— Ты сделала именно то, от чего сама предостерегала меня, — едва сдерживаясь, выкрикнула Пелин.
— О чем ты говоришь?
— Помнишь, что ты сказала мне? — Пелин брызгала слюной, которая попала в лицо Катиетт. — «Не дай им спровоцировать себя», не так ли? «Не дай им обрести мученика». Клянусь зубами Шорта, что, по-твоему, ты наделала?
— Я вынесла приговор и покарала убийц.
— Ты убила тех, кто оказался беспомощен и не смог защититься от твоей агрессии и выучки. Это называется «бойня».
Катиетт схватила Пелин за плечо и развернула ее лицом к руинам храма, над которыми еще плясали языки пламени.
— А как тогда называется вот это, Пелин? Сотни моих людей сгорели заживо в месте, которой они полагали неприкосновенным святилищем. И я не оставлю подобное преступление безнаказанным.
Пелин освободилась от хватки Катиетт.
— Я была здесь. Я была здесь, пытаясь защитить их. Самую очевидную цель во всем городе. Я была здесь. А вот где была ты? Чьих людей ты защищала на крыше театра?
Катиетт помолчала, тщетно пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
— Мы — не полиция. Это — твоя работа. Или ты действительно хочешь уверить меня в том, будто предполагала, что толпа может и впрямь поджечь храм Инисса?
— Ты не чувствовала этой ненависти, — устало ответила Пелин. — В отличие от меня. Они готовы были бросить в огонь и меня, и я должна поблагодарить тебя за то, что это им не удалось. Они бы сделали это только потому, что я посмела защищать иниссулов. Я, туали. Храм тут ни при чем, им были нужны те, кто укрылся внутри.
— Что сделано, то сделано, — сказала Катиетт, глядя на площадь, на которой лежало около полусотни тел. А, может, и больше. — Но те, кто совершил подобное зверство, отныне будут знать, что их преступления не останутся безнаказанными.
Пелин вздохнула.
— Нет, Катиетт. У тебя всегда все просто, верно? А иногда — еще и наивно. Ты слишком много времени провела в лесу. Эти люди усвоили лишь то, что элитные воины Инисса неуправляемы и никому не подчиняются. Что они готовы навязать свое представление о справедливости беспомощным эльфам.
— Они убили несколько сотен моих братьев и сестер. Они сожгли мой храм. Они сами преградили путь клинкам ТайГетен. Я должна была ответить, и я не намерена вежливо просить их удалиться с места совершенного ими преступления.
Пелин кивнула в сторону последних остатков разбегающейся толпы.
— А что бы ты сделала, если бы они не дрогнули, а остались на месте? Убила бы всех?
Катиетт ничего не ответила и лишь взглянула в глаза Пелин. Та приглушенно ахнула.
— А чему ты так удивляешься, Пелин? Мы для того и существуем, чтобы устранять угрозу разрушения гармонии. А как же иначе?
— Из-за того, что случилось здесь сегодня ночью, погибнет еще много иниссулов.
— Нет, больше никто из них не погибнет. Во всяком случае, здесь, потому что мы заберем всех с собой. Ни иниссулы, ни эльфы любого другого клана не должны повторить судьбу всех невинных жертв в моем храме.
Катиетт отвернулась, глядя на своих ТайГетен. Они собирались на паперти перед храмом, глядя на его догорающий остов, от которого вверх все еще летела россыпь искр и поднимались клубы черного дыма. Воины затянули погребальную песнь.
— Куда ты собираешься их увести?
Катиетт повернулась к Пелин. Та выглядела потерянной и опустошенной, стоя посреди следов массового побоища. Одинокая и растерянная. Испуганная. Катиетт вдруг страшно захотелось подойти к подруге и утешить ее. Но сейчас было не самое подходящее время для проявления дружеского участия. Наступило время сделать то, чему их учили, обеспечить безопасность членов клана Инисса и сохранить остатки гармонии. Если от нее осталось вообще хоть что-нибудь.
— Мы разместим их в Ултане, а потом отведем в лес.
— Вы уходите из города?
— Члены клана Инисса превратились в мишень. Если мы хотим избежать войны, то должны устранить ее катализатор. Мне понадобится помощь Аль-Аринаар. Я получу ее?
Но Пелин, похоже, уже не слушала ее.
— Город погибнет.
— Я не стану проливать слезы по тем, кто умрет, пытаясь разрушить то, что создавалось тысячелетиями.
— А как же те невинные души, что окажутся в самом сердце конфликта?
Катиетт пожала плечами.
— Это твоя гвардия призвана охранять и поддерживать мир и порядок. Именно поэтому твоих гвардейцев и набирают изо всех кланов. Сдается мне, вы будете очень заняты.
— Я до сих пор не могу поверить в то, что ты намерена сделать, — сказала Пелин.
— Я делаю то, ради чего родилась на свет. Как, кстати, и ты. Ты давеча сказала, что больше не знаешь, кому можно верить. Что ж, пришла пора верить только самой себе. Ты — сильная девочка, Пелин. Ты стояла одна перед толпой и не отступила ни на шаг. Ты пыталась спасти моих людей. Наших людей. Инисс да благословит тебя за твое мужество.
— Где-то сидят умники, которые все это придумали. Они преследуют какие-то свои цели. ТайГетен должны найти их и остановить. А если ты действительно веришь в гармонию и наследие Такаара, то попытаешься сохранить этот город в целости и сохранности, чтобы, когда конфликт будет исчерпан, у нас бы осталось это место, общество и раса эльфов, которой Инисс мог бы гордиться.
— Подумай об этом.
Катиетт отвернулась и направилась к своим людям, чтобы присоединить свой голос к погребальной песне о погибших.
Глава 13
Покажи своему врагу его внутренности. Это — единственный вид переговоров, который он понимает.
Расставшись с Серрином, Ауум направился на восток. Он шел очень быстро, практически без остановок. Оказалось, что разлука с наставником и другом причиняет ему куда более сильную боль, чем он мог себе представить. Выйдя по притоку на берег Шорта, он повернул на север, следуя течению могучей реки, но не выходя при этом на открытое место из-под лесного полога.
Одет он был по-походному, за спиной в ножнах покоились парные клинки, а на поясе висели три коротких ножа да мешочек с маскировочной краской и еще один, в котором лежали шесть метательных полумесяцев. Сапоги его были мягкими и удобными, позволяя чувствовать малейшую неровность почвы под ногой. Он предпочел бы передвигаться босиком, как частенько делал на Хаусолисе, но в лесной подстилке таилась слишком большая опасность, а позволить себе стать жертвой несчастного случая он не мог.
За водопадами у Зубов Шорта он обнаружил небольшую лодку с веслами, мачтой и потрепанным, но вполне еще годным парусом. Он бы заплатил владельцу, но деревня оказалась брошенной — здесь повсюду виднелись следы поспешного бегства. Очевидно, послание Силдаан дошло уже и сюда.
