Дем Михайлов - Эхо войны
— Битум! Слушай, почему из тебя каждое слово клещами вытягивать приходится? А? Какой раз эту тему поднимаем! Ладно бы о чем-нибудь личном спрашивал или скажем о захоронках твоих выпытывал. Но вопросов на «левые» темы не задаю, спрашиваю с уважением! Че ты вечно в молчанку играешь? Трудно ответить?
— Да я вообще не люблю разговаривать — вздохнул я, сосредоточив внимание на небольшой выщерблине на лезвие лопатки.
Тут я душой немного покривил. С «чужими» я и правда старался особо не болтать и не сближаться. Как Тимофеич заповедовал. А вот со «своими» мог разговаривать часами. На то они и свои,… но сейчас в радиусе четырех десятков километров «своих» не наблюдалось, только «чужие».
— Но все-таки уж сделай милость! — фыркнул Борис, доставая из чехла крайне хищно выглядящий нож, к коему я так и прикипел взглядом — Что там с Уродом вашим? И про Лику расскажи, не жмись. Да, знаю, что ты сейчас скажешь — расспроси мол людей Бессадулина, они тебе много чего расскажут. Но я тебя послушать хочу.
Сдавшись, я начал вываливать на русского все, что знал или слышал о парочке местных отморозков. Хотя не мог понять, зачем чужаку вникать в ненужные ему проблемы нашего городка. Все одно скоро свалит отсюда.
— В общем, кроме Пахана никто особо не плакал, когда парочка отморозков получила свое. Вадик Урод и Лика Маска. Оба служили Пахану. Ах да, у Лики еще одно прозвище было — Сука. Если Вадик просто приближенная шестерка, улаживающая особо грязные дела, то Лика любила это дело — доставлять невыносимые страдания другим. К тому же она его родная дочь — ну, не Вадима, а Пахана.
— Почему Вадим звался Уродом я понял, а почему Лика Маска?
— Потому что она летом в маске ходила — пояснил я — Не совсем маска — просто на лицо и голову шарф наворачивала, плюс зеркальные солнцезащитные очки. Говорили, что она яркий солнечный свет и жару не переносит. Сразу мол волдырями покрывается. Потому постоянно в закрытом костюме, кроссовках и маске. А зимой нормально ходила, красоту показывала, правда, очки почти никогда не снимала.
— Красивая девка была? — поинтересовался русский, заговорчищески подмигивая.
Мысленно я хмыкнул — если он рассчитывает, что я сейчас рассыплюсь в восторженных эпитетах Лике Суке, то сильно заблуждается. Да и разговорчивей я от этого не стану.
— Красивая — бесстрастно кивнул я — Блондинка, фигурка неплохая, кожа чистая. Сама вся из себя ухоженная — папуля специально для ненаглядной дочурки шампуни, мыло, лосьоны и кремы тоннами скупал. Короче, если какой доходяга в завалах непочатый кусок мыла с фруктовым запахом находил, то смело считал, что ему улыбнулась большая удача. Вокруг Лики постоянно крутились две девки — тоже не уродины, ее ровесницы. Подпевалы. Всегда вместе по городу шатались. И дошатались. Но я сначала с Урода начну. Хотя особо рассказывать нечего — был да сплыл Урод. И как ни обидно умер он можно сказать своей смертью — попал под завал, идиот.
— Старое здание обрушилось?
— Хуже — хмыкнул я, стряхивая с колен налетевший песок — Подъездный козырек им на головы рухнул.
— В каком смысле — козырек? Буквально?
— Угу. В буквальном. Козырек это цельная бетонная плита. Вес с тонну будет, не меньше. Как именно случилось не знаю, что люди рассказывали слышал. Если у Пахана для них работы не было, то Урод с друганами мог на день или на два зависнуть где-нибудь — с девками там, или в бани Нептуна забуриться надолго, устроив набег на самогон и вино. Поэтому первое время никто особо не беспокоился. Но когда они и на четвертый день о себе дать не дали, их начали искать по всему городу. Нашли можно сказать случайно. Один из местных доходяг в центре крутился, за ТЦ, и там, рядом с полуразрушенной пятиэтажкой увидел вытекшую из-под рухнувшего козырька лужу крови. Запекшейся уже. Он на карачки упал, под плиту боязливо заглянул. А там люди мертвые. В общем, добежал он до первого патруля и все рассказал. Людей нагнали, плиту подняли, а там вся компания лежит. Вадик Урод и люди его. Кругом лежат. А посреди зола потухшего костра, бутылки пустые из-под самогона, рюкзаки, оружие. Ничего не тронуто. Вообще ничего — даже огнестрелы на месте оказались. Такие вот дела.
— Интересно — задумчиво протянул Борис — Странно как-то,… чтобы козырек рухнул и сразу всех похоронил? Так бывает?
— Всякое бывает — пожал я плечами — Дома старые, пригляда за ними нет, у нас постоянно что-то рушится. Да суть не в этом. Вадик Урод кто? Да никто. Шестерка обычная. У Пахана людей хватает. Просто он повод ищет, чтобы Бессадулину предъяву кинуть. Но не вышло — весь шмот погибших на месте, иголка не пропала. Тела осмотрели, все чисто. Нет ни ножевых, ни пулевых ранений. А Пахан все свое гнет — бессадулинские мол моих ребятишек положили. И упирает на то, что случилось дело на территории Татарина, аккурат рядом с ТЦ.
— А ты что думаешь? — неожиданно спросил русский — Бессадулин приложил руку? Аль козырек сам упал?
— А ничего не думаю — ответил я правду — Все в городе и так знают, что скоро Пахан с Татарином схлестнется. Не сегодня так завтра. Вопрос времени.
— Ладно,… а с дочкой его как вышло?
— Про это не в курсе. Только слухи один другого страшнее ползут — то ли девчонки на стаю заглотов нарвались, то ли варан в город забрел, то ли другая какая тварь их порвала. Только не спрашивай, что я об этом думаю — попросил я, выставив перед собой ладонь — Если б я тела видел, то сразу бы сказал, что за зверь поработал. А так… одни страшилки.
— А ты не видел?
— Куда там! Как остатки тел нашли, Пахан место полностью оцепить велел. Лично каждый угол обшарил, под каждый камень заглянул. Потом все что от девчонок осталось в мешки собрали и увезли. Я только кровь и видел, больше ничего. В общем, сейчас счет 3:0 в пользу Бессадулина. У Пахана сплошная череда неудач.
— Вадим Урод это раз. Лика это два,… а три?
— Вы — коротко, но предельно емко ответил я.
— Мы договорились о помощи с Бессадулиным… — понял меня русский — Хм… интересный расклад получается.
— Ага. Фитиль был готов, а вы можно сказать огонек поднесли — скупо улыбнулся я — Вообще люди говорят, что у города должен быть только один хозяин. Что тогда жизнь мол лучше станет, начнет с неба каша перловая падать, да каша не простая, а с мясом говяжьим.
— И к кому из двух хозяев больше склоняются?
— Сложно сказать. Мне вообще без разницы. Я простой охотник и в чужие дела не лезу. Борис, если хочешь услышать все мыслимые немыслимые расклады и предположения, то иди вон у того костерка посиди с полчаса — я ткнул зажатым в руке ножом в сторону автобуса — Такого наслушаешься…
— Может схожу — прогудел Борис, не взглянув в указанном направлении — А теперь о Яме поговорим. Ильяса я послушал, сейчас твоя очередь. Не егози, Битум! Ты наш проводник, вот и говори все что знаешь. Если Ильясу верить, то там сам черт сидит в Яме той! И по глазам его видно — напуган мужик не на шутку!
— Я не егожу. Просто не люблю говорить о вещах, в коих ни ухом, ни рылом! Я не знаю ничего о Яме кроме сказок и ночных страшилок, Борис. Знаешь, когда местные о Яме вспоминают? За ужином! Во время посиделок около костра от скуки языками чешут. Говорят много, но суть в том, что никто из них здесь никогда не бывал и своими глазами ничего не видел. Разве что кроме стариков, которые еще до войны здесь работали. А это сколько лет тому назад было! И тогда Яма была ямой, рабочей территорией, а не страшилкой.
— Яма это карьер, верно?
— Угу. Невероятно здоровенная дыра в земле. Я в старых книгах и журналах фотографии видел. Глубина метров шестьсот, в ширину с километр будет, не меньше. Но стены не отвесные… как ступеньками вниз спускаются.
— Уступами, спиралью — добавил Борис и я кивнул:
— Да, уступами. Как гигантская лестница. До войны там руду добывали и к заводу отвозили на переработку. Но так раньше было, про то разговору нет. Люди про нынешнюю Яму сказки пугливые рассказывают. Вот ты про завод меня спрашивал — это другое дело. Потому что люди там бывали. Все сами видели. И людоедов и поезд на ржавых рельсах. А около Ямы никто не бывал. Ни охотники в ту сторону не суются, ни поселений там нет. Вернее был один поселок, но кто знает, что с ним сейчас случилось. А я верю только в то, что видел сам, либо слышал от проверенных людей, которые зря болтать не станут.
— Ты все же расскажи — неожиданно мягко попросил Борис — Я ценю факт, что ты стараешься отделять зерна от плевел, так сказать. Ну, что даешь только проверенную информацию, в которой сам уверен. Ты просто говори, а я послушаю.
— И я послушаю, можно? — попросила подошедшая Инга, опускаясь на песок рядом с командиром.
Борис неопределенно хмыкнул, но возражать не стал.
— Ладно — сдался я — Ильяс тебе наверняка рассказал, но мне повторить не сложно. Начну с самой правдивой и совсем не страшной истории. Кажется, с нее все и началось. Короче, в Яме и на заводе осталось очень много брошенной техники, запчастей, расходников, одежды рабочей, да всякой всячины. Предприятие здесь раньше гигантское было, прожорливое как варан переросток, снабжение требовалось нешуточное. Позже часть техники и прочего вывезли в город, но далеко не все. Поэтому, по городу ходят упорные слухи, что на территории карьера настоящий рай обетованный. И техники здесь мол завались непорченой, один раз пнешь и она заработает. Еды типа навалом — консервы там, крупы. Взрывчатка тоннами на складах лежит, арсенал армейский с тысячами Калашниковых и прочего оружия. И что стоит только сюда добраться, как можно мешками добычу грести. Только добраться легко, а вот уйти не удастся.
