Дмитрий Янковский - Жесткий старт
Он наверняка добавил бы что-то еще, но человек из трибунала отшвырнул салфетки и, подскочив к директору, схватил его за лацканы пиджака. От испуга тот сжался и стал часто моргать. Тана безучастно наблюдала, как высокий человек в приступе ярости мотал маленького из стороны в сторону, потом оттолкнул его и небрежно сказал:
– Я мог бы вас арестовать за выведение задержанной из равновесия. Но не хочется мараться… о крысу. – Затем направился к Тане. – Я могу вам помочь лишь тем, – произнес он твердо, – что похлопочу о вашем распределении. Всю семью направят к одному хозяину. В остальном я, увы, бессилен.
Он еще некоторое время смотрел в ее распахнутые глаза, потом решительно повернулся и, не оглядываясь, быстро зашагал к выходу. Он отдавал себе отчет в том, что задержись он хоть на минуту, не выдержит и собственноручно освободит эту девушку, не взирая ни на какие последствия. Но его возраст и положение не позволяли ему ввязываться в такие аферы.
– Спасибо, – услышал он брошенную вслед фразу.
Исполнитель едва коснулся руки девушки, показывая, чтобы она следовала за ним: после слов Представителя никто не решался обращаться с ней грубо.
На посадочной площадке Академии уперлись опорами в покрытие два средних транспортных гравилета, выкрашенных в темно-синий цвет. На их скошенных броневых боках белели эмблемы Королевского трибунала – птица, бьющая оскалившегося мелкого хищника. Когда эти машины появлялись над городскими мостовыми, люди старались их попросту не замечать, настолько страшный психологический эффект оказывало само понятие судебного рабства.
Шиву повели к одному гравилету, Тану к другому.
– Шива! – в отчаянии крикнула девушка, затем обернулась к конвойному и жалобно попросила: – Посадите меня к брату!
Ответ потряс ее до глубины души:
– Рабы не выбирают, где им лететь!
Ее подтолкнули к люку, и она поняла, что жизнь закончилась. Разлуку с братом и мамой она вряд ли сможет пережить.
Все время, пока гравилет плыл над небоскребами города, Тана сидела в ступоре, бездумно глядя на облака в бронированное окошко. Она пыталась вспомнить, что знала о рабстве, но оказалось, что хоть эту информацию никто никогда не прятал, все люди избегали ее касаться. Вспомнилась лишь фраза с урока по юриспруденции: «Основной наказующий фактор рабства – унижение». Тана плотнее сжала губы, поняв, насколько эта фраза верна даже в самом начале страшного пути, на который швырнула ее судьба.
Наконец гравилет чуть тряхнуло и он уткнулся опорами в покрытие посадочной площадки. Один из конвойных распахнул входной люк и выкрикнул:
– Принимайте новенькую!
Он жестом показал девушке, что пришло время покинуть машину. Тана встала, подошла к люку и замерла у его кромки, боясь сделать шаг на землю. Но легкий толчок в спину лишил ее равновесия, и она спрыгнула вниз.
Глава 2
Рабыня
На краю площадки переговаривались трое охранников. Судя по вычурной, красной с золотом, униформе, это были бойцы личной гвардии барона Касо. Хозяин вооружил их лучевыми пиками, от которых толку было куда меньше, чем грозного виду. Но барон славился приверженностью к феодальным порядкам. За спинами гвардейцев, милях в двадцати от места посадки, возвышался один из замков барона – ажурная, подвешенная на антигравах конструкция, теряющаяся шпилями в облаках. Он властвовал над пространством, красноречиво подсказывая каждому, кто здесь хозяин.
На многие мили лишенная растительности земля была безжалостно выжжена палящими лучами солнца. Большой участок, выделенный по периметру высокими сторожевыми вышками, был обнесен активной полевой защитой, разрывающей беглеца в клочья. Похоже, жизнь людей здесь не стоила ничего. Метрах в пятидесяти от площадки возвышалось семиэтажное здание тюремной администрации, а дальше, за полевой защитой, ровными рядами расположились металлические бараки. Тана представила, как душно в них должно быть днем и как холодно ночью.
Рядом, свистя турбинами и поднимая пыль, опустился второй гравилет, и к радости Таны из люка выпрыгнул Шива. Значит, они будут вместе. Это уже кое-что. Хотя… Что это изменит? Какое будет иметь значение? Тана вдруг поняла, что ничего теперь в ее жизни не будет иметь значения, поскольку сама жизнь ей теперь не принадлежит. Однако Шива улучил момент, и когда один из охранников зазевался и подпустил его близко к сестренке, быстро шепнул Тане:
– Не плачь, мы сбежим отсюда! Я что-нибудь придумаю!
Глаза Таны сверкнули, и она благодарно кивнула. Она и сама знала, что не останется здесь. Лучше уж смерть, чем такое унижение. У Таны потеплело в груди, когда она увидела дерзкий блеск в глазах брата. Только бы его не заметили охранники…
В этот момент из административного здания вышел и направился к площадке крупный мужчина в форме, по которой не трудно было догадаться о его высоком положении в гвардии барона Касо. Он двигался не спеша, с достоинством, и еще издали принялся рассматривать прибывших рабов.
– Что-то сегодня мало… – недовольно заявил он, остановившись шагах в пяти от осужденных. – Работать и так некому. Мрут, как мухи… Какого черта барон финансирует Трибунал, если рыбы дохнут быстрее, чем их привозят?
Офицер медленно подошел ближе, равнодушно скользнул взглядом по Шиве, бесцеремонно схватил его за плечи, ощупал мускулы и сказал:
– Будешь пытаться бежать. Я знаю это. Имей в виду, что это равнозначно смерти. Хотя какая разница? Ты уже мертв. Здесь больше года не живут.
Шива с ненавистью смотрел на него, и когда офицер замолчал, неожиданно плюнул ему в лицо. Тана замерла, видя, как напрягся тюремщик. Он мгновение смотрел на дерзкого раба, потом резко, без замаха, ударил его в живот. Шива побледнел и, потеряв сознание, грохнулся в пыль. Но офицера это не остановило, он еще несколько минут с наслаждением пинал парня ногами. Тана кричала, моля о пощаде, но ее крепко держали поспешившие на помощь надсмотрщики, и она ничем не могла помочь брату.
По знаку офицера охранники подхватили бесчувственное тело Шивы под руки и потащили к баракам. Голова парня безвольно моталась из стороны в сторону. Его лицо было разбито в кровавое месиво. Не мигая, Тана смотрела им вслед, поэтому не сразу заметила, что офицер зашел сбоку и рассматривает ее.
Сильные руки грубо сжали ее бедра. От неожиданности девушка вскрикнула. Громко рассмеявшись, офицер обошел ее со всех сторон и довольно кивнул.
– Хороший товар, – произнес он. – Жаль гноить такой на руднике.
Гордо вскинув голову и пронзая его горящим взглядом, Тана ответила, вложив в слова силу своего достоинства:
– Я не товар. Я госпожа Эчи.
– Чушь! Господа, дорогая, в наручниках не ходят!
Не отводя взгляда, Тана высоко держала голову. Она знала, что даже наручники не сделают ее рабой. Офицер задумчиво смотрел на нее, не произнося ни слова. Потом знаком велел всем отойти.
– Слушай сюда, детка, – сказал он негромко, глядя Тане прямо в глаза. – Ты мне нравишься. Предлагаю тебе умерить свой пыл. Я решил, что возьму тебя к себе. Работы будет поменьше, чем у остальных, еда получше… – Он провел рукой по ее волосам. – Да не сверкай ты так глазищами! Тебе все завидовать будут! Но за мое покровительство ты меня отблагодаришь. Так ведь? – Охранник коснулся ее лица и пальцем провел по щеке. Тана дернулась, отстранившись.
– Мне нравятся строптивые, – он кивнул. – Ты только не переигрывай. Ну, что, согласна? Выбор у тебя, вобщем-то, небольшой. Либо ты идешь со мной, служишь мне, пока не надоешь, либо… – Он оглянулся на бараки, куда утащили ее брата. – Либо идешь работать на фабрику или на рудники. Это очень тяжело. Поверь мне. А ты еще молодая и красивая. Туда всегда успеешь. Так что? Пошли ко мне, а то мне не терпится тебя попробовать.
Пылая от ярости и негодования, Тана вскинула голову и, задыхаясь от гнева, произнесла:
– Я дочь командора Королевского космического боевого полка, а не продажная девка! Пока вы здесь издевались над людьми, мой отец воевал, защищая Королевство! Неужели ты думаешь, что я, его дочь, позволю себе пойти к тебе в услужение?! Да я лучше умру! – Она гордо отвернулась от него, сжимая кулаки.
Офицер в бешенстве подскочил к ней и, схватив за руку, повернул к себе.
– Ты говоришь так, словно это я раб, а не ты! – придя в ярость, рявкнул он.
– Значит, так оно и есть! – спокойно ответила девушка. – Каждый сам выбирает, кем ему быть.
– Ну ты и тварь! – зло прошипел он. – На коленях будешь передо мной ползать, умоляя, чтобы я взял тебя к себе. Но я еще подумаю! Ты отказалась от моего покровительства, теперь узнаешь, как живут остальные рабы. Твоя сладкая жизнь закончилась, детка! Теперь ты раба! И относиться к тебе будут, как к рабе! Тебя будет иметь каждый, начиная с чернорабочего, кончая любым охранником. Запомни меня, я – господин Синд Рой. И от меня зависит, как дальше сложится твоя жизнь и жизнь твоего братца! – Он увидел, как по лицу Таны скользнула тень боли при упоминании о Шиве и злорадно продолжил: – Я очень постараюсь, чтобы вам здесь понравилось! Вы надолго запомните меня! Уведите ее!
