Олег Синицын - Потерянная рота
Взрыв словно разорвал танк пополам, настолько сильным он оказался. Бронебойно-зажигательная пуля настигла танк в самой критической точке наклона. От выстрела и последующего взрыва огромную махину перевернуло. Уши резанул мерзкий скрежет. Со всего размаха танк ударился башней о землю, разметав снег; башня отлетела, словно отрубленная голова, и, поднимая серпантин почти прозрачного снежка, покатилась вниз по склону. Бешено закрутились гусеницы, делая гибель танка похожей на предсмертную агонию подстреленного животного.
Алексей радостно повернулся к бронебойщику, и обнаружил на себе его пристальный, совсем не веселый взгляд. Сзади бронебойщика с противоположного холма спускались новые танки, на позиции пытались взобраться новые машины, но суровый бронебойщик не сводил взгляда с Алексея Калинина. Совсем ещё зеленого лейтенанта, которому было приказано найти первый взвод за одну минуту.
Немецкие танки открыли огонь из пулеметов и орудий. Повсюду засвистели пули, снаряды рвались, словно в преисподней. Алексей полз и полз, пытаясь оказаться как можно дальше от огневой точки бронебойщика. Он обернулся и увидел, что бронебойщик по-прежнему не сводит глаз с Алексея. Даже когда рядом с ним поднялся очередной немецкий танк и, выставив вперед днище, рухнул на окопы — до последнего момента пронзительный взгляд преследовал Алексея. Что происходило с суровым бронебойщиком дальше — Калинин уже не видел.
Полковая батарея молчала. Выстрелов орудий Алексей не слышал вот уже несколько минут. Видимо, батарея была уничтожена. Пара танков прорвала оборону. Один из них сразу же был подбит. Алексей повернул голову в направлении, откуда был сделан выстрел. На расположенном неподалеку пригорке он различил солдата, устроившего там отличный укрепленный рубеж. Когда танк задымился, до Калинина донесся звонкий голос:
— Сгинул, проклятый! Получи дулю!
«Этот красноармеец сможет указать, где находится первый взвод, почему-то подумал Калинин. — Или, возможно, он сам относится к первому взводу». Больше не размышляя, Алексей пополз к этому пригорку. Он преодолел несколько метров, когда разрывы снарядов заставили его вжаться в землю. Снаряды рвались рядом с Алексеем и возле пригорка, к которому он полз. Огонь открыли оставшийся немецкий танк и ещё пара, взобравшаяся на позиции.
— Струсили, сволочи! — снова раздался звонкий голос с пригорка. Подойти-то страшно!?
Прямо перед Алексеем из земли торчал жестяной цилиндр темно-зеленого цвета. На полукруглом боку едва различимые виднелись какие-то буквы. Очень осторожно Алексей провел пальцами по краю цилиндра. Что это?
Со стороны пригорка раздался новый выстрел из противотанкового ружья. Задымился ещё один танк.
— Вот, возьми-получи, фашист рогатый!
Уже двумя руками Алексей разгребал землю вокруг цилиндра, открывая его все больше и больше. Показался тонкий шов, огибающий цилиндр по краю. Теперь Калинин смог разобрать буквы на жестяной поверхности. Они образовывали слово «правила».
Тем временем немец ударил по пригорку из пулемета. Некоторое время, пока работал пулемет на танке, с пригорка не доносилось ни звука. Как только очередь прекратилась, в адрес танка понеслась очередная фраза:
— Не достать вам морячка черноморского! Не достать вам зубра соленого!
Цилиндр открылся достаточно, чтобы за него можно было ухватиться. Алексей вцепился в гладкие края пальцами и начал тянуть его на себя. Цилиндр крепко сидел в земле, и Калинину пришлось раскачивать его из стороны в сторону.
— Выпусти море кровушки, сам в нем и захлебнешься!
Молодой лейтенант приложил ещё большее усилие. Цилиндр начал покачиваться и поддаваться. Алексей сделал последний рывок и вытащил на белый свет противотанковую гранату РПГ-41. На поверхности жестяной коробки, содержащей заряд, под словом «Правила», была описана инструкция по применению гранаты. Однако то, что показалось вслед за гранатой, заставило молодого лейтенанта закричать от ужаса. Недалеко раздался взрыв, и крик лейтенанта потонул в грохоте.
Он лежал за засыпанным землей окопе, который был разрушен и завален во время бомбардировки. Алексей продолжал кричать, даже когда грохот взрыва был отнесен ветром куда-то в сторону. Рукоять противотанковой гранаты, которую Калинин раскопал и вытащил из земли, сжимали мертвые пальцы неизвестного солдата. Мертвая рука торчала из земли, и было похоже, будто Алексей раскопал чью-то могилу.
Внезапно что-то загрохотало совсем близко, заставив Калинина вжаться в землю. Огромные гусеницы танка пролетели рядом, лязгая и разбрасывая перемешанные снег и землю. На какое-то мгновение над Алексеем, словно чудовище из древней сказки, вырос гигантский темный корпус. В глазах потемнело. Ему показалось, будто сердце перестало биться, а дыхание пропало. Страх, судорожный и всеохватывающий, накатился на молодого лейтенанта.
Темная тень, на несколько секунд накрывшая Калинина и дохнувшая на него холодом, слетела. Танк спешил к высоте, на которой засел храбрый красноармеец, и немца совершенно не интересовало застывшее среди снега тело лейтенанта, наушники шапки которого были не завязаны и торчали в разные стороны, словно у дворняги.
Алексей медленно вытащил гранату. Она была громоздкой и очень тяжелой, то и дело норовя выскользнуть из рук. Он попытался сосредоточиться и прочитать правила обращения с гранатой, но никак не мог свести видимые им буквы в слова.
Немецкий танк уже находился на пригорке и утюжил гусеницами окоп красноармейца. «Все, — подумал Калинин. — Этому храброму солдату пришел конец». Он с сожалением посмотрел на гранату в своей руке. Кольцо предохранительной чеки свободно покачивалось у основания ладони.
Танк съехал с пригорка. Калинин грустно вздохнул, глядя на исковерканный окоп, в котором находился солдат.
Немецкие танки прорвали оборону. Выстрелов уже не было слышно. Только грохот гусениц и рев моторов. Очевидно, танки преследовали цель захватить какой-то рубеж за позициями войск Красной Армии, поэтому они не задерживались на высоте и уходили дальше, сквозь деревню Ельцово.
Внезапно танк, утюживший пригорок с храбрым бойцом, загорелся. По быстро охватившему броню пламени, Алексей понял, что танк был поражен бутылкой с зажигательной смесью.
— Вот тебе, зверь неписаный! — раздался знакомый голос из окопа. Алексей быстро пополз в направлении пригорка. Он не мог сказать, какую преследует цель, но думал, что так необходимо. Пока он полз, новая реплика донеслась из окопа:
— Рви-ломай, вражья сила! Только нечистый дух сможет тебе помочь!
Этот голос… Он стал почти родным Алексею в этом адском грохоте немецких танков.
Калинин замер в каком-то десятке метров от красноармейца. Новый танк двигался на пригорок. Он объехал полыхающие машины, подбитые храбрым солдатом, и оказался рядом с огневой точкой. Очередь из пулемета начала хлестать по окопу, не давая солдату подняться и поразить танк. «Если у него вообще осталось чем можно поразить танк,» — подумалось Алексею.
Пулемет на мгновение замер, и как бы подменив его, выстрелило башенное орудие. Снаряд взорвался на стенке окопа. Землю и осколки отбросило в то самое место, где должен находиться солдат. Снова заговорил пулемет. «После такого обстрела никто не смог бы выжить», — вновь подумал Алексей, когда пулемет остановился.
Словно опровергая его мысли, из окопа донеслось очередное:
— Слабо щиплетесь, сволочи! Мне даже не щекотно!
Пулемет вновь начал работать. Калинин словно заново увидел в своей руке противотанковую гранату. В нем вспыхнул порыв, Алексей прополз пару метров по направлению к танку и остановился.
«А что, если танк переведет огонь на меня?» — внезапно пришла в голову предательская мысль. Он замер в нерешительности. Танк перестал стрелять и въехал на пригорок, чтобы снова перемять гусеницами укрепления и засыпать землей солдата. Он крутился на месте, съезжал и вновь налетал на окоп. Иногда его бок или незащищенная задняя надстройка поворачивались к Калинину. Всего несколько метров разделяли их, граната долетела бы до танка. Но Алексей даже не мог поднять руку, настолько велико было охватившее его оцепенение.
Танк оставил пригорок, считая свою миссию выполненной. Он свалил тоненькую березку и умчался, скрывшись между домами деревни. Некоторое время Алексей лежал не двигаясь. Затем, так же ползком он пробрался к окопу. Метрах в двух он остановился и, не в силах сдержать слезы, пополз обратно. Среди комьев земли он увидел безвольное тело, затянутое в морскую тельняшку, мирно закрытые глаза под белесыми бровями и крепко сжатые зубы, в которых были стиснуты ленточки от бескозырки, свалившейся с головы и лежавшей рядом.
