Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

— Вы, должно быть, умираете от голода, — сказал принц Фахд, протягивая ей руку и помогая выйти из машинки для гольфа, хотя его помощь здесь вовсе не требовалась.

Саския согласилась, что чашка кофе и, возможно, круассан были бы сейчас очень кстати.

Обеденный перерыв уже закончился. Кое-кто из рабочих сидели здесь, обедая в одиночестве или что-то обсуждая друг с другом. У кофейного автомата остановился мужчина с коротко подстриженными волосами песочного цвета и дочерна загорелой шеей. Он умело управлялся с интерфейсом кофемашины; Саския наблюдала, заглянув ему через плечо, и когда до нее дошла очередь, без особых мучений сделала себе вполне приличный макиато. Повернувшись и обведя взглядом столики, нашла принца Фахда; он устроился подальше от остальных и просматривал сообщения в телефоне. Саския села напротив и принялась за кофе и булочку.

— Тысяча извинений, — пробормотал принц. — Знаете, как это бывает: вдруг я всем срочно понадобился.

— О, не стесняйтесь, я пока спокойно поем.

Спокойно поесть ей удалось не больше тридцати секунд — после этого телефон Фахда издал пронзительный звон.

— Простите, мне придется ответить, — проговорил он, встал и отошел, на ходу начав разговор на английском, но почти сразу перейдя на арабский.

Саския перевела взгляд с его опустевшего стула на соседний столик. Мужчина с песочными волосами устроился там и беззастенчиво ее рассматривал. Зеленые глаза его смотрели спокойно и пристально: ни следа атавистического преклонения, охватывающего многих при виде царственных особ.

— Ваш друг Т. Р. — человек незаурядный, — сказал он.

По-английски незнакомец говорил не совсем правильно, с незнакомым мелодичным акцентом, который Саския сочла восточноевропейским. Впрочем, по косвенным свидетельствам было ясно, что перед ней израильтянин.

— Друг? Сильно преувеличено, хотя его, безусловно, есть за что уважать.

— Хорошо, пусть не друг, но человек, в чьем обществе вас время от времени видят.

— Разве что наблюдатели со сверхъестественно острым зрением. Но продолжайте.

— Возможно, он неправ, возможно, безумен; но нельзя не восхищаться его целеустремленностью. — Израильтянин сделал ударение на последнем слове. Целеустремленность была ему явно по душе. — Очень важно. Великий дар! Но иногда целеустремленность начинает мешать. Возникает тоннельное зрение. Сосредоточившись на своей цели, вы не видите полной картины.

— Что вы имеете в виду?

— То, что может незаметно подкрасться сбоку и нанести удар.

— Я уже некоторое время не видела Т. Р., но при встрече непременно ему это передам.

— В Вадане его не было.

— Верно.

— Странно, не правда ли? Неужто ему не хотелось посмотреть, как заработает второй Шестиствольник?

— Немного неожиданно. Но, видимо, он сейчас очень занят в какой-нибудь другой части света.

— В другой — мягко сказано! — фыркнул израильтянин. — Похоже, он просто фанат странных и опасных частей света! — Он отпил кофе. — Послушайте, что я скажу. Возможно, вам стоит поговорить со своим другом. Сказать, что ему пора поднять голову от своей дыры в земле и оглядеться вокруг. И быть осторожнее.

— Не объясните ли поконкретнее?

— Источники и методы, — значительно ответил он. Профессиональный жаргон разведчиков; это означает: «Если я расскажу вам то, что знаю, вы неминуемо поймете, откуда я это узнал». — Может быть, ему стоит взглянуть на север.

— Куда на север? В Оклахому? В Канаду?

— Так вы не знаете, где он? — понял израильтянин. — Т. Р. сейчас в Новой Гвинее.

Эта новость поразила Саскию. Не то чтобы она была сильно удивлена — скорее ее охватило чувство какой-то неотвратимости. «Бразос РоДаШ», селфи от Корнелии, контакты Виллема с папуасскими борцами за независимость…

— Думаю, это следовало предвидеть.

— Как держатель акций компании, я бы на вашем месте присмотрел за своими инвестициями, — скучающим светским тоном заявил израильтянин. — Послушайте, нам нравится Т. Р. Нравится то, что он делает. Он нам помогает, — его взгляд скользнул к огромному самолету, — делать то, что делаем мы. Но у нас есть причины думать: наступило время, когда ему стоит быть начеку.

— И сообщить ему об этом почему-то должна именно я.

— Техасцы! — развел руками израильтянин. — Очень трепетно относятся к личным отношениям — я бы сказал, как и некоторые другие этнические группы. Вас он уважает. И к вам прислушается. Вот и все, что я могу сказать.

Саския кивнула.

— Хорошо, но вам-то во всем этом какой прок?

— Никогда не спрашивали себя, зачем библейские народы сотни лет сражались за наш клочок земли? Почему он так волновал даже римлян? В то время Израиль был ценным приобретением. Земля, текущая молоком и медом. А теперь из-за потепления превратился в сущую дыру.

— Значит, вы хотите вернуть молоко и мед?

— Именно.

— И ничего больше?

— А вы о чем подумали?

— Возможно, я чересчур цинична, — начала Саския, — но мне пришло в голову, что вы с саудитами можете объединиться, чтобы вместе покончить с Ираном.

Израильтянин пожал плечами:

— Лично мне это доставило бы большое моральное удовлетворение. Но… климатические модели сложны, знаете ли.

— Аравийский полуостров сам по себе огромен. Добавив к нему на севере Израиль и Иорданию, мы получим территорию огромной протяженности. Если эти самолеты будут летать на юг… не думаю, что у Сомали найдутся технологии, позволяющие сбивать их в стратосфере. Вы сможете долетать до экватора и дальше. Сможете посылать самолеты в любую точку в этом огромном диапазоне. Выбрасывать SO2 именно там, где хотите. Лечить региональный климат акупунктурой.

Израильтянин сделал еще глоток и встал со вздохом, словно сожалея о том, что приходится прерывать интересную беседу и покидать недопитый кофе.

— Мне нравится сравнение с акупунктурой. Если позволите, я его украду.

— Оно не мое.

— Благодарю за то, что уделили мне время, ваше королевское высочество.

Саския подождала, пока он скроется, затем обвела взглядом кафетерий в поисках Фахда бин Талаля. Он еще разговаривал — или делал вид, что разговаривает, — по телефону, искоса присматривая за ней.

Она достала свой и написала сообщение Виллему.

> День настал. Примерно на год раньше, чем я думала.

Виллем знал, что это значит. Окончен ее «отпуск», и он снова ей нужен.

> Ха! Даже быстрее, чем я ожидал. И что от меня требуется?

Туаба

Виллем мог позволить себе номер в любом из современных отелей, выросших за последние десятилетия вокруг однополосного аэродрома в Туабе. Но вместо этого спал на матрасе в задней комнате у дядюшки Эда.

Если смотреть с воздуха — даже с такой высоты, откуда видны целиком Австралия, Индонезия и весь Индокитай, — это место несложно найти. Оно похоже на серый шрам на южной стороне