Отцовские долги - Наиль Эдуардович Выборнов
Скоро мы остановились у самого большой из зданий, после, наверное, конюшни. Из крыши ее поднималось сразу три сложенные из толстого кирпича печные трубы. Ну да, чтобы такой объем зимой прогреть много тепла нужно. Да и дров тоже наверняка куча потребуется. А ведь их еще заготавливать надо.
– Казармы, – сказал он. – Вот тут мы и размещаемся, да и вы тоже жить здесь будете. Печи внутри сразу три стоят, так что не замерзнете. Сейчас заходить не будем, там люди мои после ночного караула отсыпаются, но само здание вот оно.
– То есть это как дружинный дом? -решил я на всякий случай уточнить значение незнакомого слова.
– Дружинный дом? – Степан прищурился и спросил. – Так ты что, с полуночи что ли? Это там ведь князья, дружины, и вот это вот все.
– Ну да, – я понял, что проболтался, но пытаться переиграть ситуацию уже не было смысла. – С Брянщины мы.
– О, – хмыкнул капитан наемников. – Далеко вас занесло. Ну да, казармы – это как раз что-то вроде дружинного, как ты говоришь, дома.
– Кстати, – я понял, что забыл спросить об одной из самых главных вещей. – А как тут с погодой-то зимой? Холодно бывает? Снег идет?
Об этом стоило выяснить еще в Киеве. Хотя, у нас теплая одежда есть, если что, да и можно будет в Винницу кого-нибудь из людей отправить, чтобы прикупили нужного. Хотя, серебра маловато, конечно.
– Нет, – качнул головой Степан. – Осень тут теплая, хорошая. А зимой дождит сильно, но снега особо не выпадало, может быть два или три раза ложился, да почти весь истаял быстро.
– И река не замерзала?
– Нет, – снова отрицательно помотал головой капитан наемников. – В этом году зима теплая была, река не замерзла, так паром все и ходил. Ты за дрова беспокоишься?
– Ну да, – кивнул я. – Три печи, казарма эта ваша большая, отапливать придется. Как бы дров вообще хватило на все это.
– Да хватит, не беспокойся, – Степан махнул рукой. – Нам хватило, и у вас хватит, если что. Заготавливать-то их есть где, если что, можешь у местных купить, правда, с той стороны реки дрова переправлять, они золотыми станут. Пошли дальше.
Мы обошли дружинный дом, и остановились напротив четырех почти одинаковых изб, однако дым поднимался из труб только двух, а еще две выглядели пустыми, будто бы брошенными. Нет, ухоженные, конечно, но с первого взгляда было ясно, что там сейчас никто не живет.
– Тут селяне живут, те самые, что на пароме работают, – сказал капитан наемников. – И еще две избы пустыми держим, на случай, если из купцов кто поздно вечером приедет, да переночевать в остроге пожелает.
– А как знать, кого можно на постой в крепость пускать, а кого нельзя? – спросил я.
– Так у купцов грамота должна быть, – ответил он. – С подписью мэра любого из торговых городов, с печатью, все как положено. Но на самом деле такое редко бывает, купцы стараются как можно быстрее эти места миновать. За весь год, что мы здесь сидим, в них ночевали, может быть, два или три раза. Селяне за ними приглядывают, в порядке их держат, об этом можешь не волноваться.
– Странно, что тут постоялого двора не построили, – заметил я. – Раз место торговое, а крепость эта не один день в здешних местах стоит. Все лучше, чем в избах селянских ютиться, да и было бы кому пивка свеженького сварить.
– Как не построили, был тут постоялый двор, – ответил Степан. – В старые времена был, мы даже в нем останавливались пару раз, но это еще когда я с ватагой Женьки Степного ходил. Лет двадцать, мыслю, с тех пор прошло.
– А что случилось? – спросил я. – По пьяни сожгли?
– Да нет, – Степан криво усмехнулся. – Единственный город большой молдавский Орловский князь сжег по приказу кого-то из купеческой верхушки. Торговый путь захирел, ездить с товаром стало меньше народа. А потом как раз костеглоты и появились, все совсем худо стало. Мыслю я, ушел хозяин харчевни на новое более прибыльное место. А сам постоялый двор на материал разобрали, для того, чтобы крепость расширить.
Ага, значит, все-таки правильно я заметил, расширяли ее. А для чего, интересно? Да чтобы избы селян за стены и уместить, и немного свободного места оставить. Правильно же, селян тоже на поживу костоглотам оставлять нельзя.
– А насчет пива, ты это к бабам сходи местным. Если зерна им выделишь из того, что вам с собой дали, они тебе этого дела наварят без проблем. А еще вина можешь купить у местных, у них это, помимо фруктов сушеных, считай, единственный товар остался. Ладно, дальше пошли, – махнул рукой Степан, и мы двинулись мимо селянских изб, к противоположной от ворот части стены.
Хозяйства у местных были так себе. Вокруг крепости ни огородов, ни полей мы не увидели, хотя земля здесь должна быть добрая, да и погода самое то, чтобы еду выращивать. Да и на самих крестьянских дворах я не увидел ничего особенного: ну, есть по курятнику, из которых раздается квохтанье и крики петухов. Еще у той избы, что правее видно небольшой приземистое строение, в котором я без особых трудов узнал свинарник. Но сколько в него может свиней-то уместиться? Две-три? Все равно, этого недостаточно, чтобы жить и содержать семью, уж я-то, как деревенский житель, это знаю, как никто другой. С чего они тут вообще живут-то?
Я не преминул озвучить этот вопрос.
– А с чего селяне местные живут-то? – спросил я. – Хозяйств-то тут, я вижу, нет почти.
– А с парома и живут, – ответил капитан наемников.
– В смысле с парома, – удивился я. – Ты же сам говоришь, что здесь почти никто не ездить, кто же за переправу тогда будет платить?
– Так, просто все, – пожал плечами Степан. – Ты думаешь, они стали бы жить здесь, когда за стеной по ночам твари шастают? Ага, сейчас, селяне тоже не дураки, да и сбежали бы они давным-давно. Просто им Винницкий городской совет жалование поставил и на кошт свой взял, чтобы было кому с паромом управляться.
– Понял, – кивнул я.
Тем временем мы закончили обходить все избы, прошли мимо амбара, в который мои люди как раз заканчивали выгружать привезенную нами пишу.
– Вот, – сказал он, когда мы остановились у небольшой крытой будочки. – Это, считай, сердце крепости, самое главное, что в ней есть. Пока он у вас
