Персональный бог - Rayko
"Благородные ублюдки. Недоноски, родившиеся с золотой ложкой в зубах и бахвалящиеся заслугами своих давно покойных предков."
Он ненавидел их всех и каждого в отдельности.
Только мысль о предстоящем вечере помогала хоть как-то держать себя в руках, и не вывести кого-то из этих выскочек в коридор "на поговорить".
— Эй, достопочтенный! Эй, вы! Да-да, вы! — представитель местных элит отпочковался от кубла единомышленников и вихляющей походкой махрового педераста подошел к Трауму, — Знаете, а я вас раньше не видел. Впервые у нас?
— Да. Мое имя Валдис Траум, я…
— Ах да!! — со смехом перебил его собеседник — Вы тот самый! Ну из этих! Которые копро… карпо… ну как же его там, черт вас дери?!
— Профсоюз торговых кооперативов. И я его председатель.
— Точно! А председатель, это что-то типа секретаря? Я надеюсь, вы чай не разносите? Очень жаль. Кстати, веселый у вас костюмчик, моего деда хоронили в похожем.
* * *
В свой номер Корсу поднимался, сочась гневом. Идиотское заседание на поверку оказалось банальной попойкой местного бомонда, а он был приглашен в качестве дежурного развлечения. Высокородные господа сочли забавным пустить к барскому столу дворнягу.
"Ну, ничего. Дворняги бывают кусачими. Особенно если они бешеные. А вам, ублюдки, удалось меня взбесить!"
В номере его ждали. На кровати сидела монашка в рясе послушницы женского монастыря. Корсу не глядя на нее, швырнул на кресло свой сюртук и прошел в ванную, бросив на ходу — "Раздевайся". Прошлой весной ему удалось нанести весьма занимательный визит. Он, будучи в приподнятом настроении после свершения очередной удачной сделки, возвращался домой, и волею судеб оказался рядом с детским приютом, в котором когда-то вырос. Испуганные ночным визитом монашки поведали, что старшая сестра Агнесс более тут не бывает, а занимает должность игуменьи в женском монастыре.
Агнесс была посещена прямо в келье, где изволила опочивать. Старуха сильно сдала за последние годы, но блядская натура и сверхъестественная тяга к жизни остались при ней. В обмен на гарантии, что его визиты будут происходить, как можно реже, она согласилась с условием ежевечернего посещения его номера одной из послушниц или учениц приюта. С тех пор не прошло и вечера, чтобы по возвращении домой его не встречала в номере особа в монашеской рясе.
Вдоволь настоявшись под душем, все еще злящийся на весь это долбаный мир, Корсу выбрался в спальню. Монашка так и сидела на кровати, чем еще сильнее его разозлила. Лица ее было не видно из-за глубокого капюшона, но он мог поспорить, что та сейчас насмехается над ним. Так же, как и те ублюдки на заседании.
— Я сказал раздеться до моего прихода! Ты глухая или тупая? — Корсу прошагал к буфету, выхватил из стойки бутылку любимого коньяка и щедро плеснул в стакан.
Осушив его залпом, он направился к монашке, на ходу выдергивая ремень из штанов:
— Вздумала игнорировать мои слова, сука?
— Велет, я сделала все, как ты просил! — монашка неспешно стащила с головы капюшон.
На него в упор смотрел один глаз. Второго не было — половину лица, где он должен был находиться, занимал ужасный шрам от ожога.
— Я высыпала яд в пойло.
В горле мгновенно перехватило дыхание, из глаз сплошным потоком брызнули слезы. Ноги Корсу подкосились, словно из них разом вынули все кости, и он рухнул навзничь. Внутри живота с неистовой силой разгорался пожар, словно прожигая внутренности и силясь вырваться наружу. Корсу перевернулся на живот и попытался закричать, но из горла вместо крика вылетел только темно-кровавый сгусток. Дикая боль стала застилать собой все другие чувства, тело снова нелепо перевернулось на спину и стало биться в судорогах. Мышцы сокращались в хаотичном порядке и Корсу скорее услышал, чем почувствовал, как с треском выворачиваются его суставы. Целая вечность, наполненная конвульсиями, звуком рвущихся собственных сухожилий и нестерпимо-адской болью.
Глава 4
Мир Фелис. База группы Чумы
— Вот так я и нарвался на мир Траума. Нашлось и месторождение малахита, которое, как назло, находится в северном владении Траума. Куда он никогда никого не пускает. Там вообще никого нет, только охрана по периметру, а это на секундочку площадь пяти Мардусов. Заповедник, мать его, он там устроил. Личный. И потому нам нужна его смерть, другого выхода я не вижу. Пока он вновь дорастет до возраста принятия решений, мы успеем разработать месторождение и переправить на Фелис малахит в промышленных масштабах.
Чума недоуменно подняла бровь.
— А нахрена тебе столько? Ты собрался туры в закрытые миры продавать?
— Миры станут секретными плацдармами Синдиката, — понизил голос Спиркс.
— Что-что ты сказал?! Какими еще нахрен плацдармами? Синдикату стало тесно на бесконечном Древе? Или кому-то власти захотелось над чужими мирами?
— Опять же некоторые разработки закрытых миров не имеют аналогов в мирах Древа.
— То есть кто-то решил, что закрытые миры станут колониями Древа? Сладкими и вкусными придатками империи всемогущего Синдиката? Ты не забыл, зачем он вообще создавался? Контроль преступности среди оборотней. Закрытые миры вне юрисдикции Синдиката, там нет оборотней, там живут люди.
— Да что ты наехала-то на меня? Мои работы финансирует Синдикат, они мне и делают некоторые заказы.
— Не, ты погодь, прыщ меховой. Зачем Синдикату массовые проникновения в закрытые миры?
— Сама и спроси. Вы же с Рэйсом два единственных неизменных на Древе, тебе и карты в руки. Кому как не тебе узнать планы Синдиката у его главы.
— Ничего не забыл? А это не ты третьего неизменного сюда доставил? Причем никого не спросив.
Спиркс сглотнул. Решение привезти на Фелис человека из закрытого мира могло выйти ему боком. А Чума, словно заметив его неуверенность, неожиданно выдала:
— У меня вообще есть большие подозрения, что ты, падла, сунулся в мой мир неспроста. Когда ты меня пригласил, там конец света только-только произошел. Не твоих ли это лап дело?
Артефактор от такого заявления аж взвился над креслом, подскочив на полметра.
— Ты не охерела, Чумка?! Я в твоем мире вместе с тобой впервые появился.
— Узнаю, что кто-то там был до нас и херню сотворил — убью напрочь и плевать мне потом на наказание за самосуд.
В комнате повисла гнетущая тишина. Если Чума что-то обещала, то это всегда выполнялось.
