По ту сторону Стикса - Юлия Сергеевна Васильева
— Тянитесь! Лучше! Каково это быть стариком в пятнадцать, а, Инк? — Кроссовок Спарты надавил мне на спину, заставив наклониться ниже к ноге. Я с ужасом почувствовал, как внутри что-то щелкнуло.
Это место было практически нереальным. Его просто не могло существовать в резервации. Оно могло быть там, на материке, в военном подготовительном лагере, на какой-нибудь спортивной базе, но насмешкой судьбы оно появилось здесь. Они все были помешанными: Спарта, Гудвин, Большой Ко и даже Фрэй в своем стремлении к совершенству. Это место перерабатывало человеческий шлак, чтобы на выходе получилось…что? И, главное, зачем?
— Фрэй, еще раз так выпендришься — сломаешь себе шею. — В голосе Спарты слышалось удовлетворение, то ли от перспективы скинуть с себя очередной балласт, то ли от того, что вместо обычного сальто, которого пока не могли сделать все остальные, его ученик попытался сделать гейнер. — Иди сюда.
Тренер одним тягучим движением запрыгнул на ящик высотой почти что с человека и встал на верхней крышке, даже не пошатнувшись, словно находился там уже давно. Фрэй с досадой схватился за верхний край контейнера и начал подтягиваться — до подобных прыжков ему было еще далеко. Спарта, будто точно зная, что творилось у ученика в голове, помогать не спешил: смотрел сверху вниз снисходительно. Он готовил очень неприятный урок, поэтому решил, что одного унижения будет вполне достаточно.
Фрэй забрался на ящик, встал в полный рост. И в этот момент Спарта толкнул его рукой в грудь с такой силой, что парень полетел на пол. Упал неудачно: ударился локтем и плечом, на глазах против воли выступили слезы.
— Ну и где же сальто? — Спарта присел на корточки, скрестив руки на коленях и свободно свесив кисти вниз. — Как можно летать, не умея падать?
Фрэй стиснул зубы, молча поднялся и снова полез на ящик. На этот раз Спарта толкнул его, когда тот не успел еще даже полностью распрямиться. Сальто не получилось, зато Фрэй смог сгруппироваться и сделать кувырок через голову.
Тренер усмехнулся:
— Ну, для начала вполне достаточно.
Но Фрэй, как будто не услышал, снова поднялся и снова полез на ящик.
Улыбка Спарты стала шире, обнажая необычно острые желтые клыки. Он дождался пока парень встанет перед ним, долго смотрел ему в глаза, оценивающе, с насмешкой, с вызовом. Потом неожиданно развернулся (хотя, казалось, места для разворота там не было) и ударил Фрэя ногой. Удар был сильный, так что ученик отлетел довольно далеко, от неожиданности не успев сгруппироваться, и упал тяжелым кулем на пол.
Результатом стала трещина плечевой кости. Руку Фрэй потом берег еще очень долго, даже после того как с него сняли лубки.
Раз в неделю на склад наведывался Канцлер, чтобы проверить, как обстоят дела — самому Керберу приходить было недосуг. Толстяка не переваривали абсолютно все, это было понятно и без эмпатии.
— Дэвон, не жаль тебе просиживать свою черномазую задницу здесь, пока все важные дела происходят на улице Трех Домов? Сколько тебе еще прозябать в этих яслях? — Немец сидел на батарее и что-то посасывал из фляжки.
Дэвон не повернулся в его сторону, но оба добермана, которые всегда присутствовали там, где был их хозяин, обнажили клыки и утробно зарычали. Большой Ко и тот дернул губой, услышав про «черномазую задницу». А когда Большой Ко был недоволен, он показывал свое недовольство. У его ног развернулся и зашипел кнут. Он прошелся несколько раз туда-сюда, щелкая фолом, затем с оттяжкой вытянул Го поперек спины, за то, что тот, решив сжульничать, несколько раз отжался на кулаках, вместо того чтобы выполнять упражнение на пальцах.
Байкер откатился и вполголоса стал поносить немецкую морду.
Следующий удар «змеей» достался Жабе — тот минуту лежал, не в силах выполнить даже простой жим от пола.
Канцлер зашелся в булькающем хохоте.
— Так его, так жиденка! Пусть пузо не отращивает, это только мне можно. — Он похлопал себя по внушительному брюху.
Я внутренне сжался, готовясь принять следующий удар кнута, но его не последовало.
В этот момент поднялся Фрэй, стянул с себя один кроссовок и запустил прямо в рыло Канцлеру. Тот заходился в пьяном хохоте, поэтому увернуться не успел — получил подошвой прямо промеж глаз.
Кобальт гоготнул — звук походил на басовитую трубу — вытянул Фрэя кнутом, но несильно, как бы играючи, а затем повернулся лицом к разъяренному Канцлеру и толкнул его свернутым в кольцо ремнем кнута в грудь, отводя неминуемую расправу над Фрэем.
— Чтобы я тебя с залитыми глазами здесь больше не видел. Керберу так и передай.
Немец икнул, опустил глаза на «змею». Затем развернулся и вышел.
— На кой нам все это надо? — Го ожесточенно растирал мышцу на ноге, которая после очередного прыжка закатила продолжительную истерику. — На фига они с нами корячатся? Дали бы по финке! Кто через год в этом дерьме выжил — тому почет и уважуха.
«Р» остервенело катилась по стенам склада. Кроме нас внутри никого не было — можно было не особо следить за своими словами. Спарта вышел. Гудвин и Кобальт не появлялись с самого утра.
— Есть такие, которых и с финками выпускают. Нам, считай, повезло, — ответил Фрэй на вопрос, не требующий ответа.
Го посмотрел на друга зло. Его взгляд ясно говорил, благодаря кому «повезло».
— Акробат хренов. — Неизвестно к кому относилось это определение. — Можно подумать, мы в цирке выступать собираемся.
Понятно, все же в сторону Спарты.
Тренер, будто услышав, тут же заглянул на склад.
— Эй, клоуны, марш на крышу! Кто последний заберется — с того сотня приседаний!
Солнце уже садилось, но крыша была все еще раскалена. Не знаю, как поднялся сюда Спарта, по крайней мере, точно не с нами по единственной
