Владимир Владимирович - Ноябрьский дождь
Натягивая верные рабочие кроссовки, Канзаки осторожно смотрела в дверной глазок. Но времени на сторонние размышления не было. А потому девушка споро выскочила в коридор и принялась запирать родную квартиру.
Уже когда она засунула ключи в карман, когда повернулась, дверь квартиры напротив открылась с робким скрипом. Мегуми увидела девушку с платиновыми волосами, ту самую. Она вышла в коридор с безжизненно опущенными плечами, закрывая руками заплаканное лицо. Заметив Канзаки, мимоходом глянула на незнакомую женщину. И, прижимая ладошки к пылающим щекам, окончательно разревелась.
Мегуми откровенно растерялась. Все благородное в ней порывалось спросить, что случилось, попытаться как-то помочь. Все эгоистичное в ней требовало плюнуть на непонятную плаксу и галопом нестись на встречу со старшим, пока есть шанс успеть. Все японское вообще требовало, прежде всего, сохранять лицо и не делать глупостей.
Однако общая для всех нормальных людей участливость как-то незаметно переборола национальные привычки и мелкий эгоизм.
- Эй... - неуверенно позвала Канзаки. - Эй, что с вами?
Не отвечая, незнакомка торопливо зашагала прочь по коридору. Мегуми дернулась было следом, но тут заметила нечто примечательное. Дверь, открытая плакавшей девушкой, так и осталась распахнутой. Сейчас она, со знакомым скрипом, клонилась закрыться.
А где Ватанабэ?
И что там был за шум?
Может, он... того?
Да нет, что за бред...
Но тогда где он?
Может, она сбежала от Ватанабэ?
Может, после того, как он с ней попытался... А она защищалась?
Тьфу ты, ерунда какая-то! Она же сама к нему липла днем!
Из дальнего конца коридора раздалось хлопанье металлических дверей. Пока Мегуми отвлекалась на дверь, незнакомка успела торопливо заскочить в подъехавший лифт.
- И что дальше? - сама себя спросила Мегуми.
Пятичасовая встреча с куратором группы все еще больно теребила сознание, но уже где-то с краю. Темнеющий провал двери чужой квартиры, в отличие от далекого старшего, был тут, совсем рядом. Слегка пугал. Но еще больше - подбивал шагнуть внутрь. Узнать, что же случилось.
Возможно, не будь обитателем соседских апартаментов Сэм Ватанабэ, столь сильно интриговавший и возбуждавший любопытство Канзаки прежде, она все же плюнула бы на странности и поспешила на встречу. Возможно, будь шансы успеть чуть выше, она бы поступила так же. Но именно из-за того, что успеть, как ни старайся, уже не получалось, а загадкой манило жилище Ватанабэ, Канзаки поступила так, как поступила.
После она иногда задумывалась, как бы сложились их жизни, всех их, не войди она тогда в его дом.
Но сейчас - просто переступила порог.
Коридор, точно такой же, как у нее, встретил девушку сгущавшейся сумеречной темнотой и угрюмой громадой платяного шкафа. Свет, похоже, не горел нигде. Мегуми осторожно, неуверенно шагнула вперед.
Еще когда она открывала дверь в жилую комнату, пахнуло горелым. В дальнем углу безмолвно тлели в печальном смертном объятии телевизор и монитор классического компьютера. Вот что грохнуло. А, нет - балконная дверь оказалась протаранена диваном. Вот это точно можно было услышать. Там, где наверняка диван стоял до своего злополучного путешествия, жалобно сгрудились обломки какого-то устройства.
Посреди же всего этого безобразия неподвижным сфинксом восседал Соломон. Толстый черный кот Сэма Ватанабэ. Коротенькие треугольные уши зверька печально поникли, большие глаза смотрели на новую гостью. Скромно подобрав под себя длинный хвост, Соломон замер на голом дощатом полу. Унылое выражение на физиономии кота как будто бы говорило: "Вот видите, какие безобразия тут творятся. Старому мудрому животному даже поспать на кухне не дадут".
Надо заметить, что Канзаки впервые оказалась дома у Ватанабэ. Поэтому, отметив про себя наведенный беспорядок и отсутствие трупов, она принялась разглядывать комнату уже с самым обычным любопытством. Помимо роскошного лоснящегося кота обиталище Сэма ничем похвастаться не могло: голый, но чистый пол, скромные шторы, сейчас тормошимые ветром и наполовину содранные зацепившимся диваном. За тонкой перегородкой угадывался стандартный кухонный уголок. Только вот кровати нигде не было. Он что, спит на диване?
Взор Канзаки сдвинулся к левой стене, где, у окна, расположила постель она сама. И вот тут обнаружился сюрпризец: вместо своеобразной ниши, образованной кухней и стеной туалета, Мегуми увидела стену. И плотно закрытую дверь.
Вот это уже странно. Ватанабэ достроил себе какую-то каморку.
Хм... А где он, кстати? В жилой комнате его нет, дверь в ванную открыта... Уж не в этой ли самой каморке?
Под внимательным взглядом Соломона Канзаки, плюнув на вежливость и уличные ботинки на ногах, прошла к загадочной двери. Холодная металлическая ручка опустилась до середины, но затем под рукой ощутилось препятствие. Заперто. И ручка-то холодная.
Выходит, он не там.
А где?
В спину дохнуло холодным воздухом осеннего вечера. Обернувшись, Мегуми увидела прореху балконной двери. Сумеречное небо, нахохлившееся тучами, заглядывало в квартиру из-под рваного века разбитого стеклопакета.
Там?
Хрустнув упавшими в комнату осколками, девушка выглянула, насколько смогла, поверх дивана на балкон. Узкий и неказистый, тот был пуст. Но она заметила лесенку, что вела куда-то наверх. Точно, на крышу! Она же приспособлена под летний отдых. Только вот что там делать в ноябре вечером?
Мысли прыгали в голове, тесня друг друга, а тело уже ловко пролезало по дивану в полуоткрытую дверцу. Бок царапнуло острым краем остатков окна, но, похоже, не порвало даже куртку. Правда, какая-то крошечная зараза впилась-таки в палец, когда Канзаки становилась на ноги, опираясь о мебель. Но это все были мелочи, даже кровь не пошла. Места, чтобы стоять, почти не оставалось, и девушка сразу же ступила на лестницу.
Он, наверное, даже не услышал, как бряцали чужими шагами перекладины. Сэм Ватанабэ сидел на холодном бетоне, скрестив ноги по-турецки. В этой позе он неуловимо напоминал своего кота, восседавшего в квартире. Только, в отличие от Соломона, толстяк рода человеческого был занят делом. Он увлеченно возился с револьвером.
Мегуми лишь позже смогла разглядеть это примечательное оружие. Сейчас же она лишь увидела, что это револьвер, причем какой-то старой модели. Сэм же отлично знал, что держит в руках "Кольт" модели 1871, прозванный когда-то "Миротворцем". Легендарное оружие времен Дикого Запада в огромных ручищах Ватанабэ казалось почти игрушечным. По темной стали оружия, начинаясь на барабане, шла до самого дула искусная узорная гравировка. Причудливый рисунок, словно пучок изящных лиан, покрывал орудие убийство, создавая тем самым какую-то жутковатую эстетическую гармонию.
Когда девушка поднялась на крышу, он зарядил последний патрон и с легким щелчком привел револьвер в рабочее положение.
- Канзаки-сан, - устремив дуло в небо, он повернул голову к Мегуми. - А вы чего тут делаете?
В голосе не слышалось ни привычной нотки несерьезности, ни даже вчерашнего утреннего ворчания. Странный был голос. Какой-то... не ватанабовский. Даже вдруг мелодичный. И грустный.
- Я? - странности в облике собеседника и особенно заряженное оружие в его руках заставляли Канзаки говорить тихо и нервно. - А я вот увидела девушку...
- Дженни? - спросил он, глядя куда-то в сторону. - Дженни Паттерсон ее зовут.
- Угу, - Мегуми не удержалась от мрачноватого бурчания. - Почему она плакала? И почему в квартире такой погром?
- Есть такое, - согласился Сэм. Револьвер медленно крутанулся вокруг указательного пальца. Как в старом кино. - Я с ней немножко... грубовато расстался.
- Я заметила. Это вы с ней... - она помялась, подыскивая нужное слово. - ... Швырялись?
- Это я не сдержался, - коротко сказал Сэм, снова крутанув оружие.
- Знаете что? - почему-то, пока Канзаки смотрела на приютившегося посреди крыши толстяка, к ней возвращалась привычная легкая нотка раздражения. - Вы как-то странно не сдержались.
- Неужели?
- Я видела вас с ней днем, - почуяв, как холодит тело порыв ветра, Мегуми скрестила руки на груди. Чтобы было теплее. Только вот жест получился слегка... вредный.
- В самом деле? - все так же бледно переспросил Сэм, уставившись куда-то в высокую решетчатую ограду.
- Ватанабэ... - откровенно не понимая, что сейчас говорить, что делать, Канзаки опять запнулась.
А и впрямь - что говорить? Что делать? Она зачем-то, потеряв последний шанс успеть на встречу с куратором, залезла на крышу дома. И сейчас стоит напротив самого странного, как уже успела убедиться, человека в своей жизни. А человек этот вооружен старым, но в старости все таким же смертельным оружием.
