Юрий Валин - Посмертно. Нож в рукаве
Солнечный восход Даша проспала. Проснулась, когда уже дождик накрапывал. В кустах перекрикивались обиженные попугайчики. Костяк уже закончил прятать вещи. Полукровка сидел у костерка, поджаривал ветчину, навитую на прутики какими-то сложными спиральками.
Вежливо поинтересовался у девушки:
— Вы с перцем будете?
— Что ж, мне его теперь всю жизнь не есть? — фыркнула девушка и пошла приводить себя в порядок.
Когда вернулась, Костяк укладывал в мешок оружие, поглядывал на подругу обеспокоенно. Вот чучело, не было ничего — разве не понял? Сон в зимнюю ночь у реки. Поллюция.
Пылкий любовник вроде понял сердитый независимый взгляд подруги, принялся мешок затягивать. Вот и хорошо.
Наскоро позавтракали и отправились в дорогу. Лодку и большую часть вещей Костяк спрятал в тростнике — потом за ними вернется. С собой взял только мешок с самыми ценными трофеями. Новость о найденном количестве серебра Даша встретила равнодушно. Бандитам и положено награбленное иметь. Выбрасывать кровавое серебро смысла, конечно, нет. Пусть добычу Лохматый забирает, не зря же он в такую даль перся?
Даша знала, что насчет Лохматого несправедлива — за ней, холодной-высокомерной, парень понесся. Рискнул, помог, не бросил. Ну и что теперь, рыдать от счастья? Друзья так и поступают. Только друзья между собой не трахаются. Это уже извращение какое-то. Или любовь, или дружба. Какой из Лохматого возлюбленный? Пародия и юмореска. Даша и сама-то… чучело чучелом. Нет, нужно что-то с собой сделать. И вообще больше о жизни думать.
Полукровка вынырнул из кустов впереди отягощенного мешком Костяка, огляделся. Шнырял полудикий на своих коротких ногах на удивление ловко. Действительно, головное охранение, боковое и еще какое бывает? Даша забыла. Хм, индеец Зоркий Камень.
Даша завела разговор издалека:
— А, простите, вы не скажете, как этот шашлычок делаете? Очень вкусно получается. Как же он замариноваться успел?
— Шашлычок? — не понял дарк. — А, палочки-жарочки. Свинятину я первый раз делал. Вы и не поверите, как вкусно из козлятины получается. Берете листочки кислого злыдня, натираете осторожно, потом луковку островерха…
Даша слегка заслушалась. Действительно интересно, о половине упомянутых трав она в Каннуте и не слыхивала. Костяк прислушивался к кулинарной дискуссии с некоторым страхом. Наверное, гадает — из кого, кроме коз, хогмены на своих диких праздниках яства готовят? О народе Холмов разные слухи ходили. Собственно, эта тема и Дашу интересовала.
— Вы так много всего знаете насчет хозяйства, — неуверенно спросила она. — Это, наверное, от мамы вашей уважаемой? А от папы что-то перешло?
Полукровка глянул мрачно. Настроение у него явно упало:
— Я понимаю, почему вы спрашиваете. Камни, да? Я ведь в Холмах не жил никогда. Так, гостил только. С мамой жил, пока ферму наших хозяев не сожгли. И мама сгорела…
— Сочувствую, — искренне сказала Даша. — Я тоже маму и папу потеряла.
— Да, сироты мы, — печально признал дарк. — Плохо без родителей.
Костяк невежливо фыркнул:
— Я тоже сиротка. Только вилять не умею, уж извините. Прямо спрошу — ты жутко ловко камнями швыряешься, где научился?
Даша сердито посмотрела на парня и сказала дарку:
— Вы внимания не обращайте. Он иногда тупым бывает и невежливым.
Полукровка кашлянул.
— Вообще-то, мне всегда вежливым тоже трудно быть. Насчет камней — это у меня природное. Только вы, Аша, не обижайтесь, что я вас тогда на Земляном валу не защитил. Я — непостоянный.
— Это как? — не выдержал Лохматый. — Один день — одному в голову швыряешь, другой день — другому?
Дарк недобро посмотрел ему в спину и сказал:
— Ты не волнуйся, я твой черепок разбивать не стану. Не нужно мне. А Аше объясняю как разумной. Во мне две крови — одна дикая, другая домашняя. Они смешиваются плохо. Дом, хлев, очаг — это брауни. Камни, следы, охота — это хогмены. Хогмены всегда племенем живут, и на войне, и на охоте. Один хогмен не бывает. Вот и я один драться не умею. Обязательно войско должно быть. Как вчера, — маленький дарк мрачно засопел, — вчера первая битва была, в которой я участвовал. Я вам благодарен. Даже тебе, Костяк, хотя ты мне не веришь. А вчера ведь во мне не сомневался, да?
Костяк перекинул мешок на другое плечо:
— Ты извини, если я свои сомнения честно показал. Я — вор простой, грубый да непонятливый. Это Даша правильно сказала. А вас, диких дарков, разве поймешь? Я лично тебя обидеть не хотел.
Полукровка промолчал, только выразительно глянул на Дашу.
Перед паромом Даше пришлось взять мешок с оружием. Во второй мешок влез полукровка. Вчера Костяк его так и волок через город в мешок упакованным.
На пароме девушка перехватила задумчивый взгляд Лохматого, обращенный на мешок, стоящий у перил. Ну да, один пинок, и больше никогда не будет мелкий индеец камнями швыряться.
Даша ухватила Лохматого за руку, одними губами прошептала:
— И думать не смей!
Мешок зашевелился в некотором смятении. Костяк бросил на подругу укоризненный взгляд и заговорил о планах по реализации добытой лодки. Дашу проекты сомнительного обогащения волновали мало — предстояла встреча с Эле, и вполне можно было схлопотать по шее. Вряд ли хозяйка отнесется к бегству Даши снисходительно. И правда, со стороны очень глупо выглядит. Предательски.
Полукровку выпустили на волю у Земляной стены. Выбравшись из мешка и очутившись среди знакомых кустов, дарк пригладил встрепанную шерсть на макушке, встряхнул пыльные лохмотья одежки:
— Всего хорошего. С вами было весьма интересно, — полукровка посмотрел на Костяка, — особенно когда ты хотел меня утопить.
— Тебе показалось, — заверил вор.
— Само собою, — согласился дарк. — Доставшиеся от папаши уши частенько меня подводят. Я такого чуткого слуха явно недостоин. Спасибо, Аша.
— Спасибо тебе, — неловко сказала Даша. — Ты нам очень помог.
Полукровка кивнул и шмыгнул в кусты.
У Старого Рыбного рынка Даша сказала Лохматому:
— Я пойду. Пожалуй, не стоит меня провожать. Эле наверняка будет очень рассержена. Я заслуживаю колотушек, но тебе подворачиваться под руку хозяйки совершенно незачем.
— Она не будет драться. Она очень расстроилась и…
— И оторвется на мне, — со вздохом закончила Даша, — и будет совершенно права.
— Она расстроилась и, кажется, плакала. Сама прислала за мной мальчишку на Бобовую улицу. Эле за тебя боялась…
— Очень трогательно, — буркнула Даша. — Спасибо ей. И тебе спасибо, что пришел на реку. Хотя я и не просила. Ты, Лохматый, неплохой парень, хотя некоторых вещей абсолютно не понимаешь.
— А ты меня научи, — с некоторым вызовом предложил Костяк. — Научишь меня понимать, а я тебя научу нормально держать нож, пока ты все пальцы себе не поотрезала. Кстати, когда добиваешь людей, запрокидывай им голову и сама держись сзади — кровь не так хлестать будет.
— Заткнись немедленно! — Даша побледнела. — Надеюсь, мне никого никогда не придется резать. Разве что куриц. Эти моряки уродские получили свое, и я хочу об этом забыть.
— Хм, вряд ли у тебя получится. Ты… — Лохматый запнулся, подбирая слова, — ты бешено злая внутри.
— Может быть, — Даша разглядывала уличную пыль под ногами, — но я не хочу быть такой. То, что я сделала, — дурно. Я буду благодарна, если ты об этом забудешь.
Костяк почесал затылок:
— Попробую. По крайней мере, попробую тебе об этом не напоминать. Ты странная. Могу я зайти вечером?
— Не нужно, — сухо сказала Даша. — У меня будет полно дел. С Эле придется объясняться. И мне нужно забыть, как ты собирался утопить полукровку как несчастного кутенка. Это нечестно. Он был на нашей стороне.
— Сейчас да. А в следующий раз? Так или иначе, он остался целехоньким. И должно быть, еще немало черепов разнесет, как гнилые помидоры, — мрачно заметил Костяк. — Да пусть клыкастые боги Холмов сами с ним разбираются. Даша, после этой ночи я думал, что ты меня простила. Мы могли бы сходить в «Треснувшую ложку». Там у меня…
— Подожди, — удивилась Даша, — а что такого ночью случилось? Я заснула, как в пропасть провалилась. Что там у тебя с полукровкой стряслось?
Костяк посмотрел на подругу, подтянул испачканные штаны:
— Да, Даша-Аша, оказывается, ты и врать умеешь. Как взрослая. Экий ты у меня перевертыш…
ГЛАВА 4
Кожа выглядела припухшей и красной, но ни гноя, ни безобразных выпуклостей на предплечье заметно не было. Шрам, темные черточки швов — не очень эстетично, но и уродством не назовешь.
Эле с очень странным выражением на лице разглядывала собственную руку. Даша на всякий случай отодвинула подальше остатки не без труда срезанной гипсовой повязки. Разъярится хозяйка — можно и по макушке схлопотать разлохмаченным лубком.
