Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон
— Милый, мне кажется, ее величество говорит о финансовых потерях, — вставила Дейя.
Боб поднял глаза к потолку — точнее, лишь обозначил это движение, — как бы намекая, что сложные финансовые материи его не интересуют.
— А я говорю о канализации! Вот о чем стоит подумать! — объявил он таким воинственным тоном, что все засмеялись. — Нет, я серьезно! Пройдитесь-ка по Фаррингтон-роуд в дождливый день и понюхайте, чем там пахнет! Вонь стоит, как в Средние века! А все потому, что идете вы буквально по тонкому слою асфальта, под которым…
Тут Дейя сильно сжала его руку.
— Гм… прошу прощения. Увлекательная тема, знаете ли. Отчасти похоже на ваши нынешние трудности в Хьюстоне, Т. Р. Больше всего мы опасаемся атаки с двух сторон: если с севера придет грозовой фронт и польют дожди, а разыгравшийся на море шторм одновременно погонит воду в устье Темзы. Рано или поздно настанет момент, когда воды реки и содержимое сточных труб встретятся и… придут, знаете ли, к взаимопониманию.
— В Венеции та же проблема, — заметила с другого конца стола Кьяра. — Мы можем перекрыть морской вход в Залив. Но в него впадает много рек.
— Вот-вот, — ответил Боб. — Мы успешно решаем эти приземленные проблемы, чтобы наши высоколобые граждане могли пользоваться всеми современными удобствами и спокойно заниматься своим… вот тем, чем эти двое там занимаются.
Он взглянул на Аластера, сидящего рядом с Саскией, и на Марка Ферлонга, по диагонали от него. Оба, едва усевшись, зацепились языками и с тех пор уже не умолкали: только от них и слышалось, что «черные лебеди», «белые волны», Мул из азимовской серии «Основание» и прочее в том же духе. Время от времени они вспоминали, что за столом есть и другие люди, и делали символическую попытку вовлечь их в разговор. Основной ущерб от этого терпели Кьяра и Дейя; впрочем, последней иногда даже удавалось вставить реплику-другую.
Встретившись с гневным взглядом Боба, Аластер запнулся и прервал сагу о каком-то непостижимом финансовом продукте, вызвавшем банкротство банка во Франкфурте из-за деречо[563], погубившего урожай кукурузы в Айове.
— Вы утомляете мою жену! — рявкнул Боб.
— Вовсе нет, — ответила Дейя. — Но, поскольку мы с доктором Эшмой представляем здесь территорию, которую принято называть Индийским субконтинентом, хочу спросить вот о чем. В Индии, насколько мне известно, деречо не бывает. Но у нас есть собственные бедствия: саранча, засухи и так далее. Откуда нам знать, что из-за ваших экспериментов с климатом бедствий не станет больше?
— Мы уже двести лет экспериментируем с климатом, сами того не понимая, — заметил Марк. — Теперь начнем экспериментировать сознательно, вот и вся разница.
— Формально, с научной точки зрения — допустим, — мягко возразила Дейя. — Не спорю. Я говорю о том, как это воспринимается. Вот что действительно важно. — Она взглянула через стол на Саскию. — Ее величество пусть сама выскажется за себя и за свою страну. Но если вспомнить, например, о Пенджабе, откуда родом моя семья, — там, если случается засуха, многие уже говорят: это оттого, что какой-нибудь Билл Гейтс намухлевал с погодой! Хотя на самом деле пока такое никому не под силу.
— Палка о двух концах, — заметил Т. Р.
— О чем вы? — спросила Саския.
— Раз люди по всему миру винят миллиардеров в махинациях с климатом, хотя до сих пор нам такое и в голову не приходило, — что за беда, если мы действительно это сделаем? Нас уже в этом обвиняют. Хуже не будет.
— Вам, может, и не будет, — ответила Саския.
— Так что ничто нам не мешает засучить рукава и спасти несколько сот миллионов жизней, — заключил Т. Р. так, словно легче задач не бывает.
— Что бы ни случилось, обвинят нас, — раздался с другого конца стола голос Корнелии — и все сразу смолкли. — Так пусть винят за дело, а не за выдумки конспирологов.
— В нашей стране все немного иначе, — сумела вставить Саския, однако не стала углубляться в чувствительный вопрос различий между пенджабским крестьянином и хипстером из амстердамского кофешопа.
— Хорошо, оставим политическую сторону дела, — невозмутимо продолжала Дейя, — но как насчет физической реальности? Что, если геоинженерия нанесет ущерб полям в Пенджабе? Или в Бангладеше? Хубэе? Айове? Сделать так, чтобы всем и везде стало хорошо, не получится.
— Я бы послушал Эшму. В этой стороне дела она, несомненно, разбирается лучше всех нас, — заговорил Марк, бросив взгляд на другой конец стола. — Но, если вы так ставите вопрос…
— Всем и везде одинаково хорошо не будет, — подтвердила Эшма. — Это ясно показывают компьютерные модели.
— Однако, — продолжил Марк, — неконтролируемое глобальное потепление, как справедливо заметил Т. Р., унесет сотни миллионов, если не миллиарды жизней. И никакого другого способа его остановить не существует.
— Даже если мы заставим Китай и Индию прекратить жечь топливо с завтрашнего дня и раздавить собственную экономику ради матушки-земли, — подхватил Т. Р., — это не исправит того, что мы, наша цивилизация, уже сделали с атмосферой. Начиная с того дня, когда впервые научились превращать ископаемые в топливо.
— Люди спросят, почему бы нам не приложить те же усилия и то же инженерное мастерство к очищению атмосферы от избыточного углекислого газа? — сказала Дейя.
— Дейя, вы сами интересуетесь? Или спрашиваете от лица «других людей»? — уточнил Марк.
— Пожалуй, и то и другое. Мне в самом деле любопытно.
— Как раз для того, чтобы ответить на этот вопрос, — вмешался Т. Р., — я и подготовил маленькую демонстрацию! — С этими словами он ткнул в пару кнопок на своем телефоне и сказал в трубку: — Заносите колпаки!
— Демонстрация лишь частичная. Видеозапись всего целиком мы завтра передадим в СМИ, — объявил Т. Р. несколько минут спустя. — Сейчас работаем над большой серьезной презентацией. Но, чтобы понять, о чем речь, хватит и этого.
— Может быть, сначала расскажете побольше о СМИ? — вмешалась Саския. — Я слышала…
— Не беспокойтесь: все на коротком поводке. Все подписали соглашение о неразглашении. Как мы и договаривались, — заверил ее Т. Р. — В конце концов, ваш человек Виллем сказал, что рано или поздно вам придется сообщить о своей поездке широкой публике.
— Придется, — согласилась Саския.
— Согласно нашему уговору, вы это сделаете, когда вам будет удобно. Уговор в силе, ваше величество. И только вам решать, какую занять позицию — за, против или нейтральную.
Саския почувствовала, что Т. Р. раздражен ее реакцией, и сочла нужным его успокоить.
— У меня необычная работа, — объяснила она. — Личное и общественное
