Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон
— О нет, напротив, — отозвался он. — Серная гора абсолютно реальна. И то устройство, что он вам показывал…
— Экспериментальный двигатель, работающий на сере.
— Как видите, и дым вполне реален, — усмехнулся он.
— Точнее, сернистый газ.
— Я хочу сказать, что этот Т. Р. — ушлый парень. — Слово «ушлый» он произнес с интонацией настоящего шотландца. — Тратит деньги только там, где без этого не обойтись. Вот и все.
— Что ж, звучит как одобрение.
Он поморщился.
— Проекта в целом? Может быть, и нет. Пока нет. Но организация этого мероприятия демонстрирует куда больше ума и сообразительности, чем я ожидал, когда впервые услышал от ваших людей об этом проекте и посмотрел на «Ютубе» гору старых роликов Т. Р. Мак-Хулигана.
Руфус сидел от них через проход, скрестив руки на груди и глядя в окно. Раз или два Аластер взглядывал на него, словно приглашая присоединиться к разговору; Руфус этого как будто не замечал. Но вот он слегка повернулся в их сторону — как видно, был готов поговорить.
— Земля ваших предков? — поинтересовался Аластер.
— М-м-м?
— Я скачал пару книг о команчах, — признался Аластер.
Руфус покрутил головой.
— Те еще ублюдки, верно?
Аластер немного расслабился. В книгах о команчах немало страниц было посвящено изощренным методам казней и пыток пленников, и Аластер опасался, что для Руфуса тема его предков может оказаться чувствительной.
— Мягко сказано! — с облегчением согласился он. — Так или иначе, судя по картам, мы проезжаем сейчас южную часть земли команчей, верно?
Руфус взглянул на него.
— Здесь везде земля команчей.
— Да, скорее всего, — признал Аластер; уверенность его явно поблекла. — Уэйко, Бразос…
— Нет, в широком смысле.
Аластер обменялся с Саскией недоуменным взглядом и попросил:
— Тогда объясните.
До того Руфус потирал щетину на подбородке большим и указательным пальцами, словно разминал челюсть, готовясь произнести речь. Теперь взмахнул рукой, указывая в дальний конец вагона.
— Вон тот парень из наших, — сообщил он.
Аластер со своего места смотрел прямо на «команча», а вот Саскии пришлось обернуться. Единственный человек, к которому могли относиться слова Руфуса, был охранник в начале вагона. Длинные русые волосы, собранные в хвост, рыжеватая борода. Глаза — скорее всего, голубые — спрятаны за темными очками. Одет в то, что у таких людей сходит за униформу: мешковатая безрукавка поверх мешковатых штанов, заправленных в высокие шнурованные ботинки. Без винтовки за плечами такой тип выглядит голым. Он как будто вышел прямиком из американского спецназа в Афганистане, году этак в 2002-м.
— Похож скорее на шотландца, — сухо заметил Аластер.
— Почитали бы те свои книги, узнали бы, что команчи — это не про кровное родство, — ответил Руфус.
— В самом деле, — ответил Аластер, — они… э-э… активно вербовали себе последователей.
— А что им оставалось, когда начали вымирать? — отозвался Руфус.
Саския с любопытством смотрела то на одного, то на другого.
— Это эвфемизм, — пояснил Аластер. — В рейдах они захватывали пленных. Большинство из них… — Тут он умолк и бросил неуверенный взгляд на Руфуса.
— Большинство убивали. Это можно говорить вслух, — ответил Руфус. — Но детей такого возраста, как мой прапрадед — его захватили в восемь лет, — оставляли в живых и принимали в племя. Так и появились белые команчи, черные команчи, мексиканские и какие угодно еще. Все, что от них требовалось, — начать мыслить как команчи. — И он приставил палец ко лбу.
Аластер снова покосился на «спецназовца» в начале вагона, и Руфус это заметил.
— Хотите узнать, как такие парни оказались в армии? — спросил он. — Ну, для этого надо заглянуть в эпоху до Гражданской, в молодость Техаса. Во времена Аламо. Времена Моби Дика. Регулярной армии справиться с команчами не удалось. Тогда в дело вступили техасские рейнджеры. Большая часть из них погибла. Старина Дарвин взял свое. А те, что выжили, — выжили только потому, что жили и сражались в точности как команчи. Это был единственный способ. Чтобы победить команчей, они сами стали команчами. Позже, когда рейнджеры воевали разведчиками в Мексиканской войне, армейские прозвали их белыми дикарями. Никакой формы, никакой дисциплины, длинные волосы и бороды, оружие — какое придется, тактика тоже… необычная.
— Ясно, — сказал Аластер. — Но как же в итоге…
— …парни вроде него оказались в Афганистане? — подхватил Руфус. — Как сделались героями, про которых снимают кино? Поймите правильно: нынешние техасские рейнджеры чисто выбриты, опрятны и безупречно вежливы. Но образ прежнего рейнджера, старой закалки, бородатого и с ножом за голенищем, что бродит по пустыне, ест змей и нападает, появляясь из ниоткуда… он выжил, этот образ. И распространился по всей стране — далеко за пределами Техаса. Всякий раз, как видите какого-нибудь белого позера на «рейндж ровере» в темных очках и с двадцатью пятью разными стволами, знайте: та самая идея не дает ему покоя. Он хочет почувствовать себя рейнджером. А быть рейнджером — значит быть команчем. Так-то. Вот ответ на ваш вопрос, Аластер. Мы проезжаем сейчас через южную часть Команчерии. Но видим ее по-разному. Для вас Команчерия — это территория на стыке Техаса, Оклахомы и Нью-Мексико с долгой и кровавой историей. А для меня Команчерия — это все Соединенные Штаты. Тогда — и сейчас.
— Хотите сказать, дух команчей жив? — спросила Саския.
— Не то слово! И распространяется, как эпидемия.
— Даже сейчас?
— И сейчас. Везде, где приносит успех. По крайней мере, везде, где люди верят, что он принесет успех. Знаете, молодежь такое любит. Стволы, насилие, приключения. «Проверенный способ развеять тоску и наладить кровообращение»[554]. Но в регулярной армии не обойтись без дисциплины, а дисциплина молодежи совсем не по душе. То ли дело команчи! Они взяли лучшее из обоих миров. Стволы, насилие, приключения, слава — и никаких командиров над душой. Здесь, — Руфус махнул рукой в сторону окна, — на огромной и дикой территории, у них все получалось. Но… — Тут он перевел взгляд на вагон. — Жизнь команчей не может дать вот этого. — Он взял со стола серебряную вилку. — Например, изготовить металлическую вилку команч не сможет и ради спасения собственной жизни. — И он бросил вилку обратно на стол. — А чтобы все это заполучить, надо оставить жизнь команчей. И, поскольку образ жизни был для команчей всем — не кровь, не родство, а только общий взгляд на мир, одинаковый образ жизни держал их вместе, — потеряв его, они начали растворяться.
Аластер перевел взгляд на рыжебородого «команча» в дальнем конце вагона.
— И сделались Америкой?
— По-моему, так все и было, — продолжил Руфус уже не так уверенно. — Если точнее, Америка — это не только команчи. Это
