Мэтью Мэзер - Кибершторм
– Следуйте за мной! – крикнул полицейский, перекрывая шум. – Вам повезло, что он здесь. Но оружие придется отдать мне.
Полицейский быстро провел нас по лестнице, и мы оказались в столовой, в которой я уже был. Брата Пола мы сдали медикам. Сержант Уильямс ждал; полицейский, который шел с нами, шепнул ему пару слов и отступил.
Сержант Уильямс устало оглядел нас.
– Побывали в переделке?
Я думал, что он отведет нас в какой-нибудь кабинет, начнет заполнять бумаги, бросит наших пленников в бетонную камеру с зеркальным стеклом. Но он просто махнул рукой, чтобы мы сели за стол.
– Вчера они на нас напали…
– Мы напали на вас? Твою мать, да вы же раскроили моего брата Винни топором, животные! – завопил Пол.
– Заткни пасть, – сказал сержант Уильямс и повернулся ко мне. – Это правда?
Я кивнул.
– Они держали на мушке наших жен и детей, уносили наше добро. У нас не было выбора…
Сержант Уильямс поднял руку.
– Сынок, я тебе верю. Если хотите, мы их подержим у себя, но ничего другого я обещать не могу.
– Вы о чем? – спросил Чак. – Бросьте их за решетку. Мы дадим показания.
Сержант Уильямс глубоко вздохнул.
– Я возьму у вас показания, однако посадить этих парней некуда. Сегодня утром нью-йоркский департамент исправительных заведений выпустил на свободу всех заключенных. Еды нет, воды нет, персонал разбежался, генераторы не работают, электронные замки тоже. Пришлось всех отпустить. Почти тридцать тюрем опустело. Боже упаси, если освободят ублюдков из «Аттики» или «Синг-Синга».
– Так что, вы просто их отпустите?
– Сейчас запрем их наверху, а потом, возможно, отпустим – в зависимости от того, сколько все это продлится.
Уильямс посмотрел на Пола и Стэна.
– Ну, или можем расстрелять их в подвале.
Он серьезно?
Я затаил дыхание. Чак медленно кивнул.
Сержант Уильямс хлопнул ладонью по столу и расхохотался.
– Вы бы видели свои лица… Армия уже здесь, берет под контроль аварийные службы. С сегодняшнего дня город на военном положении. Так что отныне за такие дела точно можно схлопотать пулю, усекли? – Он посмотрел на Пола и Стэна.
Оба кивнули, и бледность на их лицах стала понемногу проходить.
– Рамирес, уведи их.
Полицейский, который сопровождал нас, схватил Пола и Стэна за руки и повел из кафетерия. Наше оружие он оставил на столе.
– Извините, парни, больше мы ничего сделать не в силах. Это все? – Сержант Уильямс повернулся ко мне. – С семьей все нормально?
– Да, все в порядке, – ответил я.
Я только сейчас оглядел кафетерий. Если раньше здесь кипела жизнь, то сейчас он был пустым и грязным.
Сержант Уильямс проследил за моим взглядом и понял, о чем я думаю.
– Я почти всех потерял. Ну, то есть они не погибли – хотя кое-кого ранило, – просто разошлись по домам. Ночи без сна, припасов нет. Слава богу, пришла армия, но пока что у них нет и десятой части людей, которые понадобятся.
– А вы домой не пойдете?
Он печально рассмеялся.
– Моя семья – это служба. Я разведен, дети стараются держаться от меня подальше.
– Сочувствую, – промычал я.
– Мне здесь ничуть не хуже, чем в любом другом месте. – Он хлопнул ладонью по столу. – И, возможно, понадобится ваша помощь.
– У нас есть одна полезная штука, – сказал Чак.
– У вас? – протянул сержант Уильямс, – У вас есть то, что поможет разгрести этот бардак?
Чак вынул из кармана карту памяти.
– На самом деле, да.
9-й день
Канун Нового года
31 декабря
– Тяга к риску, – сказал подвыпивший Чак. – Вот в чем проблема Америки, вот почему мы в таком дерьме.
– К риску? – скептически переспросил я.
– Да, – ответил он заплетающимся языком. – Точнее, отсутствие тяги к нему.
Мы, более сорока человек – почти все из тех, кто остался в здании, вновь сидели в квартире Ричарда. Собрались праздновать Новый год. После вчерашнего нападения в холле организовали посменное дежурство; его постоянно охраняли двое с пистолетами и мобильниками, чтобы в случае опасности немедленно предупредить жильцов по локальной сети Винса.
Наконец-то появился какой-то свет в конце тоннеля.
Две радиостанции еще продолжали вещание – Нью-йоркское общественное радио и Радио нью-йоркских гражданских служб, и обе прогнозировали, что подача электричества в Манхэттене будет восстановлена в течение завтрашнего дня. На место прибыл Инженерный корпус армии США и теперь помогал устранить проблему – в чем бы она ни заключалась.
Над городом кружили тяжелые военные вертолеты, и их гул создавал чувство защищенности, чувство того, что большие парни наконец-то пришли на помощь.
Пока мужчины носили снег и выменивали у соседей необходимые припасы, женщины занимались уборкой, украшали дом и готовили пищу. Чак подсоединил к генератору музыкальный центр и телевизор в квартире Ричарда, включил видеоролики и музыку с мобильника Винса. С потолка свисали ленты серпантина.
Мы пригласили на вечеринку группу со второго этажа – девять человек. Во время налета банда Пола начала выносить и их припасы тоже. Они прославляли Ирину и Александра; пожилые люди не привыкли к роли героев, однако сейчас с улыбкой принимали поздравления.
Жильцы разбились на группки и беседовали, кое-кто даже танцевал. Если закрыть глаза, можно было представить, что все почти нормально – почти. Уже пять дней никто не мылся.
– Тяга к риску? – переспросил Рори. – Вчера ты утверждал, что нам нужно больше страха, а сегодня – больше риска?
– Я с тобой согласен, – ответил Чак.
– Да? – недоуменно спросил Рори.
– Я поразмыслил и пришел к выводу, что ты прав. Страх проблему не решит. Если мы будем всего бояться, то ничего не сможем сделать и потеряем нашу свободу. Ты прав!
Я посмотрел на Винса и Тони – они пожали плечами. Мы понятия не имели, к чему он клонит. Я улыбнулся Чаку.
– Объясни.
За плечом Винса Сьюзи и Лори сидели на ковре, поддерживая Люка и Элларозу, чтобы те могли танцевать.
Все выглядели счастливыми.
Чак ухмыльнулся и налил себе еще. Мы сидели за кухонным столом, уставленным бутылками с лучшим виски Ричарда.
– Угадай, кто пару недель назад зашел в один из моих ресторанов? – спросил Чак.
Сейчас последует одна из его историй.
– Кто?
– Джин Кранц.
Все, кроме Винса, пожали плечами.
– Главный сотрудник центра управления «Аполлоном»?
– Точно! Во времена Джина они привязывали себя к ракетным тележкам и поджигали запал сигарой. Знаете парня, который только что установил новый рекорд по прыжкам в свободном падении – того, кто прыгнул с воздушного шара «Ред булл»?
Все кивнули.
– Понадобилось почти три года и целая команда инженеров, чтобы побить старый рекорд Джо Киттингера, установленный более полувека назад, – и при этом они едва его побили. Джо Киттингер был приятелем Джина; в 1960 году, когда был установлен прежний рекорд, Джо, Джин и еще несколько парней просто отправились в пустыню с воздушным шаром, ящиком пива и старым гермокостюмом… и прыгнули.
– Сейчас таких уже не делают, – кивнул Тони.
– Точно. Знаете, какой был средний возраст сотрудника центра управления полетами в эпоху «Аполлона»?
Мы пожали плечами; на самом деле вопрос был риторическим.
– Двадцать семь!
– Ты это к чему? – спросил я.
– К тому, что в наше время двадцатисемилетним едва доверяют жарить котлеты для гамбургеров, что уж говорить про полеты на Луну. Все контролирует миллион комитетов. Мы просто не желаем рисковать. Нет тяги к риску – и это убивает нашу страну.
– Как антибактериальное мыло, – заметил я. – Мы постоянно дезинфицируем и моем наших детей, пытаемся сделать их здоровыми, а вместо этого ослабляем их иммунную систему. Вот почему сейчас столько подростков с аллергией. Я всегда говорю Лорен, чтобы она не мешала Люку пачкаться.
Я тоже напился.
– Скорее всего, потому что ты лентяй, – засмеялся Чак. – Это тебе не ракеты и луноходы, но, в общем, да, ты прав.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Винс. – Не рискуя, мы перекладываем ответственность на других и получаем результаты, противоположные тем, которые нам нужны.
– Отсутствие риска, – воскликнул Чак, размахивая пальцем, – равносильно отсутствию свободы.
– Вот именно, – согласился Рори. – Мы боимся террористов, поэтому разрешаем правительству собирать информацию о нас, о том, что мы делаем, ставить повсюду камеры.
– Если ты не делаешь ничего дурного, – возразил я, – то зачем бояться? Я не откажусь от некоторого вмешательства в мою жизнь в обмен на безопасность.
– Вот тут ты ошибаешься. Ты всего должен бояться. Куда идет эта информация?
