Олег Верещагин - Там, где мы служили...
— Если дед узнает — он меня проклянёт! — Ник сел и ударил кулаками по подушке. — Иоганн бы выиграл этот бой!
— Иоганн не стал бы драться, — заметила Елена. — Хватит скулить, лучше подумай, что наденешь на спектакль?
— То есть как — что надену? — удивился Ник, и только через секунду до него дошло, что Елена шутит. — Да ладно… Смокинга у меня нет, надену простой костюм. Тройку.
— Но с бабочкой, — подал голос Жозеф.
— Да, это непременно, — важно согласился Ник.
— И туфли не забудь надраить, — дополнил Пётр.
— Конечно.
* * *Никаких смокингов и даже костюмов, естественно, никто не надел. Их просто не было, и толпа зрителей, рассевшихся кто на чём, была всё в той же форме.
А концерт получился, конечно, отличный. Майкл дебютировал в «Наёмниках империализма», и весьма успешно. Пели разное, в основном — шуточные песенки, отзывавшиеся хохотом в рядах зрителей…
— Кто там вспомнил про усталость?Закуси её до крови!И всего-то нам осталось,Пол-окопа в «полный профиль».Я упрям, земля упряма.До рассвета меньше часу.Мама, спи спокойно, мама!Я здесь сплю… довольно часто.Сталь свернулась лепестками.Небо в звёздных каплях пота.Въелся нам в ладони камень.Вгрызлась в сопку наша рота.Новорожденный, неловкий,Робко выполз первый лучик.«Взвод, заняться маскировкой!»Рвём верблюжью колючку.Как он жрёт такую травкуИ язык себе не колет?Вот и танки по оврагуПрут на наше горе-поле…Сопки цвета светлой охры,А за той горою белойЧуждый нам военный округ……Что ж я им плохого сделал?![26]
Смех от этой последней песни ещё не стих, а на «сцене» уже начался спектакль — тоже то и дело прерываемый хохотом. Армейские острословы если и не особо остроумно, то смачно — точно — издевались над врагами. Главный герой — малолетний штурмовик Вовочка, прятавшийся в своей роте от семейных проработок — вместе со своими друзьями, свалкоборотнем Бутявкой и психокинетичкой-дворянкой Психулей по дрался с китайскими монахами-мутантами, то под видом странствующего искателя истины с учениками пробирался в штаб бандосов в Индостане, то гнал в Америке кактусовую водку, которой спаивал вражескую армию… По ходу дела вся троица то и дело попадала в гротескно-комические ситуации, вызывая хохот… но каждый раз непостижимым образом оказывался смелей, умней и ловчей многочисленных врагов…
… - Чувствую ту же руку, что и в «Карин и её базуке», — многозначительно сказал Джек, когда они возвращались к себе. — Кто же всё-таки это пишет?
— Проведи расследование, — предложил Ник. Джек треснул его промеж лопаток, отчего канадец заспотыкался и показал кулак.
— А ведь скоро и Новый Год уже, — неожиданно сказал Майкл. Все обернулись к нему — о близком празднике совсем позабыли за всеми этими дождями. Витька вдруг засмеялся:
— А весёлый будет Новый Год! Тут ведь лето наступит?
— Да, и, надеюсь, достаточно солнечное, — Эрих посмотрел в небо. — Хватит уже… Да и потом, ну и что, что лето? Дед Мороз мимо не пока что ни разу не проехал.
— Только тут камина нет, чтобы носки вешать, — включился в игру Джек. Ник тут же поддержал:
— Тогда ни один Дед Мороз в наш камин не сунется.
— Почему? — не заподозрил подвоха Дэниэль.
— Да потому, — невозмутимо ответил Ник, — что наши носки… — и он скривился.
— Ник, что за мерзость?! — голос Елены был строгим. Канадец потупил глаза и присел в книксене, пальцами «разведя подол платья» и пискнув:
— Прошу простить, мэм… — а потом выпрямился и добавил: — Так что Деда Мороза встретим в полной форме. И красиво, и запах нормальный.
Джек, выключившийся из шутки — было видно по его лицу — неожиданно сказал, погладев по сторонам, словно попал сюда впервые:
— А ведь это будет не просто Новый Год. Официально, кажется, решено, что Серая Война считается законченной. И что наступает новая эпоха; её Реконкистой решили назвать. Отвоеванием. Я по радио слышал утром. А потом забегался и забыл сказать… Наверное, завтра на построении всем скажут, правда…
Все уставились на капрала и обалдело примолкли, переживая эту новость. «Новая эпоха» отзывалась чем-то эпическим, грандиозным и совершенно ни к кому из них не подходящей. Разве в жизни обычных людей заканчиваются… Эпохи? И начинаются новые?
Решить тут что-то было трудно. Но дальше все шли молча. И «дома» не сразу разговорились снова.
Было уже поздно, но спать лёг только Жозеф, а остальные занялись, кто чем.
Майкл, Ник и Пётр о чём-то шушукались, устроившись рядом на кровати Ника. То и дело они начинали приглушённо хохотать и шикали друг на друга, отчего шума становилось ещё больше.
Джек уселся играть в шахматы с Эрихом.
Елена и Кайса терзали какой-то журнал с неразличимой обложкой.
Дэниэль завалился на кровать с другим журналом — по радиоделу.
Витька, стащив куртку, повесил её над печкой и подошёл к троице на кровати.
— О чём спорим? — деловито поинтересовался он.
Три крайне довольные физиономии повернулись к рему. Майкл сообщил:
— Думаем, где найти большую бочку. Галлонов в десять.[27]
— Жестяную, — дополнил Ник.
— По-моему, не будет это работать, — сомневался Пётр.
— Слово скаута — будет, — возразил Ник, — я сам пробовал.
— А бочка вам зачем? — подозрительно спросил Витька, опираясь руками на спинку кровати. — Собираетесь сотворить что-то беззаконное? Я в деле.
— Вполне беззаконное, — кивнул Майкл. — Тебе как — не кажется, что у нас холодновато?
— Да вообще-то… — Витька огляделся, — …да. А что?
— Эта прорва, — Ник ткнул в трофейную печку, — жрёт сухой спирт, как махди — даровую хавку. А греет — совсем так себе, — Витька кивнул, он был согласен. — Вот мы и решили соорудить плиту.
— Из бочки? — Витка нахмурился. — Чубаську,[28] что ли? Так она ещё больше жрать будет. И стынет быстро.
— Да вот и я сомневаюсь, — сказал Пётр, — знаю я эти печурки… но вот Ник говорит — его дед научил, будет и экономная, и тёплая.
— А как её делать-то такую? — заинтересовался Витька. Ник охотно объяснил:
— Берёшь бочку, ставишь её на попа…
— Бедный, — заметил Пётр серьёзно.
— Остри-остри… Внизу прорубаешь отверстие — прямоугольник, так, дюймов пятнадцать верхняя сторона, десять — боковухи. Вот тут, выше, у верхнего края — ещё одно, поменьше. И в верхней крышке — третье, круглое желательно. Топить можно чем угодно, а эффект в сто раз больше, потому что сверху бочку обмазываем глиной и обшиваем тонкой жестью. И всё.
— А, это я знаю, — вспомнил Витька. — У нас видел такое кое-где, ещё с Безвременья сохранилось, когда кирпича нигде не было толком…
Ник тут же поднялся и объявил:
— Пойду гляну. Если бочку отыщу — сообщу сразу.
— Я с тобой, — вызвался Пётр. — Тут же и прикатим.
Канадец кивнул:
— Пошли.
Витьке никуда тащиться не хотелось, пусть идея и понравилась — но он всё-таки засобирался. Майкл — тоже. Однако Ник махнул на них рукой:
— Сидите. Вдвоём тише и незаметней. Мало ли, где мы её отыщем?
Майкл с видимым удовольствием плюхнулся на место и потянулся за гитарой. С инструментом он освоился окончательно, играл охотно и сейчас начал какую-то странноватую песню…
— Молчит унылая семья и горько плачет мать,Несут рождённое дитя под елью умирать,Младенцам чаща — мёртвый дом, голодный год пришёл,Но волк с серебряным клыком в лесу меня нашёл…[29]
И — оборвал гитарный аккорд и слова. Нахмурился, словно бы что-то вспоминая…
— А дальше? — подал голос Джек, оторвавшийся от шахмат.
— Не помню, — буркнул Майкл. Позвенел струной. Джек не сводил с него глаз и, видя, что Майкл не собирается петь дальше, задумчиво сказал:
— По-моему те, кто разорил твой посёлок, были не только мутанты и бандиты — но и просто глупцы. Я бы на их месте не совался на вашу землю.
— Большинство из них в ней и остались, — ухмыльнулся Майкл.
— Песня про оборотня? — спросил Дэниэль — он, оказывается, тоже слушал. Майкл кивнул. — А ты сам-то случайно не оборотень?
Дэниэль засмеялся. Майкл посмотрел на него долгим взглядом.
И — промолчал.
7
Витьке снился сон.
Он не знал, что это было, а потом и не задумывался, потому что забыл его, когда проснулся. Был ли это всплеск ещё толком не понятой и не изученной генетической памяти, так яростно отрицавшейся «серьёзной наукой» до Безвременья? Или просто сплав из читанного и виденного? Кто знает…
