Олег Верещагин - Там, где мы служили...
По приказу командира 10-й сводной дивизии Бачурина, назначенного временным командующим межсоюзническими силами на этом участке фронта, была спешно разработана и уже осуществлялась операция «Шейкер». Переброшенный вертолётами с побережья океана взвод англосаксонских морских пехотинцев-«командос» — только добровольцы, и только отобранные из их числа «хускерлы» «Фирда» — ночью, выбрав погодку поотвратней даже по нынешним временам (штормовой ветер, дождь, снежные заряды) ещё раз подтвердил квалификацию «джолли»,[22] не утерянную даже в годы Безвременья — диверсанты взорвали створы орудийных и ракетных батарей, обесточили электростанцию, расстреляли решётку единственного радара, после чего без потерь ушли в море, где их подобрал гидросамолёт. Орудия начали перемешивать с землёй бастионы. После десятиминутного обстрела в атаку пошли англосаксонский батальон пехоты и семь Конфедеративных Рот — четыре стрелковых, две танковых и инженерная.
Наступление развивалось быстро и успешно, пока атакующие не упёрлись в скальное подножие Большого Шлема. Часть бандитского гарнизона, засевшая в скальных казематах, оказала упорнейшее сопротивление и остановила наступление. Ближе всех смогли подойти инженеры… Позже наступление возобновилось, но всё, что удалось сделать — разбить обороняющихся на несколько изолированных очагов сопротивления. Однако и в этих самых очагах они дрались с бесноватым упорством и огрызались контратаками.
Генерал-майор Бачурин решил ввести в дело штурмовые группы рот «Волгоград» и «Эдельвейс».
* * *Всё произошло страшно быстро — в сущности. Витька опомнился уже в вертолёте, когда Елена инструктировала своё отделение. Мальчишка был прочно зажат между Эрихом и Дэниэлем. Немец думал о чём-то своём, Дэниэль явно боялся, хотя сдерживался — из-под шлема время от времени выползали капельки пота, глаза лихорадочно поблёскивали…
… - Всё, как в лагере, только боевые не одна на десять, а все, — закончила Елена. — Держитесь за ветеранами и быстро выполняйте, что скажут и чем учили — и ваш первый бой последним точно не станет.
— Это не относится к Эриху, — заметил Ник, — если кто-то вздумает в бою послушаться этого немца, то накроется наверняка. А он как всегда вывернется — полоумным в бою везёт.
Эрих, не меняя выражения лица, поднял средний палец, показал всем и опустил. Но пикировка, неизбежная после данного жеста, так и не возникла — Пётр, сидевший у левой двери, завопил то ли с ужасом, то ли в восторге:
— Небе-слънце, вижте, че даре![23]
Все повернулись — кто к двери, кто к иллюминаторам. Да, это должно было произвести на новичка незабываемое впечатление.
Вертолёты приближались к полю боя. Пожары, воронки, трупы, подбитая техника отмечали путь, которым этот бой прошёл. Скала Большого Шлема возвышалась надо всем этим на фоне серого бурного моря, словно памятник ужасу — из многих щелей и нор хлестал жидкий огонь, каменные струи текли по склонам, как расплавленный воск, курились разноцветные густые дымы. Похоже было, что Большой Шлем превратился в вулкан, каким он был когда-то — два десятка лет назад.
— Похоже, нам тут делать нечего, — оптимистично заявил Дэниэль. Кажется, с облегчением. Витька, хотя и промолчал, но мысленно согласился с ним — и удивился, когда ветераны дружно захохотали, и Джек сказал:
— Ты просто не знаешь, на что эти твари способны. Тем более, что они-то как раз знают, что их ждёт в наших руках… — кто-то захрипел и заколотил по полу ногами, имитируя повешенного, раздался булькающий звук перерезанной глотки. Джек щёлкнул магазином, взвёл автомат и поставил на предохранитель. Процедил: — Ну так даже интересней…
По левому борту «вагона» вдруг словно железным прутом хлестнули, машина вздрогнула.
— Что это?! — побледнев, Пётр невольно отшатнулся от двери. Тут же покраснел, но никто и не подумал смеяться.
— Стреляют, — спокойно ответил, не поворачиваясь, бортстрелок, сидевший в бронекапсуле за шестиствольной двадцатимиллиметровкой в правой двери. — Не дёргайся, сейчас уже сядем…
Земля наплывала снизу — взвихриваясь водой и грязью, среди разогнанных винтами смерчей дождя; согнутые спины солдат внизу казались холмиками глины.
— Мазл! Наружу! Быстро! — закричала Елена. Витька чуть не упал со скамьи — вертолёт ещё только приземлился и подскочил, а часть взвода уже выбросилась. Выскочил и Витька, стремясь к одному — не упустить спину Эриха. Споткнулся обо что-то, чуть не упал, на него заорали:
— Ё…й в рот, под ноги смотри! — кричал солдат в обычной форме, но с большим знаком Красного Креста в белом круге на спине. Он поддерживал под голову лежавшего прямо в грязи парнишку с иссиня-бледным лицом — лязгая зубами о край большой фляжки с широким горлом, тот пил, а рядом лежала оторванная по локоть правая рука со скрюченными пальцами — бурый обрубок перетягивал кусок троса. Рядом, держась обеими руками за живот, сидела и сквозь зубы стонала белокурая девушка. Её полуобнимал раненый в лицо парень — справа у него всё было разворочено, веко над чудом уцелевшим глазом свисало кровавыми лохмотьями, но он говорил по-немецки:
— Потерпи, Магди, потерпи, сейчас нас заберут, солнышко моё…
Офицер-лейтенант — сам раненый в плечо и шею — говорил с пилотом соседнего вертолёта, и говорил не о себе — отделяя себя от раненых:
— Вы их возьмёте? Возьмите их, вы обязаны их взять…
— Возьмём, всех возьмём, грузите на первый борт, — успокаивающим тоном отвечал вертолётчик.
— Виктор! — заорал Эрих, и Витька получил удар ладонью по шлему. — За мной!
Бежали по каким-то траншеям, где лежали вповалку чужие трупы, хлюпали грязь и кровь, сидели люди с неразличимо-чёрными лицами, похожими на мокрую землю, с оружием в руках — то ли в перчатках, то ли похожих на перчатки. Стреляли, казалось, везде, но откуда-то спереди стрельба приближалась по мере продвижения, а вместе с ней — какой-то надсадный голос, что-то выкрикивавший.
— А инженеры молодцы, — выплюнул на бегу Мальвони, — хорошо поработали.
Инженерная рота и в самом деле сработала здорово. Да и то сказать — конфедеративные инженеры умели не только рыть, взрывать и строить, но и сражаться, и очень неплохо сражаться.
Траншея открывалась в эркер — бетонированную площадку, где стояли орудия. Именно — стояли, сейчас тут лежали клочья металла, труп, а солдаты в форме Рот перестреливались с врагом, пригнувшись у стенки. Теперь было слышно, как кто-то кричит в мегафон — сорванно и зло — ругательства и угрозы.
Из бокового хода вынырнул капитан с «печенегом» в руках. Скобенюк отдал ему честь:
— Товарищ капитан, лейтенант Скобенюк со штурмовым взводом прибыл в ваше распоряжение.
— А, отлично, — капитан отсалютовал в ответ. — Ну что же, извольте посмотреть, с чем придётся иметь дело…
Посмотреть хотели все, не только лейтенант. За обрушенным куском стены поднимался скальный откос, на высоте примерно полутора метров в нём чернели прямоугольные бойницы. Из некоторых красиво выдувало огонь, из других строчили автоматы и пулемёты. Выше, над бойницами, бешено рвался в струях горячего воздуха синий флаг с перевёрнутой белой пятиконечной звездой.
— До стены мы несколько раз доходили, — пояснил капитан. — Но они каждый раз контратакуют…
— Вижу… — задумчиво кивнул Скобенюк. Это в самом деле было видно, что доходили — на развалинах вперемешку лежали трупы и конфедеративных солдат, и «синих беретов».
— Я вызвал огнемётный… а, вот они! — оживился капитан. — Сейчас почистим ещё — вам будет легче.
Серо-зелёный Т-90, с хрустом дробя в щебень гранит и давя трупы, выполз откуда-то сбоку. Из приплюснутой башни вместо привычного орудия торчал короткий широкий патрубок инженерной мортиры, покрытый на срезе чёрным нагаром.
Очевидно, защитники каземата поняли, что им сейчас погибать. Стрельба стала ещё яростней, но её почти забивал нечеловеческий, полный злобы, ужаса и тоски общий вой…
5
Т-90 выпустил по щелям шесть 203-миллиметровых фугасов с напалмом и столько же боеприпасов объёмного взрыва. Каземат сделался окончательно похож на действующий вулкан в стадии саморазрушения. Но, когда инженерная рота вновь пошла в атаку, из огня навстречу с хриплым рёвом ударили чёрные чудища — и инженеры вновь откатились.
— Ясно, — сказал наблюдавший за всем этим Скобенюк. — Ну, хватит материал переводить, мы начинаем работу. Прикройте нас своими стволами.
Лейтенант действовал грамотно и расчётливо. Обойдя позиции по траншеям и завалам земли, он вышел со взводом к откосу, на который и начал подъём — вполне спокойно, благо, наклон был не очень большой. Всаживая в расщелины тесаки и протягивая тросы, взвод полез вверх, до скального карниза, а потом по нему двинулся параллельно земле к огневым точкам врага…
