Александр Голодный - Подрывник будущего. «Русские бессмертны!»

Невнятно мыча, опять показываю на свой рот. Солдат двинул рукой…

– Стоп. Подожди, Мар.

Теперь врач обращается ко мне:

– Ты меня слышишь? Понимаешь?

Торопливо киваю. Только не шокер!..

– Ты можешь говорить?

Отрицательно кручу головой.

– Ты немой?

Снова киваю, и понимаю, что признание оказалось напрасным. С гримасой отвращения на лице солдат расстегивает кобуру:

– Мутант. Гребаный мутант.

– Мар, не спеши.

В глазах дока мелькнул интерес:

– Открой рот, животное. Высунь язык.

Повинуюсь. Внимательный осмотр, уверенное заключение:

– Никаких мутаций.

– Почему он тогда молчит, док?

– Он не молчит. Мычание – это попытка ответить. Забавная скотинка.

– Да на хрена он такой нужен?

– Мало ли?.. На органы точно сгодится.

На органы!.. Ужас холодом сковал сердце.

– Посмотри, как он нас боится. Еще не закончена программа адаптации, а он уже готов, как пластилин, лепи, что хочешь. Идеальный раб.

– Да кому он нужен, немой? Как его учить?

– Он все слышит и понимает. Смотри.

Врач обращается ко мне:

– Выпрямиться! Повернись налево. Направо. Подними левую ногу! Опусти.

Солдат кривится:

– Ерунда. Какая от него польза? Даже за пивом не пошлешь – сказать не сможет.

Теперь вопрос мне, на русском:

– Ты что умеешь делать, животное?

Мысли испуганно заметались в голове. Делать умею многое, но как это объяснить?! Взгляд падает на планшет врача. Вот! Тычу пальцем, изображаю работу на клавиатуре.

– Чего?..

Боец изумленно смотрит на дока. Взгляд медика полон любопытства исследователя:

– Ты умеешь пользоваться компьютером?

Часто киваю.

– Херня. Животное не может работать с компьютером.

– А вдруг, Мар?

– Готов поставить пятьдесят фунтов – полная херня.

Медик раздумывает недолго:

– Принимаю пари. Если проиграю, сам разберу животное на запчасти.

Протягивает планшет:

– Показывай.

Попавшая в руки знакомая вещь, как ни странно, позволяет обрести хладнокровие. На контрастном дисплее стилизованная заставка-часы, значков нет. Как выйти на программы? Палец в нижний правый угол, появляется кнопка «Start». Оно! Касание, выпадает меню.

Очень похоже на Виндовс. Текстовый редактор обозначен иконкой в виде пишущей строку ручки и обычной надписью на английском. Пальцем по нему, разворачивается стандартное окно, внизу появляется клавиатура. Англоязычная.

Вспыхнувшее опасение заставляет задуматься – знание английского светить нельзя.

Врач подсказывает:

– Переключение раскладки – кнопка в левом углу, нижняя.

Касаюсь пальцем, клавиатура меняет буквы. Набираю: «Мое имя – Артем». Поворачиваю планшет дисплеем к владельцу.

Усмехаясь, он забирает аппарат. С солдата можно писать картину под названием «Тупой в изумлении».

– Док, но это… Что он вообще написал?!

– Смотри.

Одна из иконок сверху – вызов переводчика. Солдат читает:

– Май нэйм… Нет, не может быть!

– Может, Мар. И ты только что проиграл пари.

– Дайте, я проверю!

Планшет опять у меня.

– Животное, ты меня понимаешь?

Печатаю: «Да», поворачиваю аппарат. Док касается иконки перевода.

– «Да, сэр», скотина!

Немедленно добиваю требуемое, сам жму перевод. Врач забирает планшет.

– Твою мать! Дикий умеет пользоваться компом!

– Не обязательно дикий, Мар. То, что он находился среди них, еще ни о чем не говорит. Полтора года назад наши войска разгромили целый компьютерный центр Подполья, пусть и с устаревшей техникой.

– Помню. Тогда еще ликвидировали Серого. Но это произошло за полтыщи миль отсюда!

– У него было время добраться до наших мест. И где-то по дороге он потерял способность говорить. Такое бывает от сильного нервного потрясения.

– Док, вы о нем говорите, как о человеке.

– Как о разумном животном. И, между прочим, категории «А», что уже наверняка. Ладно, вернусь к нему позже. Очень интересный случай.

Врач поворачивается ко мне, произносит на русском:

– Теперь ты «А-пять-три-один». Запомнил, животное?

Часто киваю.

Солдат внезапно тычет поставленным на минимальную мощность шокером. Падаю на пол.

– Имя, животное?

Боль и страх заставляют соображать быстро. Рисую пальцем на полу камеры: «А531».

Док довольно усмехается.

Они переходят в соседнюю клетку, а я обессиленно приваливаюсь к прутьям. На органы разбирать не станут, это уже хорошо. А что будет дальше?.. Увидим.

В следующей клетке не настолько понимающий и запоминающий пленник. Или солдат решил сорвать злость за проигранное пари. Уже четыре укола электрошокером, разбавленные пинками. Заметил одну особенность – здесь не бьют в лицо. Берегут?

Сосед, как и я только что, мучительно медленно встает, повторяет буквенно-цифровой номер. Свое новое имя.

После шокера забывает, поэтому один надзиратель бежит за колодкой, другой все так же тупо стоит, ожидая приказа. Наверное, удары током и работа на компе вернули некоторую ясность мыслей и живость сознанию, потому что задаюсь вопросом по давно замеченной детали: зачем на шеях надзирателей ошейники? Кольца из телесного цвета пластика с утолщениями. Чувствую, что разгадку знаю, где-то похожее видел, но ответа не нахожу. Постепенно любопытство исчезает, сменяясь привычной равнодушной апатией. Заставляю себя двадцать раз начертить на полу свой номер. Тяжелее всего не рисовать, а не сбиться со счета.

Еще неделя или две непрерывной ломки личности. Даже понимая, в чем суть процесса, пережить насилие над психикой очень сложно. Сейчас спать дают больше, но участились наказания, возникли новые требования. Теперь положено есть ложкой, не чавкая и соблюдая культуру приема пищи. В левой руке тарелка, правой работать, прижимая локоть к боку. За ошибку – два часа в колодке. Пить из пластикового стакана не спеша и аккуратно. Глотнешь больше, булькнет в горле – час.

После горькой воды начал страдать кишечник. Не у меня одного – мучились все пленники. Вода стала обычной, еще наливают молочного цвета, сладковатую микстуру. Вроде помогает.

В клетке появилось мыло. Хозяйственное, с характерным запахом и цветом. Наверное, скоро дадут щетку с пастой и заставят чистить зубы. Пока за плохую помывку два часа наказаний и мыться снова.

Соседей точно травят какой-то химией. После приема стакана мутноватой жидкости они становятся заторможенными и напоминают роботов. В эти моменты их дрессируют непрерывно. Впрочем, во время муштры и я, наверное, напоминаю робота. Три или четыре часа в день нас заставляют выполнять по команде физические упражнения. Ошибся – два часа в колодке, потом опять «зарядка».

Меня химией не травят, но гоняют больше других, заставляя отжиматься, приседать и качать пресс до полного изнеможения. Других таким испытаниям не подвергают.