Капитан космического флота - Геннадий Борчанинов

Проверяющие покинули корабль. К нашему карантину они отнеслись наплевательски, хотя в медблок всё же поостереглись заходить. Предварительно по результатам проверки говорить они ничего не стали, но я с облегчением выдохнул, когда шлюз закрылся за их спинами, а корабль плавно отстыковался от «Гремящего».

Подобные проверки на флоте не редкость, но чаще, конечно, прилетают вышестоящие начальники с инспекцией, а не служба внутренних расследований. И заканчивается проверка обычно банкетом и пьянкой, а не сухим напоминанием ждать результатов в ближайшее время.

Больше за время моего дежурства ничего интересного не произошло, Зардоб оставался всё таким же унылым местом, несмотря на всю свою оживлённость и многолюдность. Транспортники сновали туда-сюда, корабли стыковались к орбитальной станции, челноки гоняли на поверхность планеты и обратно. Всё шло своим чередом независимо от того, был здесь «Гремящий» или нет.

Зато скоро меня вызвала старший мичман Фидлер, которая закончила с исследованиями.

Выслушивать её доклад через корабельную связь я не стал, пошёл в медблок лично. Карантин — дело деликатное и тонкое.

На этот раз Елена Вольдемаровна надела белый халатик поверх формы, а не защитный костюм, и одно только это могло свидетельствовать об успешном финале её исследований.

— Чем порадуете, госпожа старший мичман? — с порога спросил я.

— Карантин можно снимать, — не отрываясь от планшета, сказала она. — На станции был распылён синтетический нейротоксин, судя по всему. «Гремящему» ничего не угрожает.

— Славно, — выдохнул я. — Очень хорошо.

Вот только снятие карантина означало, что половина команды в ближайшее воскресенье побежит на станцию проматывать своё жалование. Не осуждаю, сам бы с удовольствием провёл время вне корабля, но не в Зардобе. Зардобскую орбитальную станцию я бы предпочёл избегать. Во избежание неприятных эксцессов. По крайней мере, пока не прояснилась ситуация с проверкой.

— Может, стоит продлить его ещё ненадолго? — спросил я.

— Зачем? Никакой опасности нет, — сказала начмед. — А люди и так уже недовольны.

— Да, я в курсе… — пробормотал я.

Крапивин мне об этом уже докладывал. Ничего критичного, конечно, бунтовать пока никто и не думал, но недовольны были уже многие, и офицеры, и нижние чины. Долгое пребывание в космосе, среди одних и тех же людей, отрезанными от цивилизации и остального мира, неизбежно сводило с ума даже самых крепких и стойких. Поэтому деваться было некуда.

— Ну, если вы, Елена Вольдемаровна, считаете необходимым снять карантин, то я доверюсь вашему решению, — сказал я.

Филигранно переложил ответственность. Учусь быть руководителем.

— Да, считаю необходимым, — оторвавшись от планшета и посмотрев прямо мне в лицо, произнесла она.

Собственно, кто я такой, чтобы спорить с уважаемой женщиной. С врачами вообще ссориться нежелательно.

— Значит, снимаем, — сказал я.

Думаю, Заварзин и его бойцы уже притомились сидеть взаперти. Хотя это можно было сказать вообще про всю команду эсминца.

Карантин отменили официальным приказом в тот же день, уведомление автоматически отправилось всем офицерам. Нижним чинам объявили об этом их непосредственные командиры. Экипаж не то чтоб ликовал, но определённый подъём боевого духа чувствовался. Скоро меня завалят просьбами о посещении станции.

Первая просьба не заставила себя долго ждать, лейтенант Козлов, наш артиллерист, постучал в дверь каюты номер один как раз в тот момент, когда я готовился отходить ко сну. Появись он хотя бы на десять минут позже, я бы послал его лесом, но пока я не лёг, можно было и выслушать его, так что я открыл ему дверь. Приглашать внутрь, однако, не стал, встретил на пороге.

— Господин старший лейтенант? Разрешите убыть на станцию? — с трудом скрывая возбуждение в голосе, произнёс Козлов.

— С какой целью? — хмыкнул я.

Он замялся. Хотя мне и не требовался точный ответ, я и без этого знал, для чего все так желают попасть наконец на станцию. Пройтись по кабакам, а затем двинуть по бабам. Я, честно говоря, и сам бы с удовольствием присоединился, но мне уже не позволял статус.

— Подождите немного, не гонять же челнок ради вас одного, — сказал я, сдерживая зевоту. — Завтра отправитесь.

— Завтра я заступаю на дежурство, — сказал Козлов.

Вот почему так спешил.

— Значит, после дежурства отправитесь, — пожал я плечами.

— Есть, так точно… — буркнул лейтенант раздражённо. — Разрешите идти?

— Идите, — сказал я.

Явно затаил обиду, тут к гадалке не ходи. Но гонять челнок посреди ночи ради одного лейтенанта для того, чтобы он мог выпить, сидя за столиком или барной стойкой, а не затаившись в какой-нибудь каптёрке.

Я немного поразмыслил, стоя на пороге каюты, и вызвал к себе лейтенанта Крапивина. Замполит явился почти сразу же, по первому зову. Немного помятый, но в целом бодрый.

— Лейтенант, — поприветствовал я его.

— Господин старший лейтенант, лейтенант Крапивин по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал он.

— Карантин сняли, в курсе, да? — сказал я.

— Так точно, — сказал молодой замполит.

— Завтра к вечеру подготовьте списки желающих убыть на станцию, группами по двадцать человек, составьте график, — сказал я.

— Есть, — сказал он.

— График дежурств возьмёте у Лаптевой, пляшите от него. Первым челноком отправятся те, кто заслужил поощрение, последним, соответственно, ну вы поняли, — добавил я.

— Понял… — кивнул замполит.

— И ещё… Станцию воспринимать как вражескую территорию. Зардоб хоть и считается имперской системой, населён, кхм, туранцами наполовину или более, — добавил я.

— Понял, учту, — сказал Крапивин.

— Вопросы? — спросил я.

— А можно… Разрешите и мне на станцию? — спросил он.

— Как график составите, так и полетите, не вижу проблемы, — пожал я плечами. — Чем скорее будет готов, тем быстрее полетит первый челнок.

— Понял, спасибо! — воскликнул Крапивин. — Разрешите приступать?

Голос его был полон энтузиазма. Похоже, будет всю ночь сидеть с документами, лишь бы закончить поскорее. Я его понимал.

— Приступайте, — кивнул я. — Доброй ночи, лейтенант.

Сияющий, как золотая медаль, замполит ушёл, а я закрыл наконец каюту и скинул китель. Повесил на плечики, раскрыл шкаф, где, кроме нескольких комплектов повседневной формы висела ещё и парадная. Мне тоже хотелось выйти в свет, отдохнуть вдали от гудения двигателей и мерцания ламп. Желательно на поверхности какой-нибудь планеты-рая, на тёплом курорте. Мечтать не вредно, как говорится. В доступе была только орбитальная станция Зардоб, и лететь туда мне пока противопоказано. Димитриевский-Крейц непременно