Бесконечная Пустота 3 - Ден Нижегородцев
— Капитана Корпуса Галактической Безопасности Боброву Ирину Гомеровну признать виновной по статьям… и назначить наказание в виде смертной казни посредством ввода в тело препарата СТС5 без возможности обжаловать приговор. Лейтенанта Корпуса Галактической Безопасности Фролову Ольгу Искандеровну признать виновной по статьям… и назначить наказание в виде смертной казни посредством ввода в тело препарата СТС5 без возможности обжаловать приговор. Старшего лейтенанта Корпуса Галактической Безопасности Дронову Кристину Тарасовну признать виновной по статьям… и назначить наказание в виде смертной казни посредством… э… отключения центрального процессора и всех электронных систем без возможности обжаловать приговор. Подполковника Корпуса Галактической Безопасности Дачаева Сергея Владленовича признать виновным по статьям… и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на шестьдесят лет с отбыванием в трудовом лагере строгого режима без возможности обжаловать приговор и подачи ходатайства об условно-досрочном освобождении…
* * *
Последний день, последняя прогулка, последний ужин.
Воздух никогда не казался мне таким свежим, еда никогда не казалась мне такой вкусной, а простая вода никогда не казалась мне такой сладкой.
Нас сопроводили в полутёмный мрачный зал, где посадили на ряд чёрных стульев с креплениями для рук, ног, туловища и головы. Я едва мог шевелиться, но всеми силами пытался посмотреть в глаза моим любимым. У меня так и не получилось с ними поговорить и хотя бы попросить прощения. Мне было отказано видеться с кем-либо, кроме адвоката, который после вынесения приговора больше не появлялся.
Прелесть внешне оставалась спокойной, хотя даже для неё смерть не являлась чем-то, к чему она могла относиться безразлично. Фурия печально смотрела в пол, но её лицо, как обычно, не выражало никаких эмоций. Бестия дерзко ухмылялась, не выказывая никакого страха. Когда наши взгляды встретились, она мне едва заметно кивнула и подмигнула.
Я прошептал ей последнее: «Я тебя люблю», и мою голову привязали к подголовнику таким образом, что я мог смотреть только вперёд.
Дальняя стена оказалась полностью прозрачной. За ней располагались несколько рядов сидений, словно в театре. На нас смотрели около двадцати человек: в основном родственники убитых. Я видел заплаканных женщин и детей. Мне даже стало их искренне жаль.
Пожалуй, впервые я вживую увидел тех, в чьи дома принёс настоящее горе своими собственными руками. Хотя, даже по самым скромным подсчётам, таких семей по всей галактике мы оставили за своими плечами многие сотни.
Мы стали настоящими героями, возможно, даже спасителями всего человечества. Но в то же время оставались страшным злом, которое привнесло в этот несовершенный мир много страданий и смертей.
Лишь один из зрителей, сурового вида мужчина средних лет с усами, смотрел мне прямо в глаза и хищно ухмылялся. Каким-то образом я знал, что это был тот самый тесть гражданина Сухарева в чине действительного советника юстиции Генеральной прокуратуры Земного Союза. Именно благодаря его вмешательству вся боевая группа Омикрон не сумела избежать заслуженного наказания.
Справедливость восторжествовала, как и обещал адвокат.
Исполнитель приговора что-то говорил, обращаясь сначала к аудитории, затем к осуждённым, но я его не слушал. Я закрыл глаза и надеялся лишь на то, что очень скоро смогу обнять мою Ангел и вновь воссоединюсь с моими Бестией и Лилит. В моих мыслях крутились только они.
Но заслуживал ли я этого? Я не желал об этом думать и надеялся лишь на бесконечную милость Великой Пустоты. Хотя на самом деле никакой милостью она не славилась.
Холодная игла вонзилась в мою шею. Я почувствовал, как ядовитая жидкость побежала по моим венам. Всё тело за считаные мгновения онемело. Меня пронзил лютый холод, а сердце начало замедлять ритм, пока через несколько секунд не остановилось совсем. Я издал свой последний вздох.
* * *
Вокруг меня сгустилась тьма.
Но она была совсем не похожа на ту, что царила в отсутствие источников света. Меня окутала совершенная Тьма, казавшаяся осязаемой и живой. Вязкая, густая, липкая и холодная, она накрыла меня с головой, и я начал в ней тонуть.
Вначале я пытался идти, но мои ноги увязали. Тогда я попробовал плыть, хотя мои озябшие конечности жадно касалось что-то ледяное и шершавое. Это нечто будто пыталось схватить меня и утащить на самое дно. Туда, откуда никто никогда не возвращался.
Испытывая страшное омерзение, я сопротивлялся изо всех сил, пытаясь оттолкнуть это нечто от себя. Я работал руками и ногами так быстро, как только мог. Силы мои постепенно кончались, а тварь со дна не сдавалась и пыталась утянуть меня всё настойчивее.
Я погрузился во тьму с головой и схватил окоченевшими пальцами то, что показалось мне мёртвой ледяной рукой. Этих рук вокруг оказалось бесконечное множество. Они хватали меня и тащили за собой, но я продолжал отчаянно отбиваться.
В какой-то момент мне удалось вырваться из цепкой хватки и всплыть. Но на поверхности ничего не было. Лишь бесконечная пустота и тьма. Я осознавал, что моя борьба лишь ненадолго отсрочила неизбежное. Силы истощались, а ледяные руки всё ещё пытались до меня дотянуться.
Меня обуял ледяной страх. Я боялся так сильно, как никогда прежде. Отчаяние, безнадёжность и дикий ужас сковали мой разум, лишая воли. Я кричал, но не слышал собственного голоса. И лишь захлёбывался тьмой, пронзавшей меня насквозь.
Я знал, что моя судьба заключалась в том, чтобы уйти на дно и стать одним из них — тех, кто тонул целую вечность, отчаянно цепляясь за всех, кто ещё пытался плыть и не желал покоряться неизбежному.
Всё было напрасно, ничего больше не имело смысла. Вокруг осталась лишь тьма — вязкая, густая, липкая и холодная.
Но, вопреки всему, я продолжал плыть.
Я не знал, почему так упорствовал, хотя чувствовал полную обречённость. Наверное, просто не привык сдаваться. Время шло, моё тело болело и изнемогало от усталости, мышцы сводило, но я продолжал плыть всё дальше и дальше. Отчего-то, несмотря на дикую усталость, я не терял сознания и не засыпал.
Однако тьма лишь сгущалась. Она давила, изматывала, ломала.
Тьма словно надо мной насмехалась, мучила, игралась, упиваясь моими страданиями. Она прекрасно понимала, что её новой жертве никуда не деться, ведь кроме неё вокруг не было абсолютно ничего.
Искушение остановиться и предаться забвению накатывало волнами. Но я всё равно упорно плыл вперёд.
После долгих минут, часов, дней, лет, столетий и даже тысячелетий, когда у
