Бесконечная Пустота 3 - Ден Нижегородцев
И вдруг пришло осознание, что вся моя борьба не имела никакого смысла. Я совершенно чётко понял, мне уже давно следовало подвести итог. И самому стать судьёй того, чего я заслуживал после смерти.
Тьма и забвение. Мой приговор — вечность. Воспоминания начали исчезать из моей памяти одно за другим.
Я посмотрел вниз. И хотя не мог разглядеть ничего, но знал, что ледяные руки всё ещё подо мной копошились. Они ждали меня. Жаждали, чтобы я присоединился к ним и ловил таких же заблудших глупцов, которые пока не потеряли надежды, продолжая плыть.
Глупцы не осознавали, что тьма вокруг — ничто иное, как наше собственное создание. Наши деяния определяли окружение. Мы пожинали то, что посеяли при жизни.
Наша общая судьба — утонуть во тьме, стать её частью. И ничто не могло это изменить. Борьба оставалась лишь иллюзией, потехой для тьмы, тщетной надеждой в ловушке, которую мы возвели для себя сами.
Но я теперь это понимал. Мне потребовались тысячелетия, но я осознал и смирился. Тьма поглотила меня ещё при жизни. А свет даровала лишь она… Я забыл, как её звали. Впрочем, я уже не помнил даже собственного имени. Она умерла, и это лишило меня надежды.
И я раскаялся. И смиренно принял своё наказание. И перестал плыть. И прекратил борьбу.
— Лазарь!
Её голос… Я поднял глаза и увидел Свет.
Я так давно не видел света, не слышал звуков, не чувствовал ничего, кроме вязкой, густой, липкой и холодной тьмы.
Свет прорезал тьму. И тьме это не понравилось. Я отчётливо ощутил её боль и раздражение. Прекрасная девушка с золотыми волосами и небесно-голубыми глазами протягивала мне руку из всполохов ослепительного света. Она сама была светом, он наполнял и питал каждую её частицу.
Она пришла меня спасти.
Мне казалась она знакомой, но я не мог вспомнить, где её видел. Это было так давно, что за прошедшее время могли родиться и погибнуть целые цивилизации.
— Лазарь! — повторила девушка, протягивая мне ладонь. — Я наконец-то нашла тебя!
Я начал к ней тянуться, но вдруг одёрнул руку. Я не был достоин света. Моя судьба — тонуть во тьме и ловить глупцов ледяными мёртвыми руками. Таков мой приговор. Так я решил сам.
— Прошу тебя, Лазарь! — не унималась девушка. — Ты не можешь утонуть! Ты не можешь меня бросить! Только не после того, как я тебя нашла!
Ледяные руки обхватили мои лодыжки. Они тянули меня вниз, на самое дно тьмы. В то место, которому я принадлежал.
Я ещё раз посмотрел наверх: девушка глядела на меня полными отчаяния очами, а по её щекам текли слёзы. Она была неописуемо красива и чиста, словно настоящий небесный ангел.
Ангел!
Острые колья воспоминаний вонзились в мой мозг. Я когда-то её любил больше всего на свете. И она любила меня. Нам было не суждено прожить жизнь вместе, хотя я не желал ничего столь же сильно.
Ледяные руки утянули меня с головой.
Но благодаря вернувшимся воспоминаниям я вновь начал борьбу. Я отчаянно и яростно бил, рвал, кусал ледяные руки — однако они не желали сдаваться. Как и тьма. Она не привыкла отдавать то, что принадлежало ей по праву. Она протестовала и злилась, острой болью отражаясь в каждой клетке моего тела.
Часть меня очень хотела уступить тьме и уйти на дно, откуда никто никогда не возвращался. Разве что в виде ледяных рук, ловивших глупцов, которые ещё не смирились и продолжали плыть.
Но я бился. Так же, как делал это всю свою недолгую жизнь. С кем бы ни приходилось сражаться, мы всегда в итоге так или иначе одерживали верх. Когда абсолютные хищники выходили на охоту, все, кто вставал на их пути, становились не больше, чем обычными жертвами.
Мы справимся. Мы Омикрон. Мы лучшие.
Так она говорила. А она всегда права.
Я вырвался из плена, сломав кости, разгрызя плоть, разорвав тьму, уничтожив всё, что стояло на пути к ней. К той, кого я любил больше жизни, больше смирения, больше принятия, больше забвения и даже больше смерти. Той, что я почти позабыл, но до конца так и не смог.
Наши пальцы соприкоснулись. Сверкнула вспышка, и меня обдало жаром — это придало мне сил. Я схватился за её руку, и она потянула меня вверх. Тьма отчаянно стенала и верещала, но больше ничего не могла сделать, ибо она не имела сил противиться свету.
Вдохнув полной грудью, я рухнул на колени и впервые за целую вечность ощутил тепло. Она села напротив и заключила меня в ласковые объятия. Я прижал её к себе. От нахлынувшего счастья на наших глазах выступили слёзы. Нас окутывал, убаюкивал и защищал тёплый свет, который всегда оставался сильнее тьмы, пытавшейся проникнуть всюду, включая наши мысли и сердца.
Мы обнимались и целовались. Я не мог вспомнить, чтобы когда-либо ощущал подобное блаженство. Прошло несколько лет, прежде чем я нашёл в себе силы отпустить Ангел из своих объятий.
Нас окружали свет и бескрайняя голубизна моря. Золотистый пляж ласкал серебристый прибой. По щиколотку в воде к нам бежали Лилит и Бестия. Они держались за руки и улыбались, а их лица светились от счастья. Они сели на тёплый мягкий песок рядом со мной и Ангел. Мы обнялись, и меня охватило чувство всеобъемлющей любви и счастья. В тот момент тьма, что ещё продолжала во мне жить, истлела и исчезла навечно.
Те, кого я когда-либо по-настоящему любил, были со мной. И ничто в Бесконечной Пустоте больше не имело никакого значения.
Интерлюдия 1
На банкете собралось множество почётных гостей. Впервые глава конгломерата «Жизнь» Натан Леви, последний представитель одного из самых именитых и богатых семейств Межзвёздной Федерации, давал официальный приём в своей резиденции на шестьдесят девятом этаже Платиновой башни.
Дарья Ларина, молодая привлекательная особа с зачёсанными на левый бок золотистыми волосами и синими выразительными глазами, оглядывала большой светлый зал с некоторым трепетом.
Обстановка вокруг была пропитана торжеством и утончённой роскошью: резная мебель в стиле девятнадцатого века, причудливые колонны, картины, гобелены, ковры. Всюду сновали официанты в элегантных тёмных фраках, обслуживая длинные столы с изысканными закусками и напитками.
Впереди возвышалась сцена, перед которой собралось
