Бесконечная Пустота 3 - Ден Нижегородцев
— Верно, — кивнул я, с честью выдержав испытующий взгляд адвоката. — Подозрения абсолютно беспочвенны.
— Я так и думал, — расплылся в улыбке мужчина. — Кстати, подполковник Есения Дачаева просила кое-что вам передать устно. Цитирую: «Игрушки из-под кровати вымела, рыбка спит спокойно».
— Отлично! — вырвалось у меня.
— Это что-то, о чём я должен знать? Имейте в виду, что наш разговор не записывается и останется строго между нами. Я гарантирую полную конфиденциальность.
— Ничего особо криминального, — поспешил я заверить. — Просто пара неучтённых трофеев с наших операций.
— Ясно, — судя по взгляду, адвокат не совсем мне поверил. — У вас на квартирах и местах постоянной службы проводятся обыски. Нам будет куда проще, если они не найдут ничего запрещённого. Любая, пусть и не относящаяся напрямую к делу улика, может послужить основанием для продления задержания.
— Думаю, они ничего не найдут.
— Тогда смело вызываем следователя и продолжаем допрос. Я буду присутствовать и, по мере необходимости, давать вам советы. Дело плёвое, Артур Вениаминович, так что сильно не переживайте. Я прослежу, чтобы всё оставалось в рамках.
— Благодарю, товарищ адвокат.
* * *
Допрос продолжался ещё несколько часов. Следователь вновь и вновь задавал мне одни и те же вопросы, словно надеялся услышать в моих ответах что-то новое. А я каждый раз твердил одно и то же.
Возможно, он просто пытался вывести меня из себя, чтобы я сболтнул что-либо лишнее, как это у меня совсем недавно вышло с Бестией. Но я усвоил урок, а потому держался спокойно и уверенно. Тем более адвокат находился рядом и непрерывно делал язвительные замечания, выбешивая капитана Светлова, что придавало мне моральных сил и даже в какой-то мере забавляло.
Затем меня отвели в одиночную камеру, проигнорировав просьбу увидеться с друзьями.
Я пребывал в полной уверенности, что очередная шалость сойдёт мне с рук, хотя и ругал себя за несдержанность. Все эти разборки со следствием начались очень не вовремя, учитывая, что Натан Леви возобновил на нас охоту. К тому же у меня произошла самая крупная ссора с женой за всю историю наших непростых отношений.
Лёжа на нарах, я размышлял о группе «Призраки». Биороботы показали себя в бою крайне умело. С их навыками и снаряжением они без особых проблем могли проникнуть куда угодно, даже в самое охраняемое здание вроде изолятора временного содержания.
Впрочем, я очень надеялся, что Дивия меня не обманула и в ближайшие дни незваные гости к нам не заявятся. А как только выйдем, сможем сбежать — при помощи властей или своими силами.
Другое дело, что я не представлял, как помириться с Бестией. Находясь в шоке от открытия её интимных отношений с Фурией, я максимально глупо себя выдал. Одно я знал наверняка: потерять демоницу для меня означало потерять практически всё. Я просто не мог этого допустить.
Впрочем, следовало решать по одной проблеме за раз. Первоочередной задачей стояло выбраться из заключения. А уже потом следовало что-то решать с женой и… любовницей.
Почему-то это слово казалось мне до крайности вульгарным и омерзительным. Несмотря на то, что оно происходило от слова «любовь», для меня термин «любовница» означал синоним предательства, похоти, низменности, измены, а вовсе не те чистые, светлые чувства, которые я испытывал к моей мёртвой жене.
Я не воспринимал Фурию как любовницу. Она для меня стала не просто биороботом с внешностью и личностью ледяной королевы. Она превратилась в мою Лилит — любимую жену, которую я трагически потерял, но вопреки всему обрёл вновь. И мне всё сложнее было отделять их личности. Да и не хотелось.
Осознание того, что я совершенно запутался и совершал одни лишь ошибки, прочно засело в моём мозгу. И как со всем этим разбираться, я не знал. Возможно, стоило бухнуться перед Бестией на колени, вымаливать прощения и надеяться, что её сердце смягчится…
Нет, такой вариант не стоило даже рассматривать. Демоница имела свой собственный кодекс чести, но излишним добродушием и состраданием похвастаться не могла. К тому же лишиться её уважения казалось куда более худшим вариантом, чем потерять любовь. А уважала она только одно — силу.
Бестия никогда не стала бы строить со мной серьёзные отношения, если бы не знала совершенно точно, что я был более чем способен её убить.
* * *
Не сказать, что нары оказались особо жёсткими или неудобными, но выспаться мне абсолютно не удалось. Всё из-за роившихся в голове мыслей, не дававших мне уснуть почти до самого рассвета.
В восемь утра меня разбудили, накормили сытным завтраком и даже пожелали доброго дня. Меня подкупила вежливость местных надзирателей. Хотя, возможно, они просто знали мой статус и понимали, что меня подозревали совершенно несправедливо. И должны были выпустить уже к обеду, как обещал адвокат.
На допрос меня больше не вызывали, так что мне оставалось лишь терпеливо ждать, пока истечёт срок задержания без предъявления обвинений.
Однако к полудню никто за мной не пришёл. Время текло ужасно медленно: прошёл ещё один час, за ним второй и третий. К пяти часам вечера я уже начал откровенно нервничать.
«Либо этот адвокат меня обманул, либо следствие нашло ещё какие-то улики или свидетелей, — напряжённо размышлял я. — Или кто-то из моих ребят раскололся? Но почему меня не ведут на новый допрос? Херня какая-то».
Только я решил позвать надзирателя и потребовать звонок юристу, как дверь в камеру раскрылась. Ко мне вошёл Богомолов Алексей Фёдорович. Но на сей раз на его лице не играла самодовольная ухмылка. Он хмурился.
— Что случилось? — сразу выпалил я.
— Боюсь, новости неутешительные, Артур Вениаминович, — мрачно произнёс адвокат. — Дело в том, что тесть пропавшего гражданина Сухарева служит в чине действительного советника юстиции Генпрокуратуры ЗС. И он очень хочет найти своего зятя. Он надавил на судью, который выписал постановление об использовании в интересах следствия по этому делу инъекции ОСИ228.
— Что ещё за инъекция? — с подозрением спросил я.
— Если по-простому — это сыворотка правды. Когда её вводят в организм, человек всё рассказывает против своей воли. Выдаёт любые секреты и тайны, даже те, что уже
