Один в поле воин - Виктор Иванович Тюрин
Сенатор отказался ехать с нами, и я его понимал. Известный американский политик всячески старался избегать ненужных контактов во вражеской стране из-за возможных провокаций, даже если это просто была встреча со школьниками. В школу нас привез третий секретарь посольства, владеющий русским языком, он же и был представителем американской стороны. Русскую сторону представляли заведующий отделом образования райкома, к которому относилась эта школа, и инструктор ВОКСа Кокошкина. Не успели мы сесть по своим местам, как она встала и четким, ровным голосом, словно на каком-то собрании, сказала:
– Юноши и девушки, к нам прибыли гости из Америки, которым очень интересно поговорить с вами, подрастающим поколением советской страны. Они привезли вам подарки, которые мы раздадим по окончанию встречи, а сейчас давайте поприветствуем наших гостей.
Захлопали крышки парт, все школьники дружно встали и захлопали в ладоши. Я уже обежал глазами помещение. Центральную часть класса занимали темно-коричневые парты со стоявшими в особых пазах чернильницами-непроливайками. Рядом с ними лежали перьевые ручки. Над школьной доской висел портрет Ленина, а на противоположной стене – Сталина. На боковой стене и в простенке между окон висела таблица Менделеева и портреты известных ученых.
– Садитесь, – скомандовала Кокошкина классу, потом повернулась ко мне: – Майкл, ваша очередь.
За партами сидели крепкие парни и симпатичные девушки в школьной униформе. У многих на куртках и кофтах висели значки ГТО, парашютиста или «ворошиловского стрелка». В их глазах легко читалось любопытство.
Поднявшись, я вышел вперед.
– Меня зовут Майкл Валентайн. Я сирота. Мои родители погибли во время пожара. Теперь я живу у своих родственников, тети Марии и дяди Генри. Хожу в школу. Учу испанский язык и занимаюсь боксом. Тетя Мария пытается привить мне манеры настоящего джентльмена, но это не всегда у нее получается, потому что я… излишне самостоятельный. Она очень любит искусство и пытается развить во мне любовь к картинам и статуям, но мне это не всегда интересно. Сам я люблю кино, путешествовать и побеждать соперников на ринге. Если у вас есть вопросы, задавайте!
Сначала меня забросали вопросами об американской школе. Парням и девушкам было интересно все: что за предметы, расписание занятий, отношение между школьниками, как они отдыхают и что дают в школе на обед.
Советские школьники для своего возраста неплохо говорили по-английски, к тому же, об этом было несложно догадаться, они заранее готовили вопросы, но при этом услуги третьего секретаря посольства понадобились, так как мой быстрый язык и американский сленг не всегда давали им полностью понимать мои ответы. Благодаря опыту учебы в американской школе я отвечал на вопросы школьников бойко и раскованно, с различными подробностями. Спустя какое-то время поток вопросов иссяк, и со своего места снова встала инструктор ВОКСа.
– У кого еще есть вопросы?
Среди всеобщего молчания хлопнула крышка парты, и поднялся крепкий, хорошо развитый физически парень. Рядом с комсомольским значком у него висел значок ГТО.
– Артем Карманов. Так ты говоришь, что боксер?
– Да. Неплохой боксер. На последнем любительском городском чемпионате занял первое место в своем весе, – похвастался я.
– Я тоже боксер. Теперь скажи мне, Майкл, какой у тебя разряд по боксу?
Сделал вид, что пытаюсь сообразить, потом спросил:
– Разряд это что?
– Это официальный показатель твоих достижений в каком-нибудь виде спорта, – отчеканил Карманов. – У меня сейчас первый юношеский разряд, но мой тренер говорит, что я уже сейчас дерусь на второй мужской. У меня девять побед на ринге, из них семь нокаутом.
– У нас нет ничего такого, но я дважды становился чемпионом и у меня на счету одиннадцать официальных побед, – пусть я соврал, но при этом мне было ничуть не стыдно, так побед у меня на ринге было много больше, правда, не все они были в этой жизни.
Уязвленный парень открыл рот, но в последнюю секунду решил промолчать, сел на место, но при этом все же не удержался и пробурчал нечто вроде дразнилки. Сказал негромко, но я услышал и внутренне усмехнулся: «Хвастливый американец засунул в жопу палец и думает, что он олимпийский чемпион».
В классе на лицах рядом сидящих с ним учеников появились ухмылки и раздались тихие смешки. В классе снова, как и в самом начале нашей встречи, появилось напряжение. Если тогда это было по большей части волнение от встречи с американским школьником, то теперь оно снова появилось и выросло в самое настоящее противостояние. Американцы – капиталисты и разжигатели войн, а значит, классовые враги. Об этом им говорили папы и мамы, газеты и журналы. Сейчас я почти физически чувствовал вражду в их взглядах. Напряжение почувствовал не только я, но и Кокошкина, наверно, поэтому в этот самый момент раздался ее голос:
– Товарищи комсомольцы, у вас еще есть вопросы к Майклу?
– Наташа Крупнина, – встав, представилась симпатичная комсомолка с большими голубыми глазами. – Майкл, ты ведь знаешь, что в Америке угнетают негров?!
Отвечать не стал, только пожал плечами, дескать, непонятный для меня вопрос, после чего стал ждать дальнейшего развития событий. Не дождавшись моего ответа, последовал новый вопрос девушки:
– Что лично ты, Майкл, делаешь для того, чтобы в вашей стране наступило равноправие?
– Лично я? М-м-м… Ничего не делаю. Просто жду, когда все негры, наконец, свалят в свою Африку. Там их родина, там тепло, у них там родственники. Им не надо будет работать на белых людей, а просто будут лежать под пальмами и есть бананы с ананасами.
После моих слов наступило гробовое молчание. На лицах учеников появилось задумчивое выражение. Такой подход к проблеме был для них совершенно новый, и теперь они все пытались понять, почему негры не уезжают к себе на родину?
– У них нет денег! Они настолько мало получают, что не могут купить себе билет на пароход! – попытался выручить ситуацию один из учеников.
– Сам разговаривал с негром – стюардом с парохода, который ходит в дальнее плавание, – заявил я с чувством победителя. – Как я понял, он не стремится уехать к себе домой. Еще скажу, что билет на пароход стоит не так уж дорого. Конечно, точной его стоимости я не знаю, но думаю, что за три-четыре месяца любой негр спокойно заработает себе на путешествие домой. Разве свобода и родина этого не стоит? Даже если на месте что-то не так, то можно там революцию поднять. Свергнуть местных диктаторов и поставить на их место правительство свободы, равенства и братства. Или я не прав?
Я говорил спокойно, без надрыва и судорожных оправданий. Хотя прямого
