Вадим Проскурин - Взлет индюка

Джакомо уже знал, что «хреново» по-орочьи означает «плохо». И отчего Длинному Шесту плохо, он тоже знал. Единственное, чего Джакомо не мог понять — почему Длинный Шест позволяет, чтобы ему было плохо.

— Не понимаю я вас, орков, — сказал Джакомо. — Я ведь вижу, что наша миссия тебя тяготит. Я бы тоже страдал, если бы оказался на твоем месте. Предать собственную расу — дело нешуточное.

— Не трави душу, — повторил Длинный Шест.

— Странные вы существа, орки, — продолжал травить Джакомо. — Вот у нас, богоизбранного народа, нет ни рабов, ни господ, все равны перед богами и перед законом.

— Особенно королева, — добавил Длинный Шест. — Помню я, какие вы не рабы. Стоит ей пальцем шевельнуть — сразу все бегать начинают. У нас такого послушания от самого последнего раба не дождешься.

— Леди Анжела — не королева, — возразил Джакомо. — У нашего народа нет единого правителя, у нас совет комиссаров. Простые решения может принимать любой комиссар, а если ему трудно принять решение в одиночку, он зовет товарищей, чтобы помогли. Но ни один комиссар не является ни королем, ни вождем. Они все равны.

— А если два комиссара поссорятся? — спросил Длинный Шест. — Один будет говорить одно, а другой — другое. Чья правда победит?

Слова Длинного Шеста шокировали Джакомо.

— Комиссары никогда не ссорятся! — воскликнул он. — Потому что они не дети неразумные, а комиссары! Да хоть наш отряд взять, ты хоть раз видел, чтобы кто-то с кем-то поругался или подрался?

Действительно, Длинный Шест ни разу не видел, чтобы эльфы ругались или дрались. Раньше он думал, что у них железная дисциплина, но теперь он понял, что это скорее воспитание, чем дисциплина.

— Ни разу ты такого не видел, — ответил Джакомо на свой собственный вопрос. — Потому что среди охотников такого не бывает. Когда вверяешь товарищам судьбу и жизнь, только последний дурак позволит себе обижать и унижать этих товарищей, которым ты все это вверил. А дураков на охоту не берут.

— Все равно не понимаю, — покачал головой Длинный Шест. — Ты говоришь, что цель ваших набегов на Оркланд — просветление и самосовершенствование. Но почему нельзя просветляться и самосовершенствоваться, никого не убивая?

Этот вопрос поставил Джакомо в тупик, он прямо-таки растерялся.

— Не знаю, — ответил он после долгой паузы. — Традиция такая. Каждые четырнадцать дней из каждого тоннеля выходит отряд, состоящий из трех опытных охотников за удачей и семнадцати юношей. Эти юноши — лучшие из тех, кто еще не выходил в поганые пустоши. Когда отряд выполняет миссию и возвращается в благословенные леса, юноши показывают священную добычу, и все понимают, что они уже не юноши, но мужи.

Неожиданно подал голос бог Каэссар.

— Стало быть, единственной целью всех этих походов является юношеская инициация? — спросил он.

— Не знаю, что такое инициация, — ответил ему Джакомо. — Целью охоты является то, о чем я говорил минуту назад, и более ничего.

— Понятно, — сказал бог Каэссар.

Некоторое время Джакомо и Длинный Шест молчали, ожидая продолжения, но его не последовало. Тогда Длинный Шест сказал:

— Когда вы напали на Иден, в той армии не двадцать особей было, а гораздо больше.

— То не охота была, а разведка, — объяснил Джакомо. — Сейчас нас тоже больше, чем двадцать, и бестолковых юношей в отряде нет. Охота и разведка — совершенно разные вещи. Разведка делается, когда в прериях обнаруживается что-то непонятное и угрожающее. Или не угрожающее, а наоборот, очень полезное. Или не полезное, но любопытное. В Иден наши разведчики пришли на зов бога Каэссара.

Длинному Шесту показалось, что он ослышался.

— Чего? — переспросил он. — На какой зов пришли?

— Ты разве не знаешь? — удивился Джакомо. — Ты, вроде, говорил, что присутствовал при том зове. Ну, когда слуга этого бога истребил весь охотничий отряд, кроме вождя, а вождю сказал, что бог вернулся, и отпустил. Комиссары не сразу поняли, что хотел сказать бог, долго обсуждали, и решили в итоге, что бог решил помочь высокорожденным.

— Они ошиблись, — подал голос бог Каэссар. — Тогда я еще не принял никакого решения.

— Тогда мы этого не знали, — сказал Джакомо. — Очень много людей погибло из-за этого незнания.

— Пойду, по нужде отойду, — сказал Длинный Шест.

Отошел в кусты, убедился, что никто не видит его и не слышит, и тихо спросил, обращаясь непонятно к кому:

— Так, значит, то нашествие ты устроил?

— Я, — ответила Длинному Шесту серьга, вдетая в его левое ухо. — Надо же было как-то объяснить Герману, что я не простой сельский рыцарь, а реально крутой пацан. Такие вещи трудно объяснить без большой крови.

— Это было грязное дело, — сказал Длинный Шест. — Погубить бессмертную душу…

— Я гляжу, ты начинаешь проникаться, — сказала серьга.

— Какой же ты мерзавец… — пробормотал Длинный Шест.

— Какой есть, — отозвалась серьга. — Чистыми руками политика не делается, привыкай. То ли еще будет, когда я министром обороны стану.

— С чего это вдруг? — удивился Длинный Шест. — Почему именно обороны?

— Таков мой хитрый план, — сообщила серьга. — Возвращайся в строй, а то отстанешь.

Длинный Шест вернулся к колонне и занял свое место между роботом на лошади и Джакомо. Догонять колонну пришлось бегом, Длинный Шест запыхался.

— Ты разве не знал, что ту войну бог Каэссар устроил? — спросил Джакомо.

— Не знал, — ответил Длинный Шест.

— Я гляжу, он тебя не сильно уважает, — сказал Джакомо. — Впрочем, чего ждать от орочьего бога? Сами друг к другу относитесь, как к скотине, и боги ваши такие же.

— Какие есть, — зло произнес Длинный Шест. — Расу и богов не выбирают.

— Как это не выбирают? — удивился Джакомо. — Разве ты не знаешь о цепочке перерождений? Если человек жил плохо, его душа после смерти переселяется в новорожденного орка или мокрицу какую-нибудь, а если орк жил хорошо, его душа переселяется в человека. Разве у вас не знают этого?

Длинный Шест вспомнил, что где-то уже слышал эту концепцию. Кажется, Герман рассказывал.

— Мы верим в разных богов, — сказал Длинный Шест. — А наши души после смерти идут тем путем, какой выбрали при жизни. Моя душа отправится в края удачной охоты, где правит Никс Милосердная.

— Экие вы варвары, — брезгливо произнес Джакомо.

— Какие есть, — сказал Длинный Шест.

Он подумал, что после этого разговора вряд ли захочет предать свою расу, как предсказывал Джон Росс. Джон был прав, эльфы — не исчадия ада, а разумные человекообразные существа, почти нормальные и в чем-то даже симпатичные. Но какие же они чужие…

Патти Трисам устроила в новом поместье большую вечеринку по случаю новоселья. Гости стали стекаться в Драй Крик сразу после полудня, и было гостей столько, что на дороге образовался большой затор из карет.

— Гляди, Патти, пробка, — сказал Герхард Рейнблад, глядя на подъезжающих гостей.

— Чего? — не поняла Патти.

— Пробка, — повторил Рейнблад. — На Земле Изначальной было очень много карет и очень узкие дороги. Из-за этого часто возникали подобные заторы, для них даже специальное слово придумали — пробка.

— Ты такой умный! — сказала Патти. — Так много легенд знаешь!

— Мне по должности положено, — сказал Рейнблад.

Среди прочих гостей на вечеринку был приглашен рыцарь по имени Джон Росс, чиновник для особых поручений при бишопе Адамсе. В отличие от большинства подобных чиновников, Джон Росс не прошел рукоположения, на его лбу не было горизонтальных красных полос. Это многих удивляло, ведь по должности и авторитету Джон Росс вполне мог претендовать на титул дьякона. Говорят, что когда его спросили, почему он не желает принять священный сан, Джон Росс ответил:

— Скромный я слишком.

А когда его спросили, нет ли в его скромности скрытого неуважения к религии или, паче того, атеизма, Джон Росс возмутился и воскликнул:

— Конечно, ничего такого нет! Я человек простой, если говорю, что скромный, значит — скромный! А если кто в моих поступках скрытые мотивы ищет, так я могу нос укоротить, чтобы больше не искал.

Джона Росса повсюду сопровождала рабыня-орчанка по имени Аленький Цветочек, которая, впрочем, на свое имя не откликалась, а откликалась на человеческое имя Алиса. У нее было забавное сумасшествие, она считала, что является не орчанкой, а человеком, так всем и говорила: «Я не самка, а женщина с орочьей печатью!» Это сильно забавляло ее хозяина и других людей. Аленький Цветочек была несомненной полукровкой, но о ее экстерминации никто никогда не заговаривал, потому что Джон Росс однажды сказал по этому поводу: «Среди моих рабов я сам решаю, кто полукровка, а кто нет!» Говорят, покойный бишоп Марволо однажды сказал Джону Россу, что тот незаконно владеет богомерзкой полукровкой, тогда Джон Росс обозлился и вскоре его святейшество Вольдемар Марволо помер, а его место занял бывший олигарх Рокки Адамс. Не вполне понятно, насколько эта история достоверна, но разумные люди предпочитали не замечать, что Джона Росса всюду сопровождает незаконно существующая полукровка.