Олег Кулагин - Московский лабиринт
– Наверное…
Вон ту, в пёстрой обложке, я так и не успела дочитать…
В общаге не было электричества. Ещё с начала бомбёжек.
Мы сидели вокруг самодельного светильника и жевали хлеб с водой. Светильник был заполнен дрянной солярой и безбожно чадил. В тусклых отблесках пламени буквы сливались в серую массу. Но я не откладывала книгу. Просто чтобы не думать о еде. Положенную по карточкам тушёнку мы прикончили ещё вчера.
– Испортишь глаза, Таня, – сказал Женька и захлопнул книгу. Пододвинул мне треть от своей горбушки.
– Не надо…
– Надо. – Он добавил к хлебу кусочек сахара. Оглянулся на ребят и вдруг предложил: – А давайте махнём в Питер!
Я потянулась к пёстрой обложке и одёрнула руку.
Нет.
– Чужие истории пусть останутся чужими, – кашлянул Грэй, – отдельными от воспоминаний…
Я повернулась и с иронией глянула в его зрачки. Странный мне попался программер… Не по годам развитой мальчик.
Грэй поскрёб щетинистый подбородок:
– Слушай, а ты ведь не представилась!
– Татьяна.
– Хорошее имя. Пива хочешь? – Он кивнул на пару банок, дожидавшихся на журнальном столике. Фирменный напиток сетевиков.
– Не-а, не люблю пиво.
– Правильно. Я его тоже ненавижу. И если где найду – уничтожаю! – Он схватил банку и осушил её в один глоток. – Потом таким же бодрым тоном сказал: – Раз ты пива не пьёшь, переходим к следующему этапу.
Часть стены в дальнем конце комнаты отъехала в сторону. В проходе стояли Чингиз и Иван.
Ну и наивная же я дура…
На лице Грэя ещё бродила тень улыбки. Но во взгляде читалось уже вполне профессиональное внимание:
– А сейчас, Таня, исследование мозговой активности и ещё пара анализов.
– Всё понятно. Кроме одного. Почему тебя называют Пьяный Стрелок?
– Кто? Эти? – Он обернулся и выразительно погрозил кулаком. – Не обращай внимания, милая. Ограниченные люди с убогой фантазией и плоским юмором. Я тебе как специалист говорю…
С детства не люблю врачей. Чтобы брать на себя ответственность за чужую жизнь, мало одного умения. Надо обладать изрядным запасом здорового цинизма. Это – почти неизбежное зло профессии. А уж ковыряться в чужих мозгах – вообще работа для людей отпетых.
Всё необходимое уже дожидалось в комнате, примыкавшей к библиотеке (вероятно, это был кабинет Чингиза). Меня уложили на кожаный диван, а на голову нахлобучили нечто вроде мягкого капюшона, провод от которого тянулся к ноутбуку Грэя. Доктор коснулся клавиатуры, и «капюшон» упруго, словно живой, вздрогнул и очень плотно облёг мою голову. Так, что только лицо оставалось открытым. Кажется, в средневековой Испании было похожее орудие пытки – голову узника медленно сдавливали особыми обручами. На мгновение мне померещилось, что чёртов «Айболит» аналогичным образом хочет вызвать меня на откровенность.
– Не давит? – заботливо поинтересовался доктор, клацнул «мышкой», и «капюшон» заметно ослабил хватку.
– Нормально, – пробормотала я. И ощутила холодное металлическое прикосновение на висках и затылке. Почему-то вспомнила белозубую улыбку Алана. Грэй сейчас не улыбался, но его доброжелательность начинала меня раздражать и казалась преддверием чего-то гораздо худшего. Чингиз и Иван оставались в кабинете, правда, разместились так, что я не могла их видеть. Это тоже слегка нервировало.
– Сейчас, Таня, я буду задавать разные вопросы. Некоторые могут показаться тебе нелепыми. Некоторые будут вообще возмутительными. Тебе надо искренне отвечать на всё. Быть искренней в твоих интересах, Таня.
– Валяй. Задавай.
Для начала он поинтересовался моим именем, отчеством, фамилией и возрастом. Пока я терпеливо отвечала, «Айболит» внимательно посматривал то на экран ноутбука, то на меня.
Дальше пошло круче: какое моё любимое мороженое и какой сейчас год на дворе. Он спрашивал про цвет неба и про мою любимую марку губной помады. Какую последнюю книжку я прочитала и в каком году генерал Гусаков объявил себя президентом. С неподдельным любопытством поинтересовался:
– А сколько звёзд на небе?
– Попробуй сам сосчитать, – буркнула я. Взглянув на экран ноутбука, Грэй чему-то радостно прищурился.
И без всякого перехода задал такой вопрос, что на мгновение я слегка опешила. Потом ощутила огромное желание встать с дивана и залепить ему хорошую, звонкую затрещину. Едва сдержалась. Самое забавное, он по-прежнему смотрел на меня невинным взглядом и, как видно, всерьёз надеялся на ответ.
– А пошёл ты!…
Это ещё было самое мягкое из того, что вертелось у меня на языке.
Странно, но Грэя такой ответ вполне удовлетворил. Он клацнул «мышкой» и на этот раз поинтересовался, в каком году выпустили «Виндоуз-13».
Ещё несколько минут он доставал меня подобной чепухой. За это время я успела поведать ему про любимые духи и любимый цвет нижнего белья. Рассказала, когда распался Советский Союз и когда Гагарин полетел в космос. Уточнила, что семь на семь будет ровно сорок девять и что именно двойка является наименьшим чётным числом.
Грэй подождал, пока я расслабилась, и снова огорошил меня вопросом. На этот раз не затрагивавшим интимные подробности:
– Когда ты начала работать на Центральное разведывательное управление США?
– С детства! – ляпнула я в сердцах и тут же пожалела об этом.
«Айболит» остался совершенно невозмутимым, снова перейдя ко всякой нейтральной чепухе, вроде размера моей груди. Признаться, это начало надоедать, но, к счастью, продолжалось недолго.
– Всё, Таня, – улыбнулся Грэй. – Глупых вопросов больше не будет.
Однако снимать с меня «капюшон» он не торопился. Вместо этого налил мне стакан воды, а сам опять приложился к пиву.
Вытер губы тыльной стороной ладони и дружески прищурившись, попросил рассказать всё, начиная с того момента, когда мы с Артёмом впервые встретились в Москве.
Я начала «исповедь». Иногда он задавал уточняющие вопросы и поглядывал на экран ноутбука. Едва я дошла до описания ареста, Грэй сказал:
– А вот отсюда, пожалуйста, очень подробно.
Пожалуйста. Мне скрывать нечего. Если эти мелочи хоть немного приблизят истину… Я рассказала даже о том, как прокусила руку Фатееву. Вдруг и это важно?
– Что тебе кололи в «охранке», не знаешь?
– Говорили: вакцины, витамины… А что на самом деле… Это ж СОК, а не поликлиника.
Старательно пересказала беседу с Аланом, потом встречу в «Глубине» на следующий день. Повествование уже близилось к свалившемуся на голову Михалычу ящику, когда Грэй мягко перебил меня:
– Таня, у тебя был фальшивый ноготь из биопластика. Оказавшись в камере «охранки», наверное, ты думала… о самоликвидации. И всё-таки не решилась… Почему?
Словечко-то какое мерзкое. «Самоликвидация». Вот об этом я точно не хотела бы вспоминать. Одно дело – умереть в бою, совсем другое – скорчившись на нарах, выпускать из себя кровь…
– Во-первых, я была там не одна. Ну и… В общем… меня отговорили.
– Кто?
– Не знаю. Его имя – Николай… Ночью он умер.
Видимо, Грэя ответ устроил.
Доктор коснулся клавиатуры ноутбука и захотел подробностей: что я чувствовала, когда Алан уложил меня в «саркофаг». Тут я ничего нового добавить не могла:
– Почти сразу заснула. Видела какой-то сон…
– Какой сон?
– Уже говорила – всё как через пелену. Главное, Старик… то есть Карпенко – мой враг. И во всём я должна слушаться Алана.
Грэй почесал подбородок, не сводя глаз с экрана:
– Топорная работа. Я был о них более высокого мнения… Продолжай, Таня.
Когда дошла до эпизода с собаками, он заинтересовался:
– Значит, ты решила – Старик сумел подчинить их своей воле?
– А что, по-твоему, они сами спятили?
– Да-а… Эти собачки вообще интересные существа, – он оглянулся, – давно прошу Чингу достать мне живые экземпляры.
– Хочешь заняться разведением? – усмехнулась я.
– Хочу покопаться у них в мозгах, – плотоядно прищурился «Айболит». – Это ведь не простые собачки, далеко не простые… Уж на что поганое место Москва, но даже здесь такие твари сами собой не возникают.
– Думаешь, именно поэтому Карпенко удалось с ними справиться? – наконец-то нарушил молчание Чингиз.
– Ага… думаю…
О нашей схватке с Михалычем в этот раз я поведала очень подробно. Включая все свои потусторонние видения.
Вероятно, именно таких деталей и ждал от меня доктор. Он удовлетворённо причмокнул губами, разглядывая что-то на мониторе и потянулся к банке с пивом. Банка оказалась пустой. Грэй недоверчиво встряхнул её и опять уронил на стол.
– Да… Интересные галлюцинации, Таня… Иван, братишка, если тебя не затруднит, принеси ещё пива.
