Николай Романов - Победитель
– А помнишь…
– И тогда я ему врезал промеж глаз…
– Да он, говорили, где-то в Приграничье.
Осетр ходил по залу, кивал, обменивался с некоторыми присутствующими короткими репликами.
Потом почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся.
Мужчина лет двадцати пяти, в форме майора сил планетной обороны. Лицо знакомое, дурацкие усики над верхней губой…
И вспомнил – князь Стародубский. Владимир Иванович, что ли?.. Муж Яны.
Точно, он! Знакомые невинные маленькие глазки человека, не подверженного грехам…
Наверное, кто-нибудь на месте Осетра смутился бы.
Но император не смутился. Подошел, поздоровался за руку.
– Как служится, князь? Я вас помню.
– Жалоб и просьб нет, ваше императорское величество!
– Что ж, желаю успеха! Вполне возможно, что скоро от вас и ваших соратников будет зависеть безопасность Нового Санкт-Петербурга.
Отправился дальше.
Должно быть, вечером князь, вернувшись в родные пенаты, взахлеб похвастается молодой княгине, кем сегодня был привечен.
А княгиня будет восторженно ахать, поддакивать мужу и надеяться, что выражение лица не выдает ее…
Они виделись совсем недавно, за несколько дней до отлета на Вайсбург.
И все было как всегда. Нежность и восторг от обладания друг другом.
– Я всегда буду тебя любить, Миркин, – сказала она при прощании. – Что бы ни случилось!
– И я всегда буду тебя любить, Яночка, – отозвался он все с теми же нежностью и восторгом.
Но вот сейчас эти чувства показались Осетру какими-то…
Он даже слова не нашел.
Понятно ему было только одно: кабы они встретились сегодня, все было чуть по-другому. И ему бы пришлось изображать нежность и восторг.
Эта мысль вроде бы должна была его поразить. Но почему-то не поражала.
Наверное, так происходит по одной причине – любовь умирает.
Сравнить свои нынешние ощущения ему было не с чем – прежде он не испытывал ничего похожего.
И он просто отбросил мысли об Яне.
Сейчас впереди намного более важные проблемы! О них и станем беспокоиться.
Его мысли прервал знакомый голос:
– Здравия желаю, ваше императорское величество!
Он поискал взглядом. И остолбенел.
К нему приближался капитан Дьяконов. Собственной персоной.
– О боже, господин капитан?! Вы ли это?
– Я, ваше императорское величество! – Дьяконов улыбнулся.
Он несколько постарел со времен выпуска, но взгляд у него ничуть не изменился.
Взгляд учителя…
Скольких пацанов – и сирот, и маменьких сынков – довел он до «суворовской купели», и это процесс не мог на нем не отразиться.
– Не стану спрашивать, как поживаете. – Дьяконов улыбнулся знакомой улыбкой. – Ваша жизнь для всех как на ладони. Хочу только сказать, что могу вами гордиться!
«А ведь он наверняка был в обойме Железного Генерала!» – подумал вдруг Осетр.
Не может быть, что воспитание будущего кандидата в императоры поручили человеку со стороны.
Нет, это была бы стратегическая ошибка, а Засекин-Сонцев таких ошибок не совершал. Кроме одной. Которая стала для него фатальной…
Но почему Дьяконов в прежнем звании?
– Вы все еще капитан? Теперь-то, после того, как Владислава больше нет…
Дьяконов снова улыбнулся:
– Ну вы же, ваше императорское величество, наверное, помните мои взаимоотношения с начальством… И потом… Карьера меня не очень интересует. Я люблю учить пацанов, а им все равно, сколько звездочек у меня на погонах и какого они калибра! Капитаном жил – капитаном и помру.
«Все равно надо будет распорядиться, чтобы ему повысили звание, – подумал Осетр. – Хотя бы дали майора…»
– У меня к вам другая просьба, ваше императорское величество… Я ведь правильно понимаю, что скоро начнется война?
– Правильно, капитан. Если не случится какого-нибудь чуда…
– Я бы хотел, чтобы меня перевели из школы в действующую часть. Я, конечно, не молод, но навыки и реакция еще не потеряны. Я всю жизнь мечтал надрать когда-нибудь задницу морским пехотинцам.
– А кто же будет воспитывать пацанов, капитан? «Росомахи» и впредь будут требоваться Империи.
– Свято место пусто не бывает. Найдутся желающие… В конце концов, главного своего «росомаху» я уже воспитал и, судя по всему, воспитал как надо.
– Спасибо за комплимент, капитан!
– Это не комплимент, ваше императорское величество. Я очень рад, что люди, когда-то решавшие вашу судьбу, не ошиблись… Так я могу надеяться?
– Да, конечно! Я сделаю все возможное!
Дьяконов, просияв, распрощался.
Император двинулся дальше по залу, все так же кивая автоматически и коротко отвечая на приветствия.
«Черта с два ты у меня попадешь на передовую, – подумал он. – Умельцев проламывать черепа и сворачивать шеи у нас и так хватает. А вот учителей…»
Он снова прислушался к себе. И ощутил легкое недоумение.
Вроде бы он должен был испытывать благодарность по отношению к капитану Дьяконову.
Без капитана наверняка бы не было и нынешнего императора. Именно Дьяконов воспитал в Остромире Приданникове те черты характера, которые так пригодились в последние годы. И Осетр всегда был ему благодарен за это.
Однако сейчас былой благодарности в душе не наблюдалось.
Впрочем, и отсутствие ее тоже не слишком трогало императора.
Ладно, мы отблагодарим капитана иначе. Нечего ему делать в воюющих частях! Пусть продолжает учить ребятишек. Целее станет. И Отечеству от него будет намного больше пользы, чем от командира «росомашьей» роты!
Вот на этом и остановимся! Но майора дадим!
Ему стало скучно на этом празднике памяти.
Он продрейфовал по залу к сестре.
– Я пойду поработаю, Оленька.
– Хорошо, Миркин. Я тут пригляжу, чтобы наши доблестные воины не превратили поминки в свадебное гуляние.
И, не привлекая внимания окружающих, император исчез из зала.
Глава тридцать пятая
Специалистам Адмиралтейства потребовалось совсем немного времени, чтобы ознакомиться с вооружением «Дуайта Эйзенхауэра».
Им было объяснено, что от этой работы зависит безопасность россов, служащих на кораблях Имперского Звездного флота, и они прекрасно понимали свалившуюся на них ответственность.
Через пару дней после похорон адмирал Друцкий-Соколинский доложил, что работа закончена и император может ознакомиться с ее результатами.
– Прислать отчет, ваше императорское величество?
Осетру пришло в голову, что не мешало бы посмотреть на настроение адмиралтейских.
– Не надо, Евгений Павлович. Давайте поступим иначе. Я сегодня же прилечу к вам в Адмиралтейство. Хочу лично послушать мнение о техническом уровне кораблей противника из уст ваших специалистов.
– Когда вас ждать?
– Давайте, скажем в три пополудни.
– Так точно, ваше императорское величество!
* * *В три часа Осетр вошел в здание Адмиралтейства.
Здесь ему прежде бывать не приходилось.
Он почему-то ожидал, что в здании будет царить легкая суматоха, однако вокруг властвовала тишина.
Императора провели по пустым коридорам до дверей, на которых красовалась триконка «Зал заседаний».
На одной из стен зала висел большой видеопласт.
Народу присутствовало немного. Все сидели вокруг длинного стола. Во главе стола, напротив видеопласта, стояло пустое кресло, куда и усадили императора.
Осетр поздоровался с присутствующими и предложил не терять времени на предварительные знакомства и представления.
– Пусть каждый выступающий просто называет в начале доклада свои фамилию и должность, Евгений Павлович.
Друцкому-Соколинскому ничего не оставалось как сказать: «Так точно, ваше императорское величество».
Первым слово предоставили руководителю научно-технического отдела иностранных вооружений.
Лицо того было серым от усталости.
Наверняка адмиралтейские сидели все эти дни на стимуляторах. Иначе бы им не удалось так быстро разобраться с «Дуайтом Эйзенхауэром»
– Капитан первого ранга Гайдукевич, ваше императорское величество, – представился он. – Можно начинать?
– Да, пожалуйста!
На видеопласте появился корабль знакомой формы, висящий на фоне черного неба. Камера облетела его несколько раз. Периодически в кадре появлялась бело-голубая планета.
По-видимому, это был Новый Кронштадт.
Видео сменилось схемой корабля в разрезе.
– Захваченный мерканский линкор, ваше императорское величество, – сказал Гайдукевич, – принадлежит к кораблям проекта «двенадцать сорок три». К сожалению, подробной достоверной информации о типовых кораблях этого проекта у нас не имеется, за исключением того, что это корабль последнего поколения. Однако мы совершенно точно можем сказать: корабельная схема энергоснабжения не согласована. Реактор, – Гайдукевич навел лазерную указку на местоположение реактора, – не способен обеспечить работу всех машин, механизмов и установок в критическом режиме. В частности, при боевом контакте, чтобы выдержать мощность выстрела артиллерийских установок, требуется отключать либо систему жизнеобеспечения, либо систему обеспечения безопасности. На наш взгляд, это происходит по одной-единственной причине: на штатный корабль была поставлена нештатная, более энергопотребляющая СОБ. Именно из-за этого линкору перед ведением огня приходилось снижать уровень защитного кокона.
