Андрей Завадский - День победы
- Вперед, - скомандовал своим бойцам Беркут. - "Духов" валить всех! Огонь на поражение!
Полковник добежал до невысокого забора, опустился на колено, вскинул автомат, прижав к плечу приклад АН-94. Из-за ближайшего дома выскочили двое, бородатые, в американском камуфляже и с русскими автоматами в руках. Беркут остановился, припав на колено, прицелился, совместив красную точку коллиматора с силуэтом чеченца, и нажал на спуск. Короткая, в два патрона, очередь - и боевик завалился на спину.
Второй чеченец успел выстрелить из АКМ, свалив бежавшего следом за Тарасом бойца - пуля угодила в пластину бронежилета, и полицейский не был даже ранен. А через миг снайпер, остававшийся на другом краю поля, вновь выстрелил из СВД-К, с такого расстояния не дававшей промаха, и чеченца буквально швырнуло об стену дома, на которой остались кровавые мазки.
- Не дайте им захватить заложников! - крикнул Беркут своим бойцам, и, легко, несмотря на немалый вес снаряжения, перемахнув через покосившийся хлипенький заборчик, бросился дальше, увлекая остальных за собой.
Чеченцы, те немногие, кто еще оставался жив, не собирались сдаваться - они понимали, что их ждет, уж явно не плен и не гуманный суд. Отступать им тоже было некуда, вокруг сотни верст чужой земли, где врагом был каждый встречный. И потому они отбивались яростно, как загнанные в угол крысы, бросаясь в самоубийственные во всех смыслах атаки.
Ударная волна от взорвавшейся в полутора десятках метров ракеты сбила Хусейна Шарипова с ног, и пушечная очередь, выпущенная с русского вертолета, прошла над головой, чудом не зацепив амира. Он видел, как снаряд калибра двадцать три миллиметра разорвал пополам бежавшего следом Зелимхан. Моджахеддин выскочил из укрытия, успев только вскинуть на плечо раструб гранатомета РПГ-26, когда обрушившаяся с небес огненная плеть перерубила его. Верхняя часть тела боевика плюхнулась на землю возле самого лица Шарипова. Чеченец вскочил на ноги, увидев на месте сарая, за которым прятались его бойцы, дымящуюся воронку, вокруг которой были рассыпаны головешки.
- А, шайтан! Будьте прокляты, шакалы! Умрите!
Вертолет с грохотом пролетел над головой сидевшего на земле боевика, набирая высоту. Рядом трясли головами, приходя в себя, еще двое бойцов из отряда амира Шарипова, и Хусейн догадывался, что кроме них живых горцев в проклятом русском поселке не оставалось.
- Русские, амир, - крикнул юный Мовсар, вскакивая на ноги. Из носа и ушей боевика струилась неестественно темная, почти черная кровь. - Русские здесь! Вон они!
- Шакалы!!!
Хусейна Шарипов вскинул АКМ, выпустив от живота веером весь магазин в сторону камуфлированных силуэтов, неуклюже переваливавших через невысокий забор. Кажется, даже попал в кого-то - чеченец видел, как его противники падали, но тотчас вновь поднимались на ноги, открывая ответный огонь.
- Ахмед, Мовсар, уходите, - приказал Шарипов, оточенными движениями меняя рожок. - Бегите, прячьтесь в лесу!
Полевой командир видел, как русские солдаты в тяжелом снаряжении, в противопульных шлемах, бронежилетах, способных выдержать, наверное, выстрел даже из СВД, обходят горстку чеченцев с флангов. У противника было превосходство во всем, и Хусейн Шарипов, увидев, что его бойцы замешкались, крикнул, хрипло, зло, словно ворон каркает над мертвечиной:
- Пошли прочь! Бегом! Я остановлю кафиров здесь!
Мовсар еще колебался, он был юн и боялся проявить трусость в глазах старших товарищей, но Ахмед схватил товарища за рукав, потащив вглубь деревни. Приближавшиеся русские, заметившие движение, немедленно открыли огонь, затрещали автоматы, и в перестуке коротких очередей отчетливо были слышны отрывистые щелчки, которыми сопровождались выстрелы из снайперских винтовок.
Припав на колено, Хусейна Шарипов вскинул автомат, поймав в прицел громоздкую, угловатую фигуру вражеского солдата. Выстрел, толчок приклада в плечо - и русского сбивает с ног шквалом свинца. Еще одна короткая очередь, и стоящий рядом спецназовец, идущий с пулеметом наперевес, валится на землю. Мертвый, живой - неважно, главное, что братья смогут пробежать еще десяток метров не под обстрелом.
Сухо щелкнул боек, когда магазин опустел. Шарипов отбросил в сторону автомат, и, пригнувшись, бросился к присыпанному трухой и пеплом ПКМ, с виду абсолютно целому, принадлежавшему Умару. От самого моджахеддина мало что осталось после ракетной атаки русского вертолета, тот истекавший кровью кусок пропеченного мяса вообще имел намного сходства с человеком, а на оружии каким-то чудом не было ни царапины. Подхватив пулемет, к которому был пристегнут короб с лентой-"соткой", чеченец выпустил длинную очередь в упор по ближайшему русскому спецназовцу, и тот, взмахнув руками, завалился на спину.
- Умирайте, шакалы! Сдохните!!! - рычал Хусейн Шарипов, ни на миг не отпуская спусковой крючок.
Пулемет в руках чеченца нервно дергался, словно живой, харкаясь раскаленным свинцом. Ухватив ПКМ за сошку, боевик просто водил стволом из стороны в сторону, заливая огнем пространство перед собой.
Русские стреляли в ответ, Шарипов видел вспышки пламени на дульных срезах нацеленных, кажется, точно ему в грудь автоматов. Били снайперы, но пули, словно стороной облетали стоявшего во весь рост чеченца. А затем возле самого лица Хусейна что-то вспыхнуло ослепительно ярко, в грудь словно ударил тяжелый молот, вмиг вышибив весь воздух из легких, и боевик провалился в черную бездну беспамятства.
Тарас Беркут на бегу забил в ствол ГП-30 тупоголовый цилиндр гранаты. Пробегая мимо убитого боевика, он лишь на миг задержался, взглянув на растянувшееся на земле тело. Лицо бородача в натовском камуфляже, с нашитым на рукаве флажком никогда и никем не признанной республики Ичкерия, было забрызгано кровью. Рядом лежал ПКМ с погнувшимся от взрыва стволом. Осколочный ВОГ-25 рванул едва не под ногами чеченца, и того чудом не разнесло на куски - на расстоянии пары шагов даже маломощный выстрел из подствольника может многое.
- Прочесать деревню, - приказал Беркут бежавшим рядом бойцам, постоянно ожидавшим новой атаки чеченцев. - Обыскать каждый дом, каждый сарай, каждую конуру! Я хочу знать, сколько тут еще "духов", и какого черта им потребовалось в этой глуши!
- Господин полковник, там несколько "чехов", мертвые! Кажется, снайпер работал! И еще кто-то, по виду, наши, тоже "двухсотые", в доме!
Проследовав за командиром отделения, первым наткнувшимся на трупы, Тарас Беркут понял, что его боец, парень опытный, повоевавший еще в Чечне, совершенно прав. Четыре трупа, явные ваххабиты, лежали рядом с рассыпавшейся поленницей в куче стреляных гильз и пустых рожков, явно отбивались яростно, но на каждом из них было лишь по одному пулевому отверстию. И здесь же, рядом с трупами боевиков, лежал какой-то парень в камуфляже, тельняшке, несвежих повязках. Его горло было перерезано от уха до уха, и, увидев возле одного из чеченцев здоровый тесак, Беркут догадался, кто устроил эту казнь.
- В доме еще трупы, - сообщил один из полицейских, указывая на изрешеченную пулями избу с выбитыми окнами. - Похоже, там был лазарет, все в повязках, и сумка с лекарствами. Их забросали гранатами!
- Вот суки! - прорычал полковник. - Ищите этих выродков, землю носом ройте!
Полицейские, предусмотрительно держась группами, разошлись по деревне, осматривая дома. Они врывались в дома, пугая забившихся в подполья и просто темные углы местных, на глазах которых разворачивалась настоящая война. Тарас Беркут, которого сопровождали сразу трое бойцов, двинулся к избе, заметив распахнутую калитку. Какое-то смутное движение за окном заставило его насторожиться, и в тот миг, когда стекло со звоном посыпалось вниз, выбитое ударом автоматного ствола, Беркут уже падал на землю. А затем раздались выстрелы, и стоявший слева от полковника полицейский, замешкавшийся лишь на миг, с хрипом повалился рядом с командиром, пуская кровавые пузыри. Две или три пули вошли ему в живот, превратив внутренности в кровавую кашу, и Беркуту лишь оставалось смотреть беспомощно, как умирает его боец.
- Не стрелять, - крикнул, вжимаясь в землю за покосившимся низким забором, полковник, увидев, что пулеметчик уже прикладывается к своему "Печенегу". - Огня не открывать!
Из дома тоже перестали стрелять, выпалив, наверное, разом целый рожок, и до полицейских донесся чей-то голос:
- Русские, уходите! У нас здесь заложники, мы им бошки отрежем, если не уберетесь! Мы хотим отсюда уйти, а вы нам не мешайте, или всех убьем!
Русские слова были исковерканы жутким акцентом, а в голосе слышался страх. Беркут понимал, что человек в таком состоянии и с оружием в руках способен наделать немало дел, не задумываясь о последствиях.
- Бросайте оружие и выходите, - крикнул, продолжая прятаться за забором, полковник, пытавшийся понять, сколько в доме людей. - Тогда мы вам ничего не сделаем! Даю тридцать секунд! После этого мы войдем, и убьем каждого, кто будет держать оружие в руках! Ты понял меня? Время пошло!