Магия крови - Ник Перумов
Собрались быстро, и Двейн тоже не стал тянуть. Однако перед началом он каким-то образом углядел в толпе Публия и дружески кивнул.
– Многодостойные маги, ордена Ворона, Весов, Лиры, Змеи, Пчелы, Резца и Щита, каковые присутствуют здесь! Я, Кор Двейн, говорю с вами как свободный маг, ваш товарищ, но не как один из трех правящих. Ибо пришло время делать выбор, а не приказывать.
Двейн перевел дух. Публий видел, что он за последнее время заметно осунулся и похудел, лицо потемнело, под глазами залегли круги. Двейн явно слишком мало спал и слишком много работал.
И сейчас по лицу его бродили тени и невозможно было угадать его выражение.
– Вместе с вами я пережил все потрясения последних дней. Магические шторма невиданной силы, сражение с духами и сущностями, сила которых превосходит всякое воображение, пережил неудачу боя и потерю возлюбленного нашего императора. Увы, цезарь мертв… Мы отправили отряд к месту сражения, чтобы вернуть в лагерь его тело. Но – оставим покуда мертвых, время оплакивать их еще придет. Мы живы, и перед нами стоит непростой выбор: встретить врага лицом к лицу или отойти, позволить Ведьме вывести свою армию, малую числом, но великую силой, на просторы Араллора, сохранив свои жизни и жизни наших солдат.
– Это не выбор! – крикнул кто-то из толпы. – Это решение, умереть ли нам раньше или позже!
– Согласен. – Кор Двейн устало потер лоб. – Мы все всё понимаем. Если сейчас Ведьма выведет своих тварей… никто не даст гарантии, что они не начнут уничтожать все живое на своем пути, насыщаясь проливаемой кровью, копя великую силу. И тогда, когда они докатятся до земель Корвуса, остановить их не сможет уже ничто. Они уничтожат и Корвус, и весь Араллор.
– Это Ведьма с тобой поделилась планом? – выкрикнул чей-то молодой голос. – Может, им просто пройти надо, в Шепсут, к жрецам Невидимого!
– Это боги, юноша. – Двейн бледно улыбнулся. – Древние боги и подобные им сущности. Мне не дадут солгать ваши старшие товарищи, но боги, особенно лишенные части сил, одуревшие от того, что их выдернули из логовищ, из глубокого сна, одержимы голодом не хуже неупокоенных. Только им нужна сила, а не живая плоть – и убивать они будут ради скрытой в каждом живом существе магии, каковая истекает из него вместе с жизнью.
– Он прав, – пробасил кто-то, и Публий узнал по голосу магистра Пчелы. – Я в свое время занимался исследованиями сущностей «божественных или сравнимых с ними ступеней», как выразился бы великий Леонардо. Мы слишком мало занимались ими, а зря! Древние боги, пробужденные внезапно, одержимы голодом, сравнимым с голодом неупокоенных, это так. Они будут жрать силу, жрать, жрать и жрать, пока не лопнут… или их не сможет низринуть вновь кто-нибудь посильнее. Но на это, коллеги, я бы не рассчитывал. Этих тварей надо бить, пока они слабы и голодны, и то исход битвы для нас, прямо скажу, сомнителен.
Его выслушали, не перебивая, в шатре воцарилась неустойчивая, тревожная тишина.
– Но мы же попытались… – неуверенно возразил кто-то.
– Верно. – Кор Двейн кивнул. – Мы попытались. И не получилось. То оружие, которое мы имели, оказалось ненадежно.
– Тогда для чего мы здесь? – Вперед пробилась темноволосая высокая чародейка. Публий, стоявший вблизи, узнал Каю Лавинию, одну из первых Змей. Волевое лицо с крупными чертами, сквозь написанную на нем решимость проступает отчаянье. – Все, что ты сказал нам, Двейн, мы знаем и так!
– Я хотел предложить оружие, которое позволит нам одолеть врага, – мягко ответил свободный маг.
– Ты уже предложил один раз! – выплюнула ему в лицо Змея, но дальше возмутиться ей не дали: в шатре нарастал шум, послышались крики: «Пусть скажет! Не мешай! Двейн, говори!..»
– Буквально час назад все изменилось, – так же мягко продолжил Кор Двейн. – И я сразу собрал вас, досточтимые, не медля ни минуты… Я ведь понимаю, что речь идет о наших жизнях и о самом существовании Корвуса!
– Говори! Говори же!
Несколько человек, собравшихся в полумраке за спиной Двейна, расступились, и к нему вышел тот, о ком Публий почти забыл, – его побратим Скьёльд. «Скьёльд, просто Скьёльд, – представился он когда-то Ворону. – Родового имени у меня нет, прозвища тоже. А если что-то и было, то сейчас это не имеет значения».
Тот, кто отдал ему в пользование Проклятые мечи.
Которые, кстати, каким-то образом придется вернуть… если Публий Каэссениус Маррон останется жив хотя бы еще пару месяцев, в чем сам он серьезно сомневался.
Скьёльд вышел вперед и встал рядом с Кором Двейном.
– У нас, среди орденских единомышленников, давно возникла идея о трансформе, – медленно, взвешивая каждое слово, заговорил Двейн. – О новом человеке, о новом маге, которому в будущем принадлежал бы Араллор. Мы работали над этим и многое сделали, хотя далеко не все об этом знали… Погодите, погодите, дослушайте! – Он выставил вперед ладонь, пытаясь погасить возникший в шатре ропот. – Сейчас все поймете. Так вот, наши с товарищами изыскания значительно продвинулись с изобретением кристаллов-преобразователей. Казалось, что проблема трансформы, проблема перехода мага в новое, высшее состояние вот-вот будет решена, несмотря на нехватку времени и сил: мы продвигали исследования даже в походе. Но, как часто случается, работы зашли в тупик. Очевидное, казалось бы, решение не давало предсказанного результата. Нам необходимо было время, однако… однако цезарь, да упокоится его дух в мире, принял решение не двигаться покуда по этому пути. Он избрал иной. Решил, что попытается справиться с Ведьмой и ее воинством теми средствами, которые уже имелись, – и мы не вправе осуждать его за это, друзья. Как положено правителю, на котором лежит ответственность за целое государство, император был осторожен. Но, как видите, эта попытка закончилась трагически и для него, и для Корвуса, и для нас всех. – Ропот вновь поднялся, и Двейн вновь замахал руками: – Да-да, я знаю, что повторяюсь, но теперь самое главное! Едва мы вернулись в лагерь, меня отыскал мой названый брат Скьёльд, вам всем он хорошо известен. И вам всем известно, что Скьёльд – непревзойденный целитель и алхимик. Так вот, как только речь зашла о наших изысканиях как о единственном способе одолеть Северную Ведьму здесь и сейчас, как Скьёльд немедленно указал нам на ошибку в расчетах, предложил помощь, и… Пусть он сам скажет! Прошу тебя, брат!
Скьёльд коротко кивнул. Выглядел он куда свежее Кора Двейна.
– Я не отниму у вас много времени, досточтимые. Если кратко описать механизм, то вам всем известен так
