Роман Глушков - Кровавые берега
Пилот «галоши» оставил пульт управления и расхаживал по палубе. Я видел лишь его голову, маячившую туда-сюда над бортом. Но и этого хватало, чтобы понять: третий охотник затевает недоброе. Что именно, неизвестно, но помешать ему я мог одним-единственным способом. И мне, похоже, было не обойтись без подсказки.
Я отложил трофейную головоломку и, заскочив в рубку, прокричал в раструб коммуникатора:
– Мсье Сенатор! Срочно ко мне! И прихватите с собой молоток и монтировку!..
Когда опасность кусала нас за пятки, толстяк Гуго начинал спешить, как мог. Эхо моего приказа еще звенело в переговорной трубе, а механик уже пыхтел, взбираясь по лестнице с инструментами в руке. Очутившись на верхней палубе, де Бодье вытаращился на зависшую над нами махину, растерялся и задрожал. Брань северянина, громыхание кистеня и топот врагов тоже не прибавили Сенатору уверенности. Но он все же взял себя в руки и добрался до мостика без лишних окриков и понуканий.
Открывшаяся Гуго с мостика картина была еще ужаснее. Он был готов впасть в ступор, но я встряхнул его за плечо и, положив перед ним на перила трофейную пушку, кратко объяснил суть проблемы:
– Не стреляет! Можете это исправить?
Едва де Бодье узрел инопланетный артефакт, как все его страхи мигом отошли на второй план. Глаза механика загорелись, а разыгравшийся в нем интерес был настолько силен, что у него даже перестали трястись подбородок и руки. Смекнув, что я уже обшарил на корпусе трофея все, что можно, Гуго оглядел его лишь бегло. Тоже, естественно, ни черта там не нашел, затем на мгновение задумался и подытожил:
– Мне приходит на ум лишь один вариант решения, мсье шкипер! А ну-ка, держите эту штуку как можно крепче!
Я упер рукоятку в поручень и навалился всем телом на казенную часть пушки, не позволял ей сдвинуться ни взад ни вперед. А Сенатор, отложив молоток и монтировку, взялся обеими руками за снарядную ленту и дернул ту изо всех сил по направлению ее движения…
Бум-мвж-ж-жах-х!!!
Казенник орудия толкнул меня в живот – не больно, но чувствительно. Гуго от неожиданности даже присел и заткнул уши руками. Что, впрочем, было лишнее: стрелял трофей раскатисто, но не громче того же «Сембрадора». Зато снаряды швырял куда похлеще баллестирад. Хорошо, что мы нацелили пушку вперед, а не вниз – не хватало бы еще пробить в палубе новую вмятину или того хуже – угодить в Сандаварга. Запущенная нами пристрелочная болванка пронеслась под днищем «галоши» и умчалась на юг. Куда – уже неведомо. Уследить глазом за сверхзвуковым снарядом было попросту нереально.
– Эврика! – просиял де Бодье, кажется, даже забыв о нависшей над нами опасности. – Вы зря сомневались, мсье Проныра – орудие в полном порядке! Надо лишь хорошенько дернуть снарядную ленту и – вуаля! Все гениальное просто, вот только, увы, не все простое гениально. Очень непрактичная система, но это для нас – людей. А для Вседержителей, очевидно, в самый раз!
– Вы гений, mon ami! – похвалил я механика, однако отпускать его с передовой и не подумал. – А теперь хватайтесь за ленту и будете дергать ее по моей команде!
– Что, простите?! – оторопел Гуго, не ожидавший, что я рекрутирую его на войну. Разумеется, в иной ситуации я бы так не поступил, но сейчас у меня не было времени, чтобы менять помощника и растолковывать, что именно от него требуется.
– Говорю, будете помогать мне стрелять! – повторил я. – Ничего сложного: я навожу – вы дергаете! Вопросы есть?
– Никак нет! – отозвался временно переведенный мной в бортстрелки механик. – Командуйте, мсье шкипер! Я готов!..
Несмотря на то что наш пробный выстрел угодил в молоко, пилот летучего корабля пришел в смятение. К чему он готовился до этого, мы так и не выяснили. Заслышав наш выстрел, пилот все бросил и куда-то исчез. А вскоре снова высунулся из-за борта – на сей раз по пояс, – и мы увидели в его руках такое же оружие, как было теперь у нас. Вернее, увидел только я. Сенатор в этот миг был занят – он дергал на пушке спуск…
Бум-мвж-ж-жах-х!!!
Расходовать боеприпасы следовало с умом. Я не стал проверять на прочность брюхо или борт «галоши», а навел орудие на ближайший к нам двигатель – правый задний. На прицеливание почти не оставалось времени, но я все равно постарался послать болванку в нижнее турбинное отверстие. Туда, откуда вырывался наружу тонкий вихрь.
Получилось не безупречно, но в целом удачно. Снаряд угодил «бочонку» в край сопла и смял его. Чего, однако, было достаточно, чтобы нарушить образующийся там воздушный поток.
С ним случилось то же самое, что случается с бегущей из крана под напором водой, если перекрыть струю пальцем. Вмятина превратила гибкий и стройный вихрь в нечто, напоминающее трепещущие на ветру длинные лохмотья. И шум, который они издавали, тоже был резкий и рваный. Такой, от какого лицо нашего механика перекосилось, словно лицо музыканта, заслышавшего игру вконец расстроенной скрипки.
Впрочем, это были мелочи по сравнению с тем, что случилось потом.
Как и колеса бронеката, четыре двигателя «галоши» могли работать, лишь будучи синхронизированными друг с другом. Даже с одним отломанным колесом бронекат теряет способность двигаться, и корабль Вседержителей, лишившись турбины, тут же утратил равновесие. Он начал болтаться из стороны в сторону, крениться куда попало и описывать в воздухе хаотические петли. Никаких выстрелов оттуда не раздалось – пилоту стало попросту не до этого. Трудно представить, как я – сухопутный шкипер – повел бы себя на его месте. Наверное, попытался бы посадить неуправляемый аппарат на ближайшую ровную поверхность, пока тот мог держаться в воздухе. Чем, кажется, пилот в поте своего инопланетного лица и занимался, благо вокруг хватало мест для аварийного приземления.
Целиться из тяжелой пушки в снижающийся зигзагами корабль было сложно, да и незачем. Стреляй мы по нему или не стреляй, мягкая посадка «галоше» уже не светила. К тому же боезапас у трофеев был ограничен, а захватчиков на «Гольфстриме», несмотря на старания Убби, меньше не становилось.
– Э-э-эй, на носу! Помощь нужна?! – осведомился я у него, пытаясь перекричать доносящиеся оттуда лязг и грохот.
Северянин был в очередной раз сброшен со спины одного из громил, и потому его ответ состоял из брани вперемешку с рычанием. И вообще, был ли это ответ на мой вопрос? Больше походило на то, что в горячке боя Убби просто орал от избытка чувств.
– Кажется, мсье Сандаварг сказал, что не будет возражать, если мы с вами э-э-э… сделаем этот бой немного честнее, – проговорил Гуго. Наш меткий выстрел воодушевил его и согнал с него испуганную бледность. Ну а когда у Сенатора все ладилось и враги находились от него далеко, это всегда здорово его ободряло.
– Вы уверены, что Убби сказал именно это? – переспросил я. Мой перевод последнего выкрика северянина со звериного языка на человеческий был гораздо короче. Что-то вроде «Издохните, песьи дети!».
– Не уверен, – признался Гуго, – но то, чем он сейчас занимается, противоречит элементарным законам физики! Человек не в состоянии остановить несущуюся на него махину весом в тонну! А тем более две таких махины!
– Скажите об этом Сандаваргу, и в ответ он выскажет вам все, что думает о вашей физике и прочей химии! – огрызнулся я. – Но даже если вы ослышались, я с вами соглашусь: затягивать эту свистопляску мы не имеем права. Если ко Вседержителям прибудет подкрепление, пиши пропало!..
Едва я это произнес, как подбитый нами корабль наконец-то вошел в контакт с землей. Это было еще не падение, но уже не посадка. В момент касания земли «галоша» имела одновременный крен и на нос, и на правый борт. Отчего ее корпус погнулся поперек, а передние двигатели отвалились и разлетелись в разные стороны. От удара в воздух взметнулся фонтан песка, из которого тут же вывалилась огромная фигура Вседержителя. Было непонятно, выбросило его из машины или он выскочил из нее сам, но, сделав несколько грузных шагов, пилот споткнулся и рухнул ниц. И вскоре был поглощен песчаным облаком, которое быстро разрасталось и клубилось над ним.
– Приготовьтесь, мсье! – обратился я к Сенатору, отворачиваясь от крушения и наводя пушку на дерущихся. Потом выждал, когда Убби отскочит от гигантов, прицелился в того, что стоял дальше, и скомандовал: – Дергайте!
Гуго дернул…
– Ка-а-акого пса-а-а?!! – взревел Сандаварг, оторопев при виде того, что один из его противников отлетел назад и, врезавшись в борт, со скрежетом сполз по нему на палубу. В груди у сраженного гиганта торчала вклепанная в скафандр смятая болванка. Но если бы какой другой вояка разразился бы сейчас ликованием, Убби наше вмешательство в его драку разъярило, пожалуй, больше, чем сама драка.
Проклятья северянина звучали бы намного дольше, не прерви его второй Вседержитель, ринувшийся в новую и такую же безмолвную атаку. Его подстреленный товарищ отчаянно дергал руками и сучил ногами, но тоже делал это молча, без криков, стонов и иных уместных сейчас звуков.
