Зеркальщик - Кирилл Юрьевич Шарапов
Спал он плохо, постоянно просыпался, таращился на простыню. Та притягивала взгляд, а еще из-под нее слышался скрип, словно когтями по стеклу. Раз пять он вставал и шел курить, ночная свежесть ненадолго успокаивала Радима, но стоило вернуться в комнату, как все начиналось заново. В итоге он не выдержал и ушел спать на диван, и только там после еще двух стопок Чиваса он, наконец, вырубился.
Проснулся Вяземский за двадцать минут до будильника с больной башкой, но вискарь был совершенно не причем, череп ломило просто страшно, он не мог вспомнить сон, но он точно был плохим. Когда он добрался до работы, начался дождь, и это не прибавило ему настроения. Наверное, поэтому он и сорвался, спусковым крючком послужил комментарий Пети Гнуса, который наткнулся на него возле лифта. Ехидный и не слишком умный менеджер опасности не почуял и не догадался, промолчав, пройти мимо. Видимо, в данный момент соединение мозга и языка было разорвано.
— Что, Радик, всю ночь не спал, маньячил потихоньку? — в своей издевательской манере выдал Гнус.
Удар в челюсть прилетел ему спустя секунду. Тощего, хилого манагера снесло, приложив спиной о стену. Радиму, конечно, было далеко до Володеньки, который отправил его в отруб в женском туалете ресторана, но рожи он бить умел, специфика копа такова, что без этого навыка лучше в поле не соваться. Сам Дикий был крепким, да и рост приличный — метр семьдесят восемь, в тренажорку Вяземский ходил, не отлынивая, не сказать, что фанат железо тягать, но все же физическая форма была на уровне.
По коридору разлетелись бумаги, которые Гнус держал в папке подмышкой, растворимый кофе залил рубашку и пиджак. Взгляд у Пети оказался затравленным, похоже, его били в первый раз, хотя это странно, обычно людей с таким характером метелят регулярно. Радим оскалился и, шагнув вперед, сгреб его левой рукой за грудки, и, вернув на ноги, двинул ему еще разок и занес кулак для новой зуботычины.
Кто-то завизжал, но Вяземский даже не обернулся, он на мгновение замер, глядя в глаза трясущегося от страха Гнуса.
— Радим, стой, — раздался из-за спины голос генерального.
Вяземский повернулся, посмотрел на шефа, стоящего возле своего кабинета, потом нехотя разжал левую руку, и Петя повалился на ковровое покрытие. Он, резко перебирая всеми четырьмя конечностями, отполз метра на три и с ненавистью прошипел:
— Тебе конец, Радик. Все, сука, мне отдашь.
Вяземский сплюнул на пол и, развернувшись, пошел к своему кабинету.
До полиции дело не дошло, вместо нее на пороге появилась Ксанка с горящими глазами.
— Поднимайся, Радим, шеф к себе зовет, злой, как черт. Только что от него Петя вывалился, довольный, сука, похоже, плохи твои дела.
Вяземский быстро запаролил комп и отправился на ковер к шефу.
— Звали, Егор Олегович? — в наглую, проходя к столу и занимая гостевой стул, спросил Радим.
Тот сверкнул глазами, но промолчал. С минуту они смотрели друг на друга, потом генеральный махнул рукой.
— В общем, плохо все для тебя, Радим. Петя, сука та еще, но умная. Заяву он согласился не писать, но у него есть три условия. Первое — я тебя увольняю по статье, второе — он занимает твое место, ну и, третье — ты ему триста штук отдаешь за моральный ущерб.
— Пусть на хер идет, — развеселился Вяземский. — Я сейчас до него схожу, и его рожу в кровавый фарш превращу, что хирурги пластические будут ее неделю собирать, и сомневаюсь, что у них выйдет, потом ментов вызову и поеду в обезьянник. Получу пятерку за тяжкие телесные, выйду через три.
Генеральный озадаченно крякнул, не зная, что ответить.
— Давайте так, Егор Олегович, вы меня увольняете задним числом по собственному. Место мое, хрен с ним, пусть забирает, если мне оно уже без надобности, только как эта сука будет дела вести, я не знаю, но это уже ваша головная боль, но денег ему не будет, я уже сказал, что случится, если он надумает меня трясти.
— И что, уйдешь так просто? — озадачился Говоров.
— Если честно, я на днях собирался заявление писать, мне на время уехать надо будет. Так что, Петя без мордобоя мог бы обойтись, если бы язык за зубами держал.
— Вот только место твое ему бы в этом случае не светило, ну да ладно, я этого Гнуса через мясяцок уберу, не нужно мне такое гнилье. Запись уже подменили, никакой документалки по драке нет, у меня в сейфе единственный вариант. Побои он снимать не пойдет, это автоматически поставит крест на его плане, заинтересуются менты, поднимется волна, а он не уверен в своей победе. Так что, так и решим, я тебя задним числом минусую, кресло твое ему, никаких денег.
— По рукам, — произнес Радим.
— По рукам, — согласился генеральный. — Мне жаль терять такого работника, и уж точно не устраивает Гнус на твоем месте, но с этим я разберусь. Пиши заяву, уволю тебя вчерашним днем.
Вяземский кивнул и, достав из кармана перьевую ручку, быстро набросал по собственному желанию. Егор Олегович прочел и заверил.
— Мне жаль, что так вышло, Радим, — вставая и провожая Вяземского, произнес генеральный.
— А мне нет, Егор Олегович. Он мразь, и руки у меня давно чесались, просто сегодня его подъ…ка легла на благодатную почву. Все, пошел я. вещи собирать, хотя чего там вещей-то… Ксан, — подойдя к столу секретарши, позвал он, — сообщи нашим, что у меня сегодня отвальная, я тут больше не работаю. Давай всех в тот кабак, где Лидкину днюху справляли, пою и кормлю я. Думаю, часиков полшестого все желающие могут подходить.
— Что, неужели уволили? — опечалилась девушка.
— Зачем? — удивился Вяземский. — Сам ушел. Все равно собирался, только чуть позже, но это от обстоятельств зависело. Так что, поднимать народ на бунт не нужно, а вот погулять сегодня вечерком можно.
— Все, поняла, будет выполнено, — заверила его Оксана.
Радим махнул рукой и отправился собирать вещи, много времени это не заняло, все уместилось в одну небольшую коробку для документов.
