Андрей Степаненко - Избранник
Уазик выбрасывал из-под колес десятки килограммов мокрого, липкого снега, буксовал, время от времени съезжал по скользкой заснеженной дороге вниз, к обрыву реки. Сашка вцепился в кресло, с ужасом наблюдал за этим высшим пилотажем и каждый раз думал: еще немного — и конец! И лишь когда уазик выскочил к станции, от сердца отлегло.
Начальник горотдела выбрался из машины, Сашка последовал за ним. А вскоре подъехали и остальные, и Сашка повел ментов на еле угадывающуюся под глубоким снежным покровом поляну. Быстро нашел приметную корявую лиственницу, тронул снег ногой и вытащил наружу алую шелковую подушечку.
— Это здесь, — глотнул он. — На этой сидел я, а дядька... — Сашка наклонился и разгреб рукой снег, — а дядька вот здесь.
Бугров подошел и с задумчивым видом вытащил из разрытого Сашкой сугроба дяди Женину подушку.
— И что потом?
— Я не знаю, — пожал плечами Сашка.
— А кто знает? — холодно поинтересовался под. полковник.
— Боюсь, что никто. — Бугров недобро хмыкнул:
— Ты хочешь сказать, что из полутора сотен человек ни одна бл... не знает, куда дели труп? А свита где была?
— Какая свита?
— Ты мне лапшу не вешай! — грозно рыкнул подполковник. — Ты что же думаешь, я про вас ничего не знаю? У вас тут человек десять особо приближенных! Где они были?!
— Двенадцать, — поправил его Сашка, — но они ушли раньше.
— И что потом? — Сашка вздохнул:
— Я и сам спрашивал. Но никто этого не знает.
— Значит, никто его больше не видел?
— Почему не видел? Видели.
— Кто и где?
Сашка на секунду замялся.
— Ну... в общем, все видели. Но только в астрале...
— Где-где?!
— Ну, это как во сне, — морщась от невозможности это объяснить, сказал Сашка. — В глубокой медитации.
Менты переглянулись, но ничего не сказали.
— И что было дальше?
— Ну... я точно не знаю... но ваша супруга сказала, что за ним приходили Огненные Учителя...
— Кто-кто?!
— Огненные Учителя... — уже менее уверенно повторил Сашка. — Ну... это вроде как полубоги, что ли...
Федор Иванович зарычал и схватился за голову.
— Так! Этого, — ткнул он в Сашку, — в «обезьянник»! А всех, кто в наряде, сюда! Живо! И чтоб каждый квадратный сантиметр мне обыскали!
Сашку подхватили, сунули в железную клетку позади уазика, и он остро пожалел, что не свалил из этого города сразу же после снятия подписки.
Часа через четыре его вывели из клетки, провели по коридору и толкнули в уже знакомый кабинет с мрачным, насквозь промерзшим Шитовым за столом.
— Ну что, Никитин, будем правду говорить или как?
— Правду, — кивнул Сашка.
— Что с родственничком не поделили?
Сашка посмотрел Шитову в глаза и увидел в них всё: и острое недовольство тем, что пришлось лазить вместе с рядовыми и сержантами по сугробам, и тем, что приходится заниматься не своим делом, и неутоленную жажду карьерного роста, и пока малопонятный, но определенно имеющий место расчет.
— Бросьте, капитан, — серьезно сказал Сашка. — Не надо этих ваших игр. Перебор.
— Да? — иронично изогнул бровь капитан. — А с какой такой радости Евгений Севастьянович на тебя всё свое имущество переписал?
— Я не знаю, — честно признал Сашка.
— И я не знаю, — прикурил капитан. — Пока... — Он затянулся дымом и откинулся на спинку стула:
— У тебя вообще ничего не срастается, Никитин. По твоим расчетам, ты часа на три сознание потерял, в самый буран, а ни обморожений нет, ни фига.
— Я не знаю, как это объяснить, — вздохнул Сашка. — Честное слово, не знаю.
— Говоришь, на работу приехал, а рыбстанцию уже полгода как закрыли...
— Как — закрыли? — оторопел Сашка.
— А вот так, — пожал плечами Шитов. — За недостатком средств. Так что легенда у тебя, прямо скажем, слабенькая, валится всё... И получается так, что не за работой ты сюда приехал, совсем не за работой, а чтобы у дядьки своего бабки да квартиру с машинами отжать. И статья тебе корячится посерьезней, чем за полкило анаши.
— А вы не слишком торопитесь, товарищ капитан? — превозмогая мгновенно навалившееся помутнение восприятия, поинтересовался Сашка.
— Это тебе торопиться некуда — всё одно сидеть, — усмехнулся Шитов, — а у меня работа такая. Знаешь, сколько таких козлов, как ты? И всех сажать надо!
— Ну вы и сволочь... — Сашке больше нечего было сказать.
— Полегче на поворотах, сопляк. Не знаю, как там у вас на материке, а у нас за базар отвечать приходится.
Шитов с усилием потушил окурок о пепельницу.
— Это дядьке твоему кое-что прощалось... за былые заслуги, так сказать, а с тебя шкурку по полной программе снимут. Это я тебе твердо обещаю.
Его допрашивали без перерывов часа четыре подряд. Шитов наступал последовательно и целенаправленно, час за часом и вопрос за вопросом. И все Сашины попытки что-то изменить в своей судьбе утыкались в железобетонное противодействие.
— Давай, Никитин, думай, — ходил по кабинету Шитов. — А будешь нормально показания давать, так я могу тебе и явку с повинной оформить, глядишь, на суде пару лет и скостят. А два года на зоне это ой как много!
А потом зазвонил телефон, Шитов поднял трубку и через несколько секунд побледнел.
— Как отпустить? Что значит, без подписки? Они чем там думают?!
По телефону что-то ответили, и Шитов тяжело задышал, подошел к сейфу, кинул на стол изъятые у Сашки вещи, документы и шнурки ботинок, выписал пропуск и мрачно показал, в какой стороне выход.
Сашка ничего не понимал.
— Свободен! — рявкнул Шитов, а затем угрожающе добавил: — Пока...
Остро осознающий, что только что произошло чудо, Сашка схватил свои вещи, выскочил из кабинета, промчался по коридору, сунул пропуск дежурному и сбежал по ступенькам. Дверца стоящего у крыльца горотдела вишневого «жигуленка» тут же открылась, и знакомый голос произнес:
— Садитесь, Учитель...
Сашка пригляделся: за рулем сидел неунывающий апостол и водитель в одном лице по имени Лешка.
— Домой?
— Естественно, — серьезно кивнул апостол. — И, кстати, с адвокатом познакомьтесь. Он вас и вытащил.
— Здрасьте, — возбужденно кивнул Сашка незнакомому мужчине в очках.
— Здравствуйте, Александр Иванович, — серьезно поздоровался адвокат. — Извините, что вам пришлось так долго ждать. Я делал всё, что мог.
— И на том спасибо, — искренне поблагодарил Сашка.
Машина тронулась, и через пять минут он уже входил в дядькину, то есть уже в свою, квартиру, а еще через полминуты сидел на кухне, уплетал жареную картошку и квашеную капусту и слушал, что говорит приехавший аж из области специалист.
— Обвинение вам не предъявлено, и Бугров грубо нарушил закон, удерживая вас под стражей, — сразу сказал тот. — И я бы на вашем месте немедленно этим воспользовался и уехал за пределы района.
— Я понял, — кивнул Сашка, налегая на картошку. — Подписки о невыезде не будет?
— Уже нет. Я договорился, — отрицательно мотнул головой адвокат. — Но на суд, конечно, придется приехать... Вы — один из важнейших свидетелей.
— Я понимаю.
— Но здесь не задерживайтесь. Бугров — и так человек непредсказуемый, а в последнее время нервы у него вообще на пределе. А теперь еще и вы ему подоср... В этой ситуации вам с ним лучше вообще не встречаться...
Сашку покоробило. Он признавал высочайший профессионализм адвоката, но запугиваний не терпел. «Что ж мне теперь: чемоданы в руки и — бегом?!»
— Ну, не такой уж Федор Иванович и страшный, — буркнул он и отправил в рот очередную порцию квашеной капусты.
Адвокат перехватил его за руку и посмотрел прямо в глаза:
— Я серьезно говорю.
Сашка дернул руку на себя, но вырвать не смог.
— Вы знаете, что он после командировки на Кавказ дважды от «посадки» уходил?
— И что? — насторожился Сашка.
— А то. Два трупа. Естественно, оформленных как необходимая самооборона при исполнении... Понимаете, о чем я?
Сашка глотнул.
— У него что, рефлекс?
— Вижу, что вы поняли, — отпустил его руку адвокат.
Аппетит у Сашки как-то сразу пропал. Он отложил вилку, переключился на адвоката, выслушал всё, что тот счел еще нужным сказать, и только после полутора часов детального «переваривания» этой жизненно важной информации нашел в себе силы оглядеться.
Как ни странно, жизнь в дядькиной квартире кипела вовсю. В одной из спален кто-то то ли молился, то ли изгонял бесов — доносившиеся оттуда звуки были достаточно красноречивы. В зале новобранцы — целая когорта — с открытыми ртами слушали пугающего их скорым приходом апокалипсиса Олега. В коридоре шептались о чем-то двое из апостолов. Так, словно этой ночью никто не пропадал, а во всей жизни нет ничего более важного, чем служить Силе.
— Я уеду, — повернулся он к стоящему в дверях кухни адвокату. — Что-нибудь еще?
— Всё, — развел руками тот.
Он промаялся часов до десяти. А потом прошел в зал и присел на пол у стены, прямо напротив уже оклемавшейся Нели.
