Евгений Прошкин - Война мертвых
Из ущелья выскользнула новая партия ракетоносцев. За ними плыли еще как минимум пятьдесят – у выхода на плато им противостояли всего четыре танка и небольшое количество перистов, толку от которых почти не было. Остальные, продолжая тупо следовать инструкции, защищали площадку от неубедительной атаки блох.
– Ты можешь связаться с другими машинами? – спросил Тихон у Лизы.
– В случае крайней необходимости.
– Так почему ты молчишь? Вызови хотя бы сотню!
– Нет полномочий.
– Подкрепление сюда! – взбесился он. – Не видишь, что происходит? Операцию планировали, надеясь на быстрый захват базы. Теперь у нас в тылу целый рассадник, а мы их как будто не замечаем.
– Соединю тебя с сетью, сам и требуй.
– Внимание всем водителям! – объявил Тихон.
– Доступ только у стрелков, – напомнила Лиза.
– Вот, дьявол! Внимание стрелкам! Нападение с севера. Срочно перегруппироваться.
– Кто говорит?..
– К кому ты обращаешься?..
– Приказ некорректный... – запрыгали растерянные возгласы.
– Сержант Тихон говорит, сто семнадцатый. Всем стрелкам с номерами, кратными пяти, развернуться на север.
– Сержант Алекс, двести второй. Я присоединяюсь. Нам нужна ваша помощь.
Если б у Тихона была грудь, он бы сказал, что в ней защемило. Алекс... Тот самый?
– Сержант? – возмущенно отозвались в эфире. – Я тоже сержант!
– И я тоже...
– И я...
Прорвавшиеся конкуры рассредоточились на треугольной площадке. От первого же залпа погибло около ста танков – тех самых, что еще секунду назад могли бы выехать из своих пещерок и дать хоть какой-то отпор.
– Алекс, мой номер триста пятнадцать, поступаю в твое распоряжение.
– С Алексом я пойду. Двести девяностый готов.
– Алекс? А разве ты не офицер? Ладно, психи, полета пятый с вами.
Несколько десятков машин вылезли из укрытий и ринулись к каньону.
– Ну, ты прям революционер какой-то, – заметила Лиза.
– Смотри, вон тот открывается. Залепи ему в бочину!
– Я же тебя ездить не учу, – упрекнула она, выбрасывая из большого орудия длинный голубой рукав.
Те, кто не пожелал покинуть насиженных огневых точек, включились в бой на оба фронта – вслед за уничтоженными блохами неслись новые полчища, которые по-прежнему не представляли большой опасности, но вынуждали стрелков то и дело отвлекаться.
Примерно триста танков в сражении вообще не участвовали, а стояли бездвижными истуканами, словно их операторы куда-то отлучились. Вряд ли это была военная хитрость. Как Тихон успел убедиться, к совместным действиям сержантские экипажи оказались не готовы, да и медузы, разобравшись в обстановке, проплывали в такой близости от уснувших танков, что промазать было невозможно.
Одна из машин вяло подала вперед, медленно, как замороженная, подняла орудия и плюнула крупным сгустком, наивно пытаясь достать сразу двух ракетоносцев. Через мгновение она превратилась в груду хлама, и Тихон ей невольно посочувствовал: таким безграмотным операторам он не доверил бы и самоката. Эта неудачная попытка смахивала на ознакомительное занятие по стрельбе. Возможно, это и был какой-то курсант, хотя откуда ему взяться на Тарме?
О второй атаке на базу не могло быть и речи. Завал покореженных корпусов закрыл ущелье для любой наземной техники, что же касается некогда мощной армии перистов, то из нее уцелело не более дюжины аппаратов, да и те продолжали опрокидываться один за другим, в лучшем случае успевая протаранить зазевавшегося противника.
Назначенные командиром бригады одиннадцать минут истекали, а ни обещанного подкрепления, ни самого командира не наблюдалось. Возникла патовая ситуация: нападение конкуров танки отбили, но штурмовать базу не могли. Наверняка существовали и другие подъездные пути, однако колесить вокруг хребта в поисках второго ущелья было бы чистым безумием. Идея пришла неожиданно.
– Стрелок, свяжи меня с перистами.
– Ты не много на себя берешь?
– В самый раз.
– Смотри... – неуверенно проговорила Лиза, но в эфир все же выпустила.
– Обращаюсь ко всем пилотам. Тут вам делать нечего, лучше смотайтесь на разведку. Узнайте, что собой представляет эта база и как к ней можно подобраться.
– Кто это говорит?
– Тихон, сто семнадцатый.
Вопрос о своем звании он замял – авось проскочит.
– Что, сержант, вошел во вкус? – донеслась до него чья-то усмешка.
– А ты кто?
– Двести второй.
– Алекс?!
– Да нет, меня зовут Карл. Купил я наших олухов. Слушай внимательно, сто семнадцатый. Никаких разведок. Знаешь, сколько нас осталось?
Тихон прощупал местность локатором – семьсот двенадцать машин.
– Вот так, даже бригады не наберется, при том, что почти треть – вырванные, а ты вздумал всю планету захватывать. Смешно.
– Вырванные?
– Наверное, какой-то Пост заглушили. А может, и два. Тебе это должно быть знакомо, ты же сам недавно здесь был, слона попортил.
– Так это наш сто семнадцатый отличился? – с уважением спросил кто-то. – Молодец, я тоже видел. А летунов оставь в покое. Двести второй дело говорит: дергаться не надо. Окопались и ждем коника.
– Троянский Конь, – опередила Лиза следующий вопрос. – ТК – Транзитная Камера переноса. Если удастся ее установить, то транспортные корабли больше не понадобятся. Техника пойдет сюда сплошным потоком, и скоро Тарм будет нашим.
– Тихон, твой стрелок – большой оптимист, – заметил Карл. – Лично я думаю иначе. Скоро конкуры подгонят стадо слонов и порубают ТК в опилки. Так уже было, и не раз.
– А потом?
– Новая высадка. Мы же с тобой бессмертные, сержант!
– Да, сержант, бессмертные, – вымолвил Тихон. Он вдруг задумался о смысле всех этих операций, но Лиза, тактично вмешавшись в его размышления, сказала:
– Не слушай всяких маньяков, водитель. Когда-нибудь мы победим. Или победят конкуры, – добавила она после паузы. – В любом случае наступит час, и война закончится.
И Карл, и Лиза были правы – каждый по-своему. Но их правды не были равноценными. Тихон взвесил все за и против и приказал себе выбросить это из головы. Он не хотел, чтобы Лиза читала его мысли. Он не хотел, чтоб она считала его маньяком. Ведь это же совершенно ясно: в мирное время танки не нужны.
Внезапно все вокруг озарилось мертвенно-белым светом, и над плато завис новый транспортник.
– Общее внимание, – прорезался забытый уже голос. – Говорит командир бригады.
Вырванные танки одновременно шевельнулись, подтверждая, что в их КБ снова затеплилось чье-то сознание.
– Действия экипажей оцениваю как удовлетворительные. Что у нас с базой? Сто семнадцатый, это ты ее штурмовать собирался?
– Только разведать подступы, – извиняющимся тоном пояснил Тихон.
– Зачем врать, сержант? Психоматрица этого не умеет.
Тихон совсем смутился. Он вспомнил, что танком управляет отражение его личности, которое командир при желании может разобрать и исследовать, как горсть песка.
– Базу оставить в покое. Стрелки с четными номерами назначаются в боевое охранение транзитной камеры. Нечетным экипажам маршевой колонной отправляться на юго-юго-запад.
– Лиза, ты какая?
– Сам ведь знаешь.
– Не знаю. Не хочу лезть в чужую душу.
– Номер – это еще не душа, – смеясь, ответила Лиза. – Поехали.
Триста с небольшим танков выстроились в длинную вереницу. Позади открылся и заработал Троянский Конь – из его темного чрева выползали грузные монстры “УТ-9”. Тихон видел, как утюг вплотную подъехал к ущелью и выжег широкую дорогу. Вместе с камнем испарились и остатки техники, что загораживали проход. Машины людей и конкуров превратились в один общий столб дыма, который медленно поднялся в небо и только на самой высоте начал понемногу расходиться серенькими облачками.
В голову полезло что-то необычное про братскую могилу, и Тихон предложил Лизе сменить тему. Думать о грустном в унисон было еще тягостнее.
Тармская пустыня представляла собой идеально ровную поверхность, и колонна шла почти с максимальной скоростью. Невысокий хребет скрылся за клубами пыли; других ориентиров не было, поэтому скоро Тихону начало казаться, что танки не двигаются, а торчат на месте.
Часа через два с половиной песок уплотнился, отсырел, и в мелких трещинах стали попадаться бурые невзрачные растеньица. Песок сменился сначала на рыжую глину, затем на бедный глинозем. Отдельные травинки постепенно слились в ярко-зеленую поросль и проклюнулись редкими причудливыми цветами.
Ехать по лугу было веселей. Головные машины прибавили ходу, и Тихон почувствовал, что силы на пределе. Реактор едва давал десять процентов мощности, которые без остатка поглощал ненасытный двигатель. Если понадобятся пушки, придется покинуть строй и притормозить.
– Ты серьезно так обо мне печешься? – спросила Лиза.
– Одно дело делаем.
– Странно. Раньше я такого не слышала.
– Почему?
