Звездная Кровь. Изгой VI - Алексей Юрьевич Елисеев
275
Когти медведя с хрустом вонзались в камнегриб. Гигантский медведь с пугающей скоростью взобрался почти на самый верх, где я оборудовал позицию. Зверь рычал от боли и ярости. Естественно, что наша встреча не обещала ничего хорошего. Откровенно говоря, мой план закончился ровно на том месте, когда этого монстра не взяли Руны Аннигиляции и плазменная винтовка. Что делать?
Бежать — не вариант. Я просто не успею слезть с вершины, а если и успею, то тварь движется быстрей меня и нагонит в считаные мгновения.
Вариантов больше нет, придётся сражаться. Ужас предательской слабостью кольнул в коленях, сделав ноги словно ватными. Собрав всю решимость, я сосредоточился на старой и безотказной Руне. В серебристом водовороте Звёздной Крови материализовалось белое, словно костяное Зирдиновое Копьё.
Ощутив в руках привычный вес чудесного древкового оружия, я почувствовал себя уверенней. Я перехватил копьё двумя руками и упёр его пяткой в камень, развернув остриём в мощную грудь хищника. Медведь был уже настолько близко, что это всё, что я успел сделать.
— На! — прохрипел я, сделав встречный выпад из неудобной позы.
Острейший наконечник зирдинового копья пробил густую шерсть и погрузился глубоко в грудь зверя. Раздался громовой рык, настолько мощный, что у меня заложило уши. Он дёрнулся, сорвавшись вниз, и я подумал, что одолел этого монстра…
Но в ту же секунду, пока замер, стараясь удержать равновесие, чудовище всё-таки успело ударить меня лапой. Острая боль пронзила ногу, заставив погрузиться меня в темноту. Очнулся уже внизу, со стоном… Одного взгляда хватило, чтобы понять — перелом открытый. Чёрная кость торчала из раны острым концом.
— Чёрт… — прохрипел я слабым голосом.
Редбьёрн не двигался. Ситуация была ясна как белый день. Мы свалились вниз вдвоём: зверюга и я, сцепленные смертельными объятиями. Звёздный монстр зацепил голень краем когтя, но этого хватило. Сверху как вихрь раздалось отчаянное попискивание: это Ух метался, пытаясь ухватить медведя за морду. Совсем рядом утробно рычал верный Колчак. Маблан вцепился зверю в глотку и трепал измочаленную шкуру медведя.
Превозмогая адскую боль, воспользовался Рунами Исцеления и Живой Плоти, одной за другой и пока в крови бушевал адреналин, наложил себе жгут, чтобы остановить кровотечение, и рывком вправил кость. Естественно, что меня вырубило повторно, даже закричать не успел. Похоже, я всё же недооценил проклятую тварь.
Я очнулся через некоторое время и первым делом вкатил себе сразу два обезболивающих укола, следом за ними регенеративное. Пока накладывал себе на распухшую ногу шину, чувствовал, как мозг постепенно отказывает, пропуская сквозь себя лишь ослепительные вспышки боли и горькие капли простейших мыслей, будто расплавленную ртуть. Единственное, на что меня хватило в тот миг, — осознать, что я не могу и дальше валяться под открытым небом. Пока ещё запах редбьёрна надёжно защищал от хищников и падальщиков, но в небе прекрасно видны несколько точек, паривших кругами дрейков — вездесущих падальщиков Единства.
Сломанная нога больше не слушались приказов, а измученное сознание протестовало при одной лишь мысли снова ступить на неё. Оставалось как-то добраться до хижины и залечь здесь, и дать себе хотя бы немного времени на восстановление. Продолжить валяться здесь и дальше — хороший шанс умереть на этом месте.
И я пополз. От боли глаза различали смутные очертания, сквозь разноцветные круги, вспыхивавшие перед глазами. Снова было жарко. Ещё один повод найти укрытие внутри. Всё вокруг утопало в мутной пелене.
Несколько раз я терял сознание по пути. К счастью, удача не подвела, всякий раз я приходил в себя. Наконец, я добрался до хижины. Преодоление высокого порога, которого я в нормальном состоянии почти не заметил, попросту перешагнув, стало для меня настоящим испытанием.
Внутрь, практически ввалился и почувствовал, как спина касается шершавой поверхности камня. От соприкосновения с холодным основанием всё тело пронзило новой волной боли: аж слёзы хлынули из глаз. Оказалось, что я всё ещё способен плакать. Но плакать было нечем. Поиск в крипторе также стал настоящим испытанием. Вещи в нём, казалось, жили своей отдельной жизнью, а руки шарили словно сами по себе. В итоге я отказался от идеи достать несколько рационов сухого пайка и попросту призвал их из Руны.
Ни разум, ни воля не участвовали в этом процессе. Будто во мне пробудилась древняя животная сущность, готовая пожирать всё подряд без разбора.
Плитка безвкусной, но невероятно полезной флотской пищи, предусмотрительно упакованная в Руну, отправилась в рот. Разодрав упаковку, я всё же, кажется, проглотил плитку вместе с кусками плёнки. Рот не протестовал, наоборот — широко распахнулся, готовый сомкнуть челюсти на любом предмете, что попадётся под руку. Я испугался собственной дикости и в отчаянной попытке вернуть контроль стиснул зубы и решил сменить повязку на ноге. В тот же миг от боли у меня вырвался жуткий вопль, воспалённая конечность взорвалась в сознании бешеным вихрем страдания. Но зато проклятая боль слегка встряхнула уставший мозг. Я ощутил, как ко мне возвращается сознательное управление руками.
Затем разум мой погас, видимо, то отключался совсем, то оживал лишь для поддержания простейших функций. Память зияла провалами, сквозь которые проступал лишь бессвязный калейдоскоп из боли, страдания, голода и жажды. Весь неприкосновенный запас воды я, видимо, извёл, так как в один из приходов в себя, обнаружил, что рядом стоят бочки с водой, которые мы с Зеесом запаковали в Руну, чтобы заправлять паромобили, ещё когда совершали марш-бросок к Мифрифору.
Смутно вспоминалось, что я уже использовал целительные руны на себя — пусть и слабое средство, но тем не менее я знал, что эффект от рун имелся. Только вот открытый перелом и развороченная гигантским когтем нога были для них настоящим вызовом.
Каждый раз приходя в себя, находился в голодном тупике, я почти обратил свой взор на Старичка, решив, что его мясо может стать спасением для меня. Но мысли о том, чтобы остаться без транспорта в Кровавой Пустоши пугали больше, чем надоевшие флотские рационы. Телу требовалось много строительных материалов, чтобы себя чем-то чинить, и я сквозь приступы лихорадки и бреда, давился от отвращения и жрал их — лишь бы утолить этот сумасшедший голод, вызванный ураганным обменом веществ.
А регенерация запущенная препаратами и Рунами, всё набирала и набирала обороты: новые
