Вторая итерация - Евгений Южин
Информации оказалось море. Смарт охотно вываливал на меня ее потоки по любому запросу, и я задумался – до визита сюда я провел целую ночь в поезде, развлекаясь с поездным и пытаясь, хотя бы поверхностно, ознакомиться с прошедшими изменениями, но оказалось, что мы находим лишь то, что ищем. Откуда мне было знать, что простой запрос по слову «модуль» откроет мне новый мир.
Итак, модуль. Картинка немного ошарашила – что-то вроде сперматозоида с очень длинным хвостиком. Хвостик – сложная конструкция из тончайшей несущей биметаллической спирали и автономной колонии генно-модифицированных нейронов, выращенных из стволовых клеток будущего хозяина. В голове – крохотный процессор и немного памяти. В ходе простейшей минутной процедуры специальным инструментом ваш персональный модуль загонялся этим самым хвостиком в один из кровеносных сосудов на затылке. Головка оставалась торчать на поверхности сосуда. При необходимости именно за нее модуль, в ходе уже более сложной процедуры, можно было извлечь – например, для замены. Хвостик этот – много тоньше волоса, голова – наверное, с маковое зернышко. Установленный, он никак не ощущался, обнаружить с помощью внешнего осмотра это устройство, скрытое покровными тканями и с хвостом, болтающимся в одном из сосудов, было невозможно. Но в новом мире Земли эта мелочь меняла почти все. Нейроны, питаясь своим естественным образом – из крови, генерировали слабое переменное напряжение на частоте около 50 герц, которого, как оказалось, вполне хватало на многолетнее сохранение функций процессора, прятавшегося в головке. Работа последнего была примитивна и однообразна – он дремал до времени и, разбуженный внешним электрическим сигналом, для приема которого, кроме всего прочего, и служил в качестве антенны хвостик, отзывался – посылая или принимая для последующей передачи пакеты данных. По сути, это был такой маленький ретранслятор, в обычных условиях сигнал которого был виден внешним устройствам на расстоянии не более полутора метров. Настоящая его миссия была одна – добавить к каждому пакету особую приписку, вроде паспорта, однозначно идентифицирующую пакет как принадлежащий именно вам. Подделать такой паспорт было исключительно трудно, так как основой для его подписи служил отпечаток вашего собственного генетического кода.
Сложнейшее устройство – гибрид биологии и техники, и абсолютно примитивный функционал. На хрена было огород городить? Оказалось, много для чего. Например, модуль сам по себе открывал многие двери – в буквальном смысле слова. Я вспомнил сумку, которую постоянно таскал с собой в той, ни такой и далекой для меня жизни. Ради чего? Да ради того, чтобы было куда рассовать связки ключей от дома, машины, работы. А еще – пропуска, карточки, паспорт, документы на автомобиль. Теперешние москвичи, подозреваю, просто забыли, что это такое, – открыть сумку, извлечь нужные ключи, открыть дверь в подъезд, потом в квартирный блок и, наконец, в дом. Сейчас, если дверь их распознавала, она для них всегда была открыта – и наоборот. Детвора суетливым ручьем рвалась через входные двери школы, даже не замечая последних, но стоило приблизиться постороннему, и все системы охраны вставали на дыбы. Городской транспорт распознавал пассажиров и снимал плату за проезд, о чем современные горожане зачастую даже не вспоминали. То же самое – повсеместно: магазины, терминалы, рестораны и прочее, о чем я еще даже не догадывался.
Но это на самом примитивном уровне. Еще там, на юге, я обратил внимание, что прохожие или посетители того центра, где мне посчастливилось заполучить смарт, в отличие от моего времени, не таращились, как завороженные, в коробочки с переливчатыми экранами. Оказалось, что более половины населения давно носили искусственные глазные хрусталики. И эта доля непрерывно росла. Старики, наиболее стойкие противники новых технологий, просто не могли отказаться от возможности смотреть на мир как в молодости. Да и молодежь, несмотря на все усилия изоляционистов, или изолятов, как их часто называли, делала несложную операцию, все последствия которой исчезали за день. За это они получали не только надежный оптический прибор, который, в отличие от природного хрусталика, никогда не помутнеет и не потеряет свою эластичность, но и собственный, встроенный в него интерфейс. Им не было нужды осматривать город через экран древнего смарта – они видели его модифицированный облик изначально. Конечно, для обработки такого потока информации требовались мощности, несравнимые с теми, что были у модуля. Да и хрусталик собственного процессора не имел – лишь пленочную электронику, питавшую сам интерфейс. Всю работу делали серверы, или сервы, как их тут называли, – настоящие маленькие компьютеры, связанные с большой сетью и способные, если понадобится, поручить нужную работу их старшим собратьям, разбросанным по просторам планеты. Сервы были по-настоящему вездесущи. Их устанавливали, что ожидаемо, везде, где было электричество, и не только. Кроме вашего ночного светильника, сервер, скорее всего, вы бы нашли в ваших кроссовках, некоторой одежде и вообще везде, где можно было найти способ снабдить их энергией. А если такого не было – где-нибудь в джунглях или пустыне, – то всегда можно было прихватить с собой небольшую коробочку со спутниковой связью и автономным питанием.
Вот для того, чтобы связать воедино хрусталик с сервером, и служил, кроме прочего, модуль. Тупое устройство лишь транслировало запросы и ответы от посторонних узлов, но делало это защищенным способом, гарантируя вашу личную уникальность. Без него – никак. Ну, почти. У меня же его не было, вот и приходилось, согнувшись на скользком диванчике, таращиться в крохотный экранчик допотопного смарта.
Вообще, оказалось, что на Землю буквально накатывал вал устройств и изобретений, позволявший связать воедино реальный мир с виртуальным двойником. Прямо сейчас шли дискуссии о допустимости использования нового поколения модулей. Это должна была быть сложная сеть генно-модифицированных клеток, свободно плававших в потоке крови, способная, по необходимости, образовывать сложные агрегаты, вроде тромбов, для выполнения тех или иных функций.
Я откинулся на спинку, переваривая вычитанное. Объяснилось странное поведение оперов. Володин вон руками по воздуху двигал – небось, у него целый букет этих самых модулей! Да и опера, скорее всего, напичканы ими по самые ноздри. Они же на службе – кто им позволит разоружаться?! Напротив, вставят даже то и туда, что и куда не надо, – вдруг понадобится! Нравится, не нравится – терпи, боец!
