Константин Воронин - Действия с дробями (СИ)
- Нет, оставайся сама собой. Я не хочу, чтобы твои мысли были заняты регулировкой температуры.
- Конечно. Им надлежит быть занятыми только тобой. Неси меня скорее на ложе, а то мне тебя жалко.
- Почему жалко?
- Потому, что он уже так долго...- и, не подобрав слов, показала пальчиком.
Да, такая длительная эрекция восхитит адмирала. А в том, что где-то в помещении стоит камера слежения, сомневаться не приходилось. И насрать на этих ксантов!!! Ведь огромные карие глазищи переполнены любовью.
Машины руки сомкнулись на моей шее огненным кольцом. Я понёс Машу через комнату, и на моих руках тело её содрогалось, как при поцелуе в ванне.
- Вода высохла, но между ног всё мокро,- простонала Маша и от этого стона, я сам содрогнулся от страсти,- не надо никаких прелюдий, входи в меня сразу.- И замолчала, только дышала тяжело и часто.
Мы не легли, мы рухнули на ложе. С Викой - сказка, с Машей - огненная феерия.
Катя была бушующим морем с белопенными вздымающимися валами. В глубинах которого я тонул.
Вика - полноводная река с быстрым течением, бурными порогами, коварными водоворотами и бездонными омутами. Но и с тихими заводями.
С Машей - вся комната пылала пожаром. И в этом всепожирающем пламени Машенька извивалась мифической ящеркой-саламандрой. Я стал птицей-фениксом, который тоже не горит в огне. Маша обвила меня руками и ногами, принимая в себя, и раскрылась подо мной, охватывая меня сжигающим своим телом. Словно проваливаюсь в жерло действующего вулкана. Сгорим! Сгорим!
Во время оргазма, который наступил почти сразу, Маша плакала. Слёзы лились из широко открытых глаз, высыхая на горящих ярким румянцем щёках. Я сначала даже испугался и чуть не спросил: "Что случилось? Я тебе больно сделал?". Но хватило ума промолчать. Плача, Маша залепетала, всхлипывая: "Твоя, твоя... Счастье моё... Ещё, ещё... Хочу тебя... Любимый мой..."
И на пике оргазма, выгнувшись дугой, протяжно простонала: "Серёженька-а-а-а!!!". Да так, что я, при всём своём желании не мог сдержать свой оргазм. И, что было сил, вдавил выгнувшуюся Машу в ложе. Совершенно безотчётно, спонтанно из моей груди вырвался стон: "Машенька!".
И мы стали единым целым в горящем костре.
Ползли часы, тянулись дни, шли недели, бежали месяцы, неслись года, летели века, мелькали тысячелетия. Ни взрыв атомной бомбы, ни вспышка сверхновой, ни гибель цивилизаций и галактик, ни конец Вселенной - ничто не могло оторвать меня и Машу друг от друга.
Во время одной из коротких передышек, мы увидели, что на столе стоят тарелки с едой и высокие стаканы с каким-то напитком. Переглянулись и расхохотались.
- Представляю, какие лица были у охраны и разносчика пищи,- смеялся я.
Маша чуть смутилась:
- Нас ведь записывают на камеру?
- Стопроцентно. Тебя это напрягает?
Она задумалась на секунду, потом махнула рукой:
- Плевать. Ты - рядом. И всё. Всё!
- Есть хочешь?
- Нет. Пить очень хочу.
- А я с прошедшего утра ничего не ел,- сказал, подавая Маше стакан с напитком.
- Так поешь. Надо же силы восстанавливать. Я-то обедала. Здесь ведь не знаешь, день или ночь. Определяюсь по питанию: вот завтрак принесли, вот - обед, вот - ужин. После ужина можно спать до завтрака.
В тарелках было что-то похожее на салат из морских водорослей. Обычные вилки. Попробовал. Не оливье, но с голодухи съесть можно.
- Ты и мою порцию съедай,- сказала Маша.
- Но тебе ведь тоже надо силы восстанавливать.
- Обойдусь. У меня же есть огненный пломбирчик. А там сплошной белок.
- Это что значит: огненный пломбирчик?
- Пломбирчик - потому, что его очень приятно лизать языком. А огненный потому, что когда его лижу, я загораюсь. Сплошной белок - это твоя сперма. Кому как, а мне - вкусненько.
- Маша, ты совсем недавно краснела при упоминании о сексе...
- Это было миллион лет назад. Теперь я - твоя женщина. И этим всё сказано,- Маша допила свой напиток,- не очень вкусно, но пить-то хочется.
- Ещё хочешь?
- Хочу, но тебе не останется.
- Пей. У меня есть чем напиться, если что. Такой кисловато-сладенький напиток. Вон, всё ложе им залито.
Маша опять чуть смутилась. Она пару раз испытала струйный оргазм, причём, довольно сильный. До сих пор всё покрытие на ложе было мокрым. Я увидел, что покрытие держится на четырёх пластинчатых зажимах. Отжав их по очереди, перевернул покрытие на сухую сторону, оно, похоже, было непромокаемым. Ложе снова было сухим.
Маша опорожнила второй стакан, я доел вторую порцию салата.
- При такой жизни, а она будет продолжаться, нам надо менять свой рацион. Надеюсь, то, что ксанты записывают, они не складывают на полку, а просматривают и прослушивают,- и на ксантском языке проорал:- нам требуется много питьевой воды и много сытной пищи, например, рыбы.
- Ты знаешь язык ксантов?- удивилась Маша.
Я вкратце поведал ей, как мы сражались с ксатами на Инии и как изучили ксантский язык.
- Здорово,- восхитилась Маша,- вы вдвоём, значит, всыпали им по первое число!
- Ну, не столько мы, сколько Клинок. А уж, что он натворил на Атиа...- и рассказал про праздник в честь богини Иси.
Глаза Маши сияли.
- Какие вы всё-таки молодцы!..
Договорить не успела. Дверь в помещение открылась, вошли два ларда. Один нёс большой кувшин и два чистых стакана. У второго на подносе были четыре тарелки с большими кусками рыбы. Они поставили питьё и еду на стол, забрали грязную посуду. Я сказал им на лардском языке, чтобы принесли два-три чистых покрытия на ложе. Через десять минут в комнату внесли рулон из трёх покрытий, перетянутый какой-то верёвкой. Но верёвку развязали и унесли с собой, наученные опытом, что в руках землян верёвка - это оружие. Глупые. И кувшин - оружие. И тарелка - оружие. А уж пару вилок в два горла воткнуть сам бог Марс велел.
- Серёжа, с тобой нигде не пропадёшь,- похвалила меня Маша.
- Или мы не из десанта?- Подмигнул я ей.
Рыба была вкусной, и было её много. Очистив по тарелке, остальное решили оставить на потом. В кувшине был не напиток, а чистая вода, правда, с чуть неприятным привкусом. Всё-таки, опреснители у ксантов не очень хорошие.
Доев рыбу, Маша хитро на меня посмотрела:
- Но на десерт-то можно пломбирчик?
- Угадай с трёх раз...
- Значит, можно. Ура!
- Осталось ещё два раза.
Машина полная нижняя губа, оттопырившись, выдвинулась вперёд. Господи, до чего похожи!..
- Жадина-говядина-большая шоколадина, пломбирчика пожалел Машеньке...
- Остался один раз.
- Ни да, ни нет. Что же тогда?
- Чейндж. Тебе - пломбирчик, мне - твои каштановые локоны.
Маша провела ладонью по ёжику на голове:
- Так я же стриже... ой, вот ты про что...
Щёки залил маков цвет. Истинное целомудрие - его не разыграешь. Если вспомнить то, что мы совсем недавно проделывали на ложе, это тем более удивительно.
- Поза называется "69".
- Да, знаю я! В теории я всё знаю.
- Через пару дней будешь знать на практике.
- Прекрати, развратник! Чему учишь честную девушку?!.
Ну, раз шутит, значит, ложной скромностью не страдает.
Маша поставила пустой стакан на стол.
- Фу, обпилась. Маше пи-пи надо.
- Дойдёшь до унитаза?
- Можешь донести.
И не ханжа, слава Богу. Впрочем, ведь и через двенадцать лет она будет моей женой. А двенадцать лет я с ханжой не проживу.
Усадил Машу на унитаз и, когда зажурчала струйка, нажал на слив воды.
- Хулиган! Брызги на меня летят!
- Через пять минут будешь сухая.
- Мыться будем?
- А смысл? Сейчас я всю тебя языком вылижу.
- А я - тебя. Неси скорее обратно.
Пламя заполыхало.
Проснувшись, я ничуть не удивился, что Маша спит точь в точь... Нога закинута на меня, рука лежит на моей груди. Тело, и вправду, не горячее, а тёплое, даже чуть прохладное, так как в комнате жарковато.
Удивился другому: вдруг услышал Вику. Она не передавала мне свои мысли, думала, что мы ещё спим. Просто шла по дну океана и тихонько напевала себе под нос:
"Иду я за Серёжей,
Моей противной рожей.
Он мне всего дороже,
Люблю его до дрожи.
Прости меня, о, Боже,
Люблю и Машу тоже."
Я улыбнулся. И тотчас Маша спросила:
- Чему улыбаешься?
Она не могла видеть моего лица - лежала, уткнувшись в моё плечо. Интересно, как это у них получается, у женщин - не видят, а знают? Я повторил ей тихим-тихим шёпотом Викину песенку и мы расхохотались.
Вика вошла в наши мысли возмущённая:
- Вам кто разрешил мою секретную песню подслушивать?! Всё, поворачиваю обратно.
- Виченька, чесслово, больше не будем,- взмолились хором.
- Ладно, прощаю. Это вам мой подарок на свадьбу. Каков муж, такие у нас, Машенька, и свадьбы.
- Золотой муж.
- Значит, первая брачная ночь удалась на славу?
Маша сделала лицо наивной деревенской дурочки и кокетливо-слащавым голоском спросила:
