Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)
Бабка Агата с вопросами не спешила, задумалась. Скрюченные пальцы подобрали с земли опавший березовый листочек, колдунья положила его на ладонь, тонкие, без единой кровинки, губы прошептали несколько слов. Затем Агата, что есть силы, дунула. Листочек взвился и принялся кружиться, будто угодил в водоворот. Но длилось это не долго, я дух не успел перевести, листок замер, потом качнулся из стороны в сторону и плавно опустился под ноги.
-- А ведь не врешь, -- кивнула колдунья. -- Писулька с заклятием с тобой? Покажи.
Я достал измятый, подмоченный болотом лист. Старуха вмиг подобралась, как овчарка при команде: "Фас!". Обнюхала лист со всех сторон, лизнула краешек. Я от нетерпенья заерзал по скамейке, даже занозу в задницу вогнал. Колдунья изучила каждую буковку, каждую запятую и грустно произнесла:
-- Ох, и наворочено. В два слоя волшебство положено, белая магия поверх черной. Такое редкостный колдун сотворить может, потомственный, силы необычайной. Не одолеть мне такие чары. Помоложе была б может еще и взялась бы, а сейчас и пробовать не стану.
-- Значит, о доме можно забыть, -- подвел я не утешительный итог.
-- Ну, отчаиваться-то еще рано, на мне свет клином не сошелся, -- прошамкала колдунья. -- Есть один деятель, как мужчина -- козел редкостный, а вот маг первостатейный. Такие раз в тысячу лет рождаются. Правда, как их земля носит -- ума не приложу. Губаном кличут.
-- Где живет? -- Встрепенулся я.
-- Так кто ж его знает, -- ответила старуха. -- Давно из нашего княжества сбег. Уж и не помню, сколько годов прошло. Характер у него пакостный, не уживчивый, такой на одном месте долго не живет. Хозяева взашей гонят. Погоди-ка. -- Старуха поднялась и ушла в дом. Через минуту вышла, теребя в руках узелок. -- Вот, -- распутала узлы и достала простенькое колечко. -- Возьми, коль искать надумаешь, пригодится. Лично мне дарил кобель плешивый.
-- А что с ним делать?
-- На палец одень, а время придет оно само подскажет. Да учти не на всякой кобыле к Губану подъехать можно. В нем гонору -- больше, чем весу.
-- Бабушка, расскажи! Научи, что делать! -- Взмолился я.
Колдунья потерла подбородок, заблестели бусинки черных глаз, голос стал тверже и звонче:
-- Рассказать-то, расскажу, да много ли проку в том? Впрочем, слушай, авось пригодится.
Рассказ колдуньи Агаты о днях давно минувших и не очень.
Все мужики сволочи! Точно говорю. Не веришь мне -- у любой бабы спроси. Это и без всякого колдовства ясно, стоит замуж выйти.
В те времена, когда Старобока еще в помине не было, а княжил батюшка его, Губан по соседству жил. Напротив, через дорогу. Парень видный, врать не стану. Шевелюра черная, морда хоть и оспой бита, симпатичная. Хотя зачем мужику рожа красивая -- до сей поры понять не могу. Рот, нос, глаза есть -- достаточно, уши и те не обязательны, все одно, когда говоришь, не слушаете.
Влюбился он в меня как-то. Сразу и без памяти. Ну, а чего не влюбиться? В меня тогда многие влюблялись. Коса ниже пояса, глазюки -- любая Буренка позавидует, грудь... теперь таких не носют, так что и говорить об этом не будем.
В общем, стал мне Губан знаки внимания оказывать. Иду от колодца с ведрами, он рядом, зовет в поле прогуляться, сено в стогу поворошить. Я огород полю, он на заборе сидит, в спину смотрит, слюной исходит. А как-то подловил в сенях и давай руки распускать, я не будь дурой космы ему выдергала, долго проплешина не зарастала, лет сорок.
Губан на следующий день приперся, на колени бухнулся, замуж звать начал. А на кой мне лысый? Да к тому ж колдун. Не приворотить, ничего другого, он любую магию за версту чует, сам кого хочешь охмурит. Вот тогда Губан то самое колечко мне и подарил. Наговоренное оно. Я проверяла. Хотел показать, мол, готов под каблук залезть. Ага, знаю я колдунов, залезут, жди! У самой в роду два деда колдуна, они моим бабкам и не такое обещали. Подарок-то я взяла, а дарителя послала... в лес, с берез шишки собирать.
Через два дома плотник жил, молодой да не женатый. И так на меня зенки бесстыжие пялил, да я еще приворот сотворила, в общем, свадебку быстро сладили. А когда уж сынок народился, муженек во мне уже души не чаял. Почитай шестьдесят годков вместе прожили и что характерно -- в любви и согласии, за все время слова худого не услышала, он немым от рождения был. Эх! Если б еще и незрячим -- вообще б цены ему не было. А то ведь паразит посматривал на девок. И что интересно -- говорить не умел, а договариваться мог! Как -- ума не приложу. А может бабы думали, что я ему чего особенного наколдовала, чего у других мужиков днем со свечкой не сыщешь.
Ну да ладно, я собственно и не противилась, мужики, даже немые, все породы одной -- кобелиной. А чтоб голову себе расстройствами не забивать, взяла полено, настрогала лучин, пошептала как надо и думать о том забыла. Чую -- "налево" собрался, инструмент плотницкий для виду сгреб, я хвать лучину и пополам. Ступай милок, насаживай черенок на тяпку.
Бывало, тесто на куличи замесить не успею, смотрю -- назад несется, глаза, как у быка на бойне. Оно ведь любому мужику, хоть косому, хоть кривому, жутко станет, когда в самый ответственный момент полный конфуз случается.
Примчится и ну ко мне с ласками лесть. А дома-то -- завсегда, пожалуйста. Ох, он и старался, ужас из себя изгонял, организм на прочность проверял. Такие способности ни одно колдовство сотворить не в силах. А через недельку-другую гляжу -- глазки опять блестят, успокоился, отлегло на сердце. Я и бровью не виду, ступай, не держу. Он шасть за порог, я лучину в руку и на перину. Ох, и сладко мы с милым жили, дай Бог любой бабе такого счастья.
Вот Губан только не долго по мне горевал, неделю, а то и меньше -- до вечера. Не сволочь ли? Поступил к князю на службу и дочку мельника сосватал. Любовь у них заладилась прям с первого дня, точнее с ночи. Медовый месяц это не хвост кошачий, умеючи можно и на год растянуть. А Губан умел. Спать залягут, дочка мельника к муженьку прилипнет, а он пару ласковых заклятий на ушко шепнет и сопит дура губастая беспробудно до утра. Для нее год пролетел, как первая брачная ночь -- быстро и бестолково.
Зато Губан весь поистаскался, всех баб в княжестве перещупал, заезжими артистками не побрезговал. Одну меня стороной обходил, даже ни разу на тестеву мельницу с экскурсией не позвал. Сволочь, чего тут говорить.
Я хоть девка и замужняя, но такого хамского отношения к себе отродясь не терпела. Ко мне сам князь два раза сватов засылал, да не с руки замуж за него выходить было. Он человек занятой: то на войне, то посольские дела вершит, то еще где по государственным нуждам шляется. Тут не одной поленицы не хватит лучин строгать. Отказала. Князь не Губан -- месяца три переживал, а женился и вовсе через год.
А Губан совсем распоясался. Всех баб обворожил. Колдуну такое раз плюнуть. Живет в свое удовольствие, а супруга бока отлеживает. Сколь спать-то можно? Жалко девку стало. Так всю жизнь проспать можно.
И вот под осень, как раз дня за два до княжеской свадьбы, бессонница меня замучила. Да не только меня -- все княжество. Бывает такое... словно наколдовал кто. Ну и мельникова дочка средь ночи глаза разлепила, первый раз за год, а куды б она делась? Смотрит девка в оконце -- на мельнице огонек теплиться. Интересно стало, кто это среди ночи зерно молоть удумал. Натянула сарафан и бегом. Глядь, а там муженек магией с соседкой занимается, задница голая сверкает. Схватила, что под руку подвернулось и давай милому в любви объяснятся. Забавно получилось. До сей поры, как наяву вижу -- голый Губан по полю козлом скачет, а жена его дрыном охаживает.
Все бы ничего, в любой семье нелады бывают, от этого никуда не деться, да Губану с утра на службу топать, ответственное колдовство творить, а супруга правую руку ему в двух местах перебила. С одной рукой много ли наколдуешь? С одной рукой это уже не работа, а так -- халтура. Губану деваться некуда, поплелся.
На княжеском дворе суета. С часу на час невеста прибыть должна. Князь решил гостей в полном доспехе встречать, а для пущей важности поручил Губану позолоту на бронь навести. Месяц Губан заклятие сочинял, кое-как к сроку поспел, ни днем раньше, ни днем позже, аккурат к самому приезду невесты подгадал.
Облачился князь в железки, гости уже к воротам подъезжают, кивает Губану -- колдуй. Губану бы отказаться, да супротив князя разве попрешь. Взялся руками махать, правая выше пояса не подымается.
Хорошо получилось. Видела потом тот доспех и правда золотом отливает, блестит, аж глаза режет. Доволен остался князь. Золотой Губану жаловал.
А через два дня стрельцы ко мне прибежали. В ножки кланяются, просят в княжеский терем пожаловать. Пошла. Князь слезой исходит, усы щиплет. Крепкий он мужик был, другой на его месте уже и бороду по волоску выщипал бы. Из-за руки у Губана неприятность в колдовстве вышла. Доспех не только золотом покрылся, а еще и склеился намертво, без единого шва. Шлем к вороту кольчуги прикипел, перчатки к рукавам. Князь бедолага вторые сутки освободиться от брони не может, ходит, железом брякает, как пятак на солнце сверкает.
