Денис Чекалов - Зомби

В его глазах сверкнула решимость.

– То, что мы все были обязаны сделать. Остановить безумие.

– Ты хочешь остановить науку? – крикнул Ренье. – И что? Запретим лекарства? Разгоним всех врачей? Пусть люди дохнут от простого насморка. Гриппа. Этого ты хочешь?

– Наука не должна разрушать, – с глубокой верой отвечал Николя. – Мы должны строить.

– Строить? Скажи это мышам, что ты гробишь сотнями в своей лаборатории. Все мы! И ты, и я, и люди по всей планете, – всего лишь мыши, для великой науки. И только наука делает нас людьми.

– Замолчите, Жак.

Негромкий голос послышался из дверей.

Ренье обернулся, и лицо его исказилось от ненависти.

– Патрик Деваэр… – чуть слышно прошептал он.

– Вы довольно лгали, Ренье, – произнес дерантор, заходя в залитую кровью, изрешеченную пулями лабораторию. – И там, перед камерами. И здесь, самому себе.

Патрик схватил Жака за подбородок.

– То, что вы совершаете здесь…

Он посмотрел на оторванную голову зомби, – почти разложившуюся, – что лежала на полу.

– Преступление. Преступление против человечества. Но мы остановим вас.

Деваэр опустил лицо.

– Именем Ангела, – прошептал он.

– Именем Шестикрылого Ангела, – вторили остальные.

– Что? – закричал Ренье. – Что вы хотите сделать? Безумцы! Отпустите меня. Скоро здесь будет полиция!

Один из боевиков подошел к нему, и схватил за руку.

– Вы довольно смеялись над природой, Жак, – сказал Патрик Деваэр.

В голосе его прозвучала жалость, почти сочувствие.

– Теперь природа посмеется над вами.

Деваэр снял с полки большой сосуд, наполненный полупрозрачной жидкостью.

– Что это?

– Кровь зомби, – отвечал Николя. – Спиртовый раствор. Мы используем его, чтобы очищать кости.

– Прекрасно, – кивнул Патрик.

Он обернулся к Жаку.

– Ну что, доктор? Не пора ли вам очиститься?

– Нет! Нет! Отпустите! – забился Ренье, пытаясь вырваться в панике.

Но его крепко держали.

Один из деранторов схватил Жака за руку; Патрик Деваэр отвинтил крышку сосуда.

– Вы зовете это наукой, верно? – спросил он. – Вы приносите людям смерть, и называете ее просвещением?

Он заглянул в глаза Ренье.

– Посмотрим, что вы скажете, доктор, когда сами напьетесь своей науки сполна.

– Не надо! – закричал Жак.

– Заклейте ему рот, – безразлично приказал Деваэр. – Не сопротивляйтесь, Ренье. Вам же так будет лучше; если повезет, вы захлебнетесь блевотиной, и умрете быстро. Николя!

Юный ученый стоял поодаль.

Лицо его побледнело, глаза расширились.

Он явно не думал, что дойдет до такого.

– Включите камеру, – приказал Патрик. Потом вновь обратился к Жаку. – Мы запишем все, что здесь произойдет, доктор Ренье. Мир должен увидеть, какие опыты на самом деле вы здесь проводите.

Рот Жака заклеили скотчем.

Глаза его налились слезами от страха; он смотрел на Николя, в тщетной надежде, – что тот наконец вмешается, и велит его освободить.

Молодой ассистент отвернулся, и не смотрел на него.

– Вам страшно, доктор Ренье?

Патрик Деваэр взял Жака за руку.

– Весь мир бы ощущал этот страх, если бы люди знали, что происходит в ваших лабораториях…

Медленно, дюйм за дюймом, он опустил руку Жака в сосуд с кровью зомби.

Боли не было.

И страх тоже отступил.

Ренье просто смотрел, как растворяется его плоть. Кожа сползала с руки, грязными ошметками. Кровь забурлила. Куски мяса отваливались и падали на дно сосуда, – чтобы медленно раствориться там.

– Вам больно? – спросил Патрик.

Жак, не мигая, смотрел на свою руку.

Пару мгновений, кости держались на остатках хрящей; потом рассыпались, и белым хворостом опали на дно.

– Мы не будем убивать вас, – сказал Патрик Деваэр. – Живите. Как символ того, что случится с учеными-преступниками.

Он убрал сосуд.

В первый момент, Патрик ничего не понял.

Но Жак Ренье видел все, – словно время замедлилось, почти что остановилось.

Рука вернулась.

Нет, не отросла вновь, – просто вернулась, когда Деваэр убрал сосуд с кровью; словно Ренье опустил ее в непрозрачную жидкость, а потом снова вынул, как ни в чем не бывало.

– О боже… – прошептал Николя.

И Ренье вспомнил.

Алое мерцание сферы, – и предсмертный крик профессора Перельмана.

Что бы ни случилось там, в Проклятых Болотах, – сила древнего артефакта по-прежнему защищала Жака.

– Убейте его! – отрывисто крикнул Деваэр. – Это мутант.

Двери рухнули.

Дробно застучали автоматные очереди.

Шесть пуль попали в грудь Николя; он скорчился, поднеся руки к ране. Перед смертью, он успел увидеть кровь на своих пальцах.

И в этот краткий момент, – буквально долю секунды, – Николя был рад, что умрет.

Он вдруг понял, что избрал не ту сторону.

И кровь на его руках, – была кровью всех, кого деранторы убили ради идеи.

Зомби ворвались в лабораторию. Солдаты стреляли в них, – но простые пули не могли остановить мертвецов. Деваэр выхватил пистолет.

Трое умертвий набросились на него.

Острые зубы вцепились в левую руку. Хрустнули кости. Патрик закричал; другой зомби оторвал ему ногу, и уволок обрывок подальше, под стол, чтобы съесть без спешки.

Кровь хлынула из огромной раны.

Тело Деваэра сотрясалось от боли; он кричал, а пистолет в его руке посылал куда-то пулю за пулей. Третий зомби вцепился ему в голову сзади, и зубами содрал скальп.

– Нет! – закричал Патрик.

Зомби отгрызал ему руку; жадно откусывал, острыми, как бритва, зубами, глотал, давился, брызгал горячей кровью, – и тут же впивался снова.

Патрик понял, что должен был застрелиться.

Он поднес пистолет к виску. Затвор тихо щелкнул, – патроны кончились.

Живой мертвец отгрыз ему ухо.

– Боже, боже, – билось в голове Жака.

Он не мог кричать, с заклеенным ртом. Просто забился в угол, – и в ужасе смотрел, как горячая кровь брызгает по стенам.

– Здравствуйте, доктор.

Невысокий человек, седой, со шрамом через всю щеку, – остановился перед Ренье.

– Кажется, мы с вами еще не знакомы. Меня зовут Драган Ковач.

Они остановились на краю холма.

Дом Картографа прятался в маленькой низкой долине. Никто со стороны не мог бы увидеть его, и только столб изумрудного сияния, убегающий к небу, выдавал укрытие старика, – но он, скорее, мог бы отпугнуть сталкеров, чем привлечь их.

Путник, попавший сюда случайно, – принял бы этот свет за какую-то неизвестную, а стало быть опасную аномалию.

– Стой тихо, – приказала Оксана. – И не маши руками.

Дом был приземистым, и больше походил на укрепления. На скошенных бронированных стенах темнели пушки. Сами стены были отлиты из ледорита, – сверхпрочной стали, смешанной при плавке с кровью и костями трехглавых зомби. Это делало ее практически непробиваемой.

Второй ряд пушек тянулся прямо на крыше, так, что мог обстреливать всех, кто приближался к дому с любой стороны.

Несколько царапин и вмятин остались на одной из стен, и по ней были размазаны обугленные кусочки плоти. Нельзя было понять, – то ли здесь поджарился зомби, то ли не в меру любознательный сталкер решил постучаться и выяснить, кто живет в этом странном доме.

– А он хорошо окопался, – заметил Ричард.

– Иначе нельзя, – хмыкнула Оксана. – Места здесь опасные.

Двери нигде видно не было.

Вокруг дома поднимались диковинные растения, с тугим стеблем и огромными, полузакрытыми цветами. Приглядевшись, Ричард увидел, что в каждом покоится голова зомби. Были здесь свежие, еще сочащиеся кровью и гноем, – а кое-где белели голые черепа, на которых осталась лишь пара кусочков плоти.

– Хороший у него садик, – пробормотал юноша.

– Ноктюрницы, – пояснила девушка. – Цветы-мутанты. Они пожирают зомби, хойберов, – кого смогут приманить.

– Приманить?

– Да, их цветы пахнут свежей кровью и человеческим мясом. Ходячие мертвецы ведь не очень умные. Почуют запах, и тычут башку между лепестков. Видишь?

Девушка протянула руку.

Только теперь Ричард заметил, что каждый лепесток тускло отблескивает на солнце, как лезвие бритвы.

– Потом лепестки смыкаются, и отрубают голову зомби. Ноктюрница пожирает их мозг… или что там от него осталось.

– Но зачем Картограф разводит их?

– Отпугивать зомби. Мертвая голова издает какие-то запахи… Мы их не чуем, но для других мертвецов этот как сигнал, что не стоит приближаться сюда.

– А где же старик берет эти головы?

– В Башне покупает, у сталкеров. Приехав сюда, первым делом ноктюрниц кормит.

Ричард представил, как старик бережно достает из холщовой сумки мертвые головы, и по одной кладет в пасть гигантским цветкам.

Разве он не боится, что руку ему отхватят?

Наверное, сперва на палку насаживает, чтоб близко к своей клумбе не подходить.

– Как он узнает, что мы пришли? – спросил Ричард.