Михаил Бычков - Третье правило диверсанта
Так не паникуй, не паникуй егерь. Для начала короткая визуальная разведка.
Выглянул из укрытия.
Конкуренты уже проснулись: пару раз я заметил промелькнувшие фигуры в оконных проемах дома находившегося по другую сторону улицы. Они ни сколько не скрывались, и у меня немного отлегло от сердца. Может наша встреча всего лишь случайное стечение обстоятельств? И у них тут обычный привал перед долгим переходом. В жизни всякое бывает. Так или иначе, я не стал докапываться до сути. Лишние мысли засоряют внимание.
Решив, что если сваливать то сейчас, пока окончательно не рассвело, я осторожно выбрался из своей берлоги и медленно пополз в сторону небольшого переулка начинавшегося за углом. В этот момент, сквозь шум дождя раздался приглушенный хлопок и, один из кирпичей над моей головой разлетелся вдребезги, осыпав фонтаном мелких осколков.
Снайпер!
Это первое, что пришло в голову. Со скоростью ящерицы, которую норовят поймать за хвост, сиганул под защиту толстой бетонной плиты. И тут же следующая пуля ударила в неё.
Такие дела.
К подобному обороту я вовсе не был готов. Ребята обвели меня вокруг пальца, устроив для меня настоящее представление. Они нарочно крутились у меня на виду и, убедив в том, что это я за ними наблюдаю, а не наоборот, вынудили покинуть укрытие и открыться.
Поймали на живца!
Вот до чего доводят пространные рассуждения. Нужно было лежать смирно в своей норке, но кто знает, не устроили бы они тогда плотное прочёсывание местности, когда потеряли терпение.
Нестройный ход моих мыслей прервал оклик:
— Эй, егерь! Долго прятаться будешь? Выходи к нам, не обидим!
От такой наглости я слегка прифигел. Долго обдумывать ответ не стал и выкрикнул, что с языка сорвалось:
— Щас! Разбежался!
— Не дури парень! Решим всё миром! Мы просто поговорить хотим!
— И поэтому мне чуть башку не снесли! — Выкрикнул я в ответ.
— Это что бы ты понял, с кем имеешь дело! Визитная карточка!
Нет, ребятки совсем страх потеряли. Такого обращения я стерпеть не мог. Вести огонь из моего положения было не с руки. А поднял автомат над головой и в слепую дал два одиночных выстрела и через секунду ещё один. Послышался звон битого стекла, и тихая невнятная матерщина, им видимо не хотелось ввязываться в перестрелку.
— Вот тебе моя визитная карточка, а своей можешь подтереться! — Входя в раж, выкрикнул я.
— Не борзей егерь! Не хочешь говорить не надо! Лежи, где лежишь! Только уши прикрой, я сейчас из гранатомёта с тобой поздороваюсь!
Я промолчал. А что тут скажешь. Положение что называется аховое. И если они впрямь из гранатомёта шмальнут, я и ахнуть-то, толком не успею. Разлетятся клочки по закоулочкам, и ни кто не окажет мне услуги вроде той, что я оказал «гнусавому».
— Последний раз предлагаю! Выходи! Ответишь на пару вопросов и катись к чёртовой матери! Обещаю!
— Тебе можно верить!?
— А у тебя есть выбор?! Выходи егерь, перестань тянуть волыну! Понадобиться по кускам из твоей ямы вытащим и в ней же похороним!
Я опять промолчал.
— Слово даю! Поговорим, и можешь идти!
Поколебавшись, некоторое время, все же решил выйти. Не начинать же войну, в конце концов? Все равно ее исход, как ни крути предрешен. Досадливо сплюнув, я крикнул:
— Хорошо! Не стреляйте! Я выхожу!
Надо же было так подставиться. Похоже, это входит у меня в привычку.
Засунув рюкзак с припасами и пистолет в укромное место, под треснувшую плиту и присыпав их бетонной крошкой, подумал последний раз, не совершаю ли глупость. Но выбора, похоже, не было.
Была, не была!
Я спустился на улицу, закинув на ходу автомат за спину, показывая тем самым, что я не имею дурных намерений.
По щиколотку в воде перебрался на другую сторону, суетливо рыская глазами по сторонам, ожидая в любой момент какой-нибудь подлости со стороны своих новых знакомых. В свою бытность я сталкивался в одиночных рейдах с наёмниками и не могу вспомнить ничего приятного греющего душу. Все до одного скоты сволочи и воры. Сдержат ли они слово?
Влип ты егерь!
Крепко влип!
Даже не подобрать подходящих слов, чтобы объяснить насколько неприглядно твоё положение. Может быть: Хрясть! Как сломанная доска?
У меня, правда, что-то сломалось внутри, я это почувствовал.
Подошел к подъезду, где уже ждала парочка крепких ребят. Хорошенько рассмотрев их, я не без горечи подметил, что наемники были экипированы в разы лучше, чем мы, егеря, стоящие на страже закона. Добротные комбинезоны и куртки, жёлтые замшевые ботинки. Наверное, как и я разжились в каком-нибудь заброшенном хранилище. Я уже не говорил о вооружении. Да егерям оставалось только завидовать чёрной завистью.
— Снимай автомат, — потребовал один из громил, когда я подошел к ним вплотную и, заметив мою нерешительность, добавил: — Не бзди, после вернем.
Мне сразу не понравилась его презрительная манера разговора. Не смотря на то, что в душе поднялась разрушительная волна обиды и злости, я отдал оружие в его руки и в сопровождении другого наемника, поднялся по лестнице на второй этаж.
Третий (и, видимо, старший), ярко выраженный азиат, сидел на постеленном, на пыльном полу коврике, скрестив ноги. Он чистил пистолет. При моем появлении азиат, с нескрываемым любопытством осмотрел меня с ног до головы, и произнес:
— Рад тебя видеть, егерь! — Я узнал голос, это он вёл со мной переговоры.
— Не могу сказать того же.
Собеседник только улыбнулся в ответ.
— Присаживаться не предлагаю. Обойдёмся без церемоний. — Сказал он.
— Согласен, — ответил я.
— Вот и чудно. Подожди секунду.
С этими словами он быстрыми уверенными движениями профессионала собрал пистолет, вставил в рукоятку магазин и убрал пистолет в кобуру подмышкой. Было видно, что с оружием он проводил всё своё свободное время. Такому удальцу человека пристрелить, что сигаретку после плотного обеда выкурить — легко и с большим удовольствием.
Он пристально посмотрел на меня, будто пытаясь понять, о чём я думаю. Его раскосые глаза цвета мокрого песка не выражали ничего и в то же время, будто подавляли волю, я не выдержал и отвёл взгляд.
— Как ты считаешь, что мы тут делаем?
— О чем ты? — Сбитый столку, спросил я, поскольку во время паузы, пытался разгадать к какому этносу, принадлежал главарь. Для себя решил, что он кореец, и на том успокоился.
— Я о том, что тебе не мешало бы хоть иногда задумываться над тем, что есть люди заинтересованные в том, что делаешь ты.
— Послушай, перестань говорить загадками, если хочешь чтобы мы до чего-нибудь договорились.
— Это, прежде всего в твоих интересах, чтобы мы договорились.
Разговор явно зашел в тупик. Некоторое время мы молчали, рассматривая друг друга. Не смотря на то, что я глядел на него сверху вниз, мне казалось, что этот худощавый переполненный чувством собственного превосходства монголоид возвышается надо мной. Во всех его манерах чувствовалась властность, это был прирожденный лидер, и не ничего удивительного, что он с его субтильной фигурой и своеобразной внешностью верховодил бандой, в которой состояли как минимум пара громил, которые превосходили его в размерах чуть ли не вдвое. Причём я был полностью уверен, что всей шайки не видел. Опасный человек — головорез, и долго разговаривать он не будет и, не задумываясь, применит силу, если сочтёт это нужным.
Он первым прервал молчание, спросив меня тихим уверенным голосом:
— Где карта?
— Какая карта? — я сделал вид, что не знаю, о чем он говорит.
— Обычная топографическая карта с указанием маршрута.
— Какого маршрута? — Я решил по возможности долго пока это не станет слишком опасно играть роль дурачка.
— А вот этого тебе знать вовсе не обязательно. Будет достаточно, если ты скажешь что знаешь.
— Я ничего не знаю.
— Тогда какого рожна ты следил за «заводскими»? И не вздумай отпираться, мой человек шел по твоему следу. Момента нападения на «заводских», он не видел, но остальное мне в целом известно. Осталось прояснить мелочи. — Объяснил ситуацию собеседник. Его голос всё более понижался. Я воспринял это как признак просыпающегося нетерпения.
И всё же не смог удержаться, чтобы не спросить:
— Сигналку он на меня поставил?
— А ты думаешь, что кроме вас следопытов чингачгуков недоделанных умнее никого нет? Так, по-твоему? И вот что, ты крепко запомни дружок, вопросы задаю я — ты отвечаешь. Предельно коротко ясно по существу и без увёрток, иначе тон нашей беседы резко измениться. Я же тебе сказал в твоих интересах со мной договориться. Повторяю, но в последний раз. Зачем ты шел за «заводскими»?
Я не стал провоцировать дальнейшую агрессию, посчитав, что лучше быть живым и продолжить поиски, чем умереть героем ради клочка бумаги с сомнительным содержанием. Поэтому я ответил без утайки:
