Владимир Поселягин - Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник)
– Сомин, смени Очагова на посту!
– Есть!
От пятерки купающихся молодых парней отделился один и, разбрызгивая воду, выскочил на берег. Затем последовала процедура одевания и вооружения, после чего морпех подошел к привязанной к вбитому колышку верёвке и, ухватившись, начал тянуть ее. Покачивавшаяся у борта катера зеленая шестиместная надувная лодка дернулась (я и не заметил, что когда подводники спасались, они и ее подхватили) и поплыла к берегу. Другая верёвка, что была привязана с противоположной стороны лодки, начала разматываться, с борта катера падая в воду.
Парень залез в лодку и, проигнорировав весла, крикнул:
– Тяни!
Один из моряков, что наводил блеск на поручни, подошел к верёвке и потянул лодку обратно к катеру, но уже вместе с пассажиром. Можно сказать, этакая паромная переправа. Изнывающий от жары в каске со спасательным жилетом и винтовкой на плече часовой, стоявший на мостике у одного из зенитных пулеметов, с такой надеждой и мольбой смотрел на приближавшуюся к сторожевику смену, что даже для нас она была очевидна. После пересменки часовой тут же сбросил на палубу все, что на нем было, и рыбкой ушел в воду, охлаждаться.
Поплавав, он погрузил все свое имущество в лодку, куда залез и Макаров, и поплыл рядом до берега, где Макаров поспешил к нам, а краснофлотец, разложив вещи в лагере и поставив винтовку в оружейную пирамиду, побежал к купающимся.
– Докладывай, – велел Скворцов своему заму.
– Ремонт почти закончен. Осталось проверить двигатели – Павлов обнаружил стук в правом – да провести учебные тревоги. В общем, катер в порядке, но вот возвращаться обратно… замерзнем ведь. Надо как-то его утеплять. Раненых не убережём.
– Подумаем, нужно собраться всем и обмозговать, может, кто подаст дельную идею, – согласно кивнул каплей.
В это время пискнула рация Василевского, что-то забормотав. Те три радиостанции, что я снял с британцев в Мертвом мире, отдал морпехам, им нужнее. Одна теперь находилась у комвзвода, другие у комодов. Рано утром Скворцов отправил шестерку морпехов под командованием Рыжова на ближайшую высотку, похоже, на связь вышел как раз он. Рыжову я выдал свой суперсовременный бинокль, поразив им всех при демонстрации. Особенно всех шокировало, что с его помощью можно было читать газету на расстоянии трёх километров. Более того, тот запоминал картину, и если она мутная, то очищал и стабилизировал изображение. Подводники по умолчанию были высококлассными специалистами, не отставал от них и Рыжов, он буквально интуитивно чувствовал, для чего нужна та или иная кнопка и освоил бинокль за полчаса. Мне, например, на это понадобилось почти два дня, причем я мог прочитать меню на английском, а Рыжов нет. Не обеднела Россия на таланты.
– Повтори, – велел ему Василевский и включил громкий динамик.
– Повторяю. На берегу наблюдаю скопление людей, двигающихся к посту номер три. По примерным подсчетам, их одиннадцать. Белые, в оборванных одеждах. Будут у поста ориентировочно через пару часов.
– Когда, вы говорили, ураган был? – повернулся ко мне Скворцов.
– Три дня назад стих… Потерпевшие кораблекрушение?
– Потерпевшие кораблекрушение, – согласился каплей, потом посмотрел на Василевского и велел: – Предупреди третий пост.
– Есть.
Наблюдательный пост под номером три у нас был на выходе из бухты. Они следили за морем с приказом сообщать, если появятся корабль или корабли.
– Бери пять краснофлотцев и узнай, кто это такие, – приказал Василевскому Скворцов.
– Привести сюда?
– Там допроси, – отрицательно покачал головой Скворцов. – А лучше убери пост, и пусть они пройдут мимо, но если повернут по берегу бухты к нам, тогда бери.
Василевский довольно неплохо знал английский, так что с задачей должен был справиться, но надеемся, что те все-таки пройдут мимо, связываться нам с ними не хотелось, и так с продовольствием проблемы. Того, что было в запасе, мне одному хватило бы больше чем на месяц, однако для более чем тридцати ртов это все на пару дней. Поэтому Скворцов приказал не трогать запасы продовольствия, а обеспечивать себя самим. Благодаря удочкам мы всегда были с рыбой – для рыбалки отряжались специальные команды. Якут два дня назад подстрелил кабана, но его уже доели, сегодня наш охотник ушел с Рыжовым, надеясь еще что-нибудь добыть. Про фрукты и поминать не стоит, я-то умеренно ел, а вот испытывающие проблему с витаминизированной пищей подводники – за пятерых каждый, благо с фруктами проблем не было.
Поправив бескозырку, Василевский вскочил и выкрикнул имена пятерых краснофлотцев, велев им готовиться к выходу. Дорога к косе, где находился пост, уже была протоптана, так что путь занимал не более получаса.
Кстати, эти бескозырки сохранились только у семерых, кто догадался при спасении спрятать их под бушлаты, и теперь они являлись предметом тихой зависти других подводников, не догадавшихся так поступить.
Через пять минут шесть фигур, увешанных оружием, скрылись среди деревьев.
Проводив моряков взглядом, я спросил у Скворцова:
– На чем мы остановились?
– На немецкой эскадре, что стоит в Тронхейме, – напомнил тот и перевернулся на живот, подставив свою спину под палящие лучи солнца.
– А, ну да… и что тебе не нравится?
– Мне не нравится, что немцы стоят спокойно, ладно выход из порта мы им блокировали, большие корабли не выйдут, а мелкие проскальзывают, те же эсминцы да небольшие транспорты. Но почему мы их не бомбим? Вон, полгода назад мы работали как корректировщики. Четыре транспорта и два боевых корабля на дно отправили, да сколько еще портовых построек разрушили, пока немцы не перевели свои корабли в этот Тронхейм. Так бомбардировка сразу прекратилась, хотя у нас, вон, два полка стоят без работы. Один бомбардировочный, другой торпедоносцы.
Я уже получил от каплея сводку с фронтов, поэтому причина странного бездействия мне была понятна. Как и в моей истории, союзнички решили встать на сторону сильного, и высадились в Нормандии, правда, уже не с такими потерями. Немцы ждали их чуть ли не со слезами счастья на глазах и цветами. Это я, конечно, утрирую, но близко к истине. Истинные арийцы решили, что уж лучше капитулировать перед цивилизованными странами, чем варварами из России, хотя и были в курсе о помощи из другого мира. Слишком много народу знало о порталах, чтобы не произошла утечка.
– Андрей, скажи, где наши войска сейчас?
– На подступах к Берлину, – удивленно ответил тот и с явным удовольствием повторил: – Канарис уже пытался договориться о прекращении войны, союзники ведут переговоры. А мы продолжаем двигаться к Берлину… Я же уже говорил.
– А теперь представь себе, когда наши через пару месяцев возьмут Берлин и Германия капитулирует, как поведёт себя командование германской эскадры в Норвегии? Кажется, у них там два линкора?
– Они могут капитулировать и сдаться без боя, – Скворцов задумчиво почесал щеку. – А мы получим больше десяти боевых кораблей не сильно поврежденными. И уйти они не могут, наши мины на выходе этого не дадут… А что, вполне может быть.
Сидевший радом Макаров внимательно слушал нас.
– Так это что получается, конец войне?
– Союзникам этого не надо, мы слишком сильны, будут подталкивать другие страны к войне с нами или сами нападут. Та же Америка вполне может… Жарко, пойду искупаюсь.
Встав, я отряхнулся от песка – надо было лечь на трофейный ковер с испанского галеона, как это сделал каплей, и направился к воде.
Сделал несколько кругов вокруг сторожевика, отдающего запахом свежей краски – приведение во внешний порядок на нем закончилось, поэтому частично артиллеристы, которые с Краковским осваивали орудийную башню и зенитку, были отпущены отдыхать, да и сам лейтенант подтянул лодку и перебрался на берег.
По лесенке забравшись на катер, я подошел к радисту, тот сидел на пороге радиорубки в наушниках:
– Есть что?
– Минут пять назад Василевский дошел до поста и уточнял у Рыжова, где обнаруженные им неизвестные. Больше пока ничего не было, товарищ генерал-майор.
– Если что, кричи.
– Хорошо, товарищ генерал-майор.
Вернувшись, я передал новости о Василевском и, озабоченно поглядев на штабель ящиков, спросил:
– Когда золото будем прятать?
О моих приключениях всем офицерам было известно, в отредактированной версии, конечно, поэтому они знали о золоте. Общим собранием офицеров было решено драгоценности с собой не брать, а спрятать их на острове, так как катер был перегружен. Мне повезло, что я с таким грузом, да еще взяв на борт подводников, смог вернуться. Нас могли просто захлестнуть волны.
– Да, нужно будет этим заняться. Трофеи ваши с испанца мы тоже спрячем.
– Не все, мне для подарков нужна будет часть оружия и брони. Хочу подарить товарищу Сталину нагрудник, шлем и ружье с двумя пистолетами.
– А саблю? – спросил Макаров. Сам он был из казаков, поэтому, когда осматривал холодное оружие, только восхищенно ахал, причем так, что я был вынужден подарить ему одну саблю. Правда, сделал я это не без удовольствия. Скворцов обошелся морским кортиком в красивых ножнах на серебряных креплениях.
